Черти поневоле

Шишига от испуга мгновенно потеряла сознание и повисла как тряпка. Сделав над домом круг, Горыныч прокричал что-то невнятное и заскользил по направлению к лесу.

– А где моя ступа? – хватилась Яга. – Только что тут была! Неужто кто спер? – Она уставилась на Шлоссера, но тот лишь развел руками. Все принялись искать ступу, только Крян продолжал сидеть на месте и давать советы:

– А может, она в сарае? Нет? А в силосную яму заглядывали?..

Наконец ступа нашлась. Оказывается, на ней как раз Крян и сидел.

– Извиняюсь! – сказал инопланетянин. – Готов возместить…

– Да чего уж! – отмахнулась Яга.

Бандиты мрачно сидели за столом. В комнату с кухни доносились странные запахи. То есть запахи были вроде съестные, но вызвать аппетит они могли разве что у свиньи Авдотьи. И, безусловно, вызывали, потому что со двора доносились отвратительный визг и хрюканье.

– Сейчас, голубушка, сейчас, солнышко! – томным, грудным голосом произнесла бабка. – Только вот этих оглоедов накормлю и тебе вынесу. Эй, гвардия! – высунулась она из кухни. – Долго сидеть будете? Подходи по одному!

Парни переглянулись.

– Шеф, ты первый, – не выдержал Колян. – Иди, мы следом.

Эдик провел рукой по голове и ощутил вмятины, оставшиеся от когтей четвероногой птицы.

– Пошли, – сказал он, – некогда рассиживаться! – И первый двинулся на кухню.

– А вот и квартиранты мои дорогие, – фальшиво проворковала Маланья, помахивая в воздухе здоровенным черпаком. – Давайте-ка столоваться! А то ведь мне некогда, вон Авдотья с ума сходит, жрать просит. – Она щедро зачерпнула из огромной двухведерной бадьи и плеснула в миску.

– Это что, нам? – Эдик даже присел от удивления.

– А кому же еще? Знамо, вам! – широко ухмыльнулась Маланья и снова как-то недобро покачала огромным черпаком. Черпак был толстый, железный, на деревянной ручке.

– Мы это… Такого не едим! – твердо заявил Эдик.

– Вот как? – Старуха уперла руки в бока. – А что же вы хотите?

– Ну это… Колбасу, окорок там, пельмени…

– Колбасу? Окорок? – Старуха побагровела и, взяв черпак наперевес, двинулась вперед. – Ишь какие умные! Да я свинье таких вещей не даю! А уж как я ее люблю, голубушку! В общем, так: не хотите – ходите голодные. А я-то, дура, старалась угодить! Я уж и рыбьих голов положила, и капустного листа, и очисток картофельных!

Эдик почувствовал, как в желудке что-то отчаянно пискнуло и сжалось.

– Шеф, – прошептал Серый, – может, пожрем, а? С утра ничего не ели! А потом в магазин сходим, колбаски купим.

– У тебя что, деньги остались? – сверкнул глазами шеф.

– Я думал, у тебя есть, – смутился Серый.

– Вы за деньги не переживайте, – смягчилась Маланья, – они теперя в надежном месте. Вот. А вам дай бог отсюда ноги унести целыми да невредимыми!

Бандиты еще раз переглянулись и поморщились. Наконец каждый получил по миске баланды и по деревянной ложке.

– Компот будет потом, – сказала старуха.

Шеф поводил у себя в миске ложкой и зажмурился. Даже на первый, самый беглый взгляд он сумел различить селедочную голову, половину Нечищеной картофелины, капустную кочерыжку и притопленную корочку черного хлеба.

Не разлепляя глаз, он зачерпнул ложку баланды и поднес ее ко рту. Команда испуганно наблюдала за ним. Съев ложку, Эдик неожиданно облизнулся и кивнул головой:

– Нормально, пацаны! Навались!

Команда дружно застучала ложками.

Бабка Маланья выглянула из кухни и довольно прищурилась. Через минуту она принесла четыре граненых стакана с компотом. Компот был мутного чайного цвета и почему-то тоже пах селедкой. На дне каждого стакана лежало нечто до неузнаваемости разварившееся и желеобразное.

– Ништяк, пацаны! – сказал Эдик, выхлебав компот. – Бывало и хуже.

Шеф, конечно, заливал. Хуже и гаже у него в жизни не бывало. Даже в КПЗ кормили куда пристойнее.

– Главное – не шуметь, – зашептал он. – Дело такое, что надо все по тихой. Потерпим, братцы!

