G.O.G.R. (СИ)

Вот эту единственную стенку и обнаружил Пётр Иванович, когда пожарники, наконец, загнали «жареного петуха» в «клетку» из воды и пены.

====== Глава 106. Спасение утопающих. ======

Утро выдалось солнечным и, даже можно было сказать, что тёплым. Солнечные лучи заставляли таять выпавший ночью снег, превращая его в коричневую мокрую слякоть. Светленко ускользнул из-под самого носа, а обнаруженная «агентом Батоном» «явка» превратилась в черное пепелище.

Понурый Серёгин сидел за столом у себя в кабинете и пытался систематизировать другие сведения о Николае, полученные от Батона. Сидоров пытался дозвониться до Краснянского райотдела милиции, но там почему-то никто не брал трубку. Сидоров пытался дозвониться в Красное каждый день по нескольку раз – с утра до вечера, но в ответ постоянно слышал длинные воющие гудки.

Накрытый Батон «фон Хтирлиц» сидел тут же, на стуле для посетителей, перед Петром Ивановичем и комкал в руках некую бумажку, взятую со стола следователя. Он оставался в пуховике, потому что стыдно было показаться чужим людям в запятнанной и прорванной домашней майке. Батон наблюдал, как Пётр Иванович что-то пишет на тетрадном листке, а потом тихо и осторожно пролепетал:

- Э-э, мне можно идти, да? – и хотел, было встать и направиться «на выход с вещами».

Серёгин оторвался от листка, глянул на привставшего со стула Батона и сказал:

- Хтирлиц, а вас я попрошу остаться!

- Это ещё зачем? – недовольно протянул Батон. – Я думал, что я вам больше не нужен… Или вы меня снова… туда? – он имел в виду изолятор.

- Придётся – «туда», – кивнул Серёгин, хлопнув ручкой о столешницу. – Ради твоей же безопасности. Светленко у нас голубец не простой – он будет пытаться избавиться от тебя, потому что ты знаешь о его планах насчёт Чеснока.

- Оп-паа, – присвистнул Батон. – Вот это я и влип… – он съёжился на стуле, который так и не успел покинуть и наставил на Серёгина перепуганные глазки. – Где же мне теперь пересидеть-то?

Сидоров всё вращал и вращал диск телефона, пытаясь обратить на себя внимание работников Краснянского отделения, но они никак не хотели внимать и молчали, молчали…

- Что, никак? – осведомился у него Серёгин, встав из-за стола.

- Глухо, – пробормотал Сидоров, воюя с телефонным диском. – Семь часов уже. А мне даже дежурный не ответил…

Пётр Иванович обошёл свой стол и потянулся к пластиковой бутылке с отстоянной позеленевшей водой – чтобы полить цветы. Батон повернулся вместе со стулом, не спуская с Серёгина умоляющих больших глаз.

- Как же мне быть? – пискнул он.

- Придётся у нас в изоляторе жить, – лаконично ответил Серёгин, поливая кактус, который не поливают осенью и зимой. – До тех пор, пока Светленко не будет схвачен…

- Но?.. – вставил Батон.

- Ты говорил, что Чеснок по четвергам вылезает из «подполья»? – продолжал Серёгин, проигнорировав это плаксивое «но». – Светленко не оставит попыток уничтожить Чеснока, и поэтому придётся нам в «Амсторе» по четвергам выставлять «почётный караул». Подключим Муравьева – пускай формирует отряд – и пускай каждый четверг переодеваются в гражданское и ходят по торговому залу.

Сидоров стоял у телефона с лицом Сократа и держал трубку у уха, ожидая ответа от далёких Краснянских коллег. Но те продолжали упорно молчать, не желая связываться с телефонными разговорами.

- Да что там у них?! – не выдержал Сидоров и хлопнул трубку на рычаг.

- Никак? – поинтересовался Серёгин, полив все цветы и убрав бутылку под стол.

- Никак, – вздохнул Сидоров, покинув не желающий сотрудничать телефон.

- Саня, уведи Батона в изолятор, – сказал Пётр Иванович, натягивая куртку. – А потом поедем, посетим психушку. Интересно, смог ли гипнотизёр чего-нибудь добиться от Карпеца и Шубина?

====== Глава 107. “Дух штольни” приоткрывает тайны бытия. ======

С Карпецом гипнотизёр работал недолго – уже на второй день Карпец вспомнил, кто он, как его зовут, где он живёт и где работает. Всего за два сеанса Борис Карпец вышел из «младенческого» периода и сделался вполне нормальным, словно бы полностью излечился. Только вот осталась у него одна беда: про пропавшее дело Светленко он так и не вспомнил. А когда Сидоров попросил его рассказать про таинственного «исчезающего чувака», что посещал его в палате – Карпец установил на него выкругленные глазки и выдал следующее:

- Ты чего, Санчо, за психа меня держишь? Не видал я никакого «чувака»!

Гипнотизёр уже много раз погружал Бориса Карпеца в транс, желая выведать, где же он пропадал. Но, даже в гипнотическом полусне, Карпец молчал – его память оказалась будто бы полностью стёртой, и ни одно ухищрение опытного столичного «врача-оккультиста» не дало результата.

С Шубиным дела обстояли и того сложнее: за две недели работы бедный «врач-оккультист» абсолютно ничего от него не добился и зашёл в абсолютный тупик. Да, он определил, что Шубин под гипнозом, но снять установленный неизвестно, кем барьер никак не мог. Мучаясь с Шубиным, гипнотизёр даже похудел на пять кило и перестал спать, выискивая новые методы «раскола» молчаливого бомжика.

Пётр Иванович разыскал гипнотизёра в больничной столовой: пыхтя над Шубиным, он растерял все калории и стремился восполнить запасы «бензина», уплетая рассольник и добрый шмат подового хлеба. Гипнотизёр обладал иссиня-чёрной шевелюрой, бакенбардами, ассирийским носом и «демонической» бородкой, напоминая некоего обитателя преисподней. Сидорову казалось, что этот «бес» – родня древнеегипетским жрецам Анубиса, и сержант даже нарёк его про себя «Мефистофель Фаустович Воланд». Однако, несмотря на адскую внешность и колдовскую профессию, сия «демоническая личность» имела достаточно простенькое ФИО: Дмитрий Валентинович Лисичкин.

Едва увидав Серёгина, гипнотизёр Лисичкин прервал обед, состроил «бровки домиком» и принялся эмоционально и многословно объяснять, что Шубин совсем не поддаётся его «колдовству», а Карпец каким-то образом заработал стойкую амнезию и напрочь позабыл всё, что происходило с ним за последние несколько месяцев.

- Я погружаю его в сон, задаю вопросы, а он только блеет, как овца, а иногда – кукарекает, – оправдывался гипнотизёр Лисичкин, описывая состояние Карпеца. – Но, когда я командую ему проснуться – он просыпается и становится абсолютно адекватным… Домой просится…

Раньше Карпец и Шубин «жили» через этаж друг от друга. Но потом, дабы не гонять по ступенькам тощающего на глазах Лисичкина, их поселили в соседние палаты.

Сначала Пётр Иванович решил посетить Карпеца. Старший лейтенант был под надёжной охраной. Стоявший около двери сержант Борисюк долго проверял документы и Серёгина, и Сидорова, и Лисичкина. Сержанту Борисюку уже надоело проверять одни и те же документы, он давно зазубрил наизусть их содержание и прекрасно знал в лицо тех, кто их предъявлял. Но Борисюк боялся, что некий таинственный «Тришка» снова наложит на него тёмные чары, умыкнёт Карпеца, а Соколов – снова выскочит и набьёт ему шишку дверью…

Лисичкин удалился: у него по расписанию были занятия с Шубиным. Карпец сидел на кровати по-турецки и читал толстую газету «Комсомольская Правда».

- Ребята, ну, сколько можно?! – вопросил он, отбросив «Правду», и воззрился на пришедших к нему Петра Ивановича и Сидорова. – Мне этот «Кашпировский» совсем уже плешь проклевал. Колдует и колдует! Не пойму, чего он от меня хочет-то?! Не крал я дела вашего Светленко! Сколько можно меня с «Наполеонами» держать?!

Карпец вскочил, забегал по палате взад-вперёд. А, набегавшись, застопорился напротив Серёгина, заискивающе заглядывая ему в глаза, излучая немую мольбу:

- Выпустите…

Только Пётр Иванович собрался открыть рот, чтобы ответить на эту мольбу, как вдруг распахнулась дверь, и на пороге палаты нарисовался гипнотизёр Лисичкин.

- Ребята! – выдохнул он, приглаживая всклокоченные волосы.

- А? – все обернулись и уставились на взъерошенного «врача-оккультиста» – даже Карпец.

- Шубин говорит! – чуть ли не крикнул Лисичкин. – У меня получилось убрать барьер!