На несколько демонов больше

—Тогда предоставь ей выбираться самой. Она разберется.

—Да черт тебя подери, Дженкс! — Он засмеялся, и это меня уже взбеленило. — Ничего тут смешного!

Он опустился на стол с той же ухмыляющейся физиономией.

—Такой же разговор у меня был в Макино с Айви насчет

тебя. Все у нее будет в порядке.

Я снова глянула на часы.

—   А если нет, то я его убью,

—   Не убьешь, — ответил мне Дженкс, и я глянула на него.

Да, не убью. Пискари охраняет Айви от хищников. Когда она приедет домой, я ей сделаю какао, буду слушать, как она плачет, и на этот раз, черт меня побери, я ее буду обнимать и говорить, что все будет хорошо.

Сволочные вампирские обычаи.

У меня все плыло перед глазами, и