– Потерпим, – закивали в ответ пацаны. После бабкиного обеда вид у них был несколько обескураженный.

– Сейчас мы пройдем по селу, – сказал Эдик, – присмотримся, что тут к чему. Может, этого… Лисиницина найдем? И вообще, я скажу – здесь места непуганые, работать можно.

Осоловелые от бабкиных помоев братки вылезли из-за стола и направились к двери.

– Куда?!

На кухонном пороге возникла Маланья.

– Ты это, бабуля, не шуми, – набычился Эдик, – здесь твоего петуха нет. Я ведь и рассердиться могу! О!

Эдик изумленно сказал «О!» и вытянулся в струнку, потому что, бесцеремонно отпихнув бабку в сторону, вкоридор вышел проклятый четвероногий петух.

– Ко?! – спросил он, гневно наклонив голову.

– Ко-ко! – тихо сказал Эдик. – Ко! Куда коко? – Последнее он произнес совсем тихо.

– Кудах-тах-тах, – презрительно бросил петух и посмотрел на хозяйку.

– Тихо, Сема, – сказала бабка, – не балуй! А вы тоже, если задумали прогуляться, так не задерживайтесь, ясно?

– Ко-ко! – автоматически ответил Эдик, но тут же поправился: – Мы на часок. Осмотримся и придем.

– Только к заводу не ходите, – предупредила хозяйка, – там обезьян живет. Заест на фиг или башку снесёт!

«Какой еще обезьян?» – хотел было спросить Эдик, но вовремя прикусил язык и вежливо ответил:

– Гадом буду, не пойдем!

Вытирая на ходу пот, братаны вывалились на улицу.

– Надо же, – скривился Колян, – петуха дома держит!

– Он у нее заместо собаки, – пояснил Эдик, – я про такие вещи слышал. Злобный, сволочь! Ну ладно, всё равно я до него доберусь!

Они пошли по улице, ведущей к Дому культуры.

– Посмотрим, как здешнее чмо тусуется, – осклабился повеселевший Эдик, – может, тряхнем кого, тогда в магаз заглянем!

По дороге им попались двое мальчишек. Они остановились и с изумлением уставились на братков.

– Ну че, мелюзга, крутых пацанов не зырили? – не выдержал Серый.

– Не-а! – сказал Петя Васечкин.

– Дядя, а дядя, – скромно подал голос другой, – а чего это у вас на спине сопля висит?

– Что? Где?! – взвизгнул Серый и закрутился на месте. – Че врете, бакланы?! – завопил он через минуту, но ребят уже и след простыл.

– Погодь! – сказал Эдик, невольно отстраняясь от Серого. – У тебя и в самом деле что-то такое… Фу!

– Это птичка, птичка! – заржал Толян.

– Иди, замывайся, – строго сказал шеф. – Западло с обгаженным по улице гулять!

Серый побежал к колодцу. Набрав целую бадью воды, он запустил туда волосатую лапу, но был остановлен истошным криком:

– Ты что делаешь, свинья?

Серый вздрогнул и закрутил головой.

– Куды смотришь, идол? – снова услышал он. – Протри зенки, здеся я! – Голос доносился откуда-то сверху.

Бандит поднял голову и, к своему неописуемому ужасу, увидел Ягу, сидящую в ступе. Яга зависла аккурат над ним.

– Что творишь? – грозно повторила Степанидовна и взмахнула метлой, с концов которой посыпались золотые искры. Серый понял, что погиб. Ноги приросли к земле, руки налились свинцом, в голове загудело.

– Я по-по-мы-ы-ыться хотел! – проблеял он паскудным козлиным голосом.

– Здесь люди для питья воду берут, а он помыться хотел! – прищурилась страшная Яга. – Речки мало! Ужо тебе! – Она взмахнула помелом, бадья с водой грациозно поднялась в воздух, перевернулась и с грохотом наделась Серому на башку.

Парень рухнул на колени и замер. Однако время шло, а на помощь к нему не спешили.

– Шеф, – застонал Серый, пытаясь стащить бадью с головы, – помоги-и!

Однако ни шеф, ни Толян с Коляном не спешили на выручку своему другану. Все вышеименованные сидели в кустах и тряслись от страха.

Наконец Серый услышал тяжелые шаги. Кто-то подошел к колодцу и удивленно замер. Незнакомец постучал пальцем в дно бадьи и спросил:

– Эй, ты чего? Спятил, что ли?

– Попить хотел! – соврал Серый первое, что пришло ему в голову. – Я наклонился, а она наделась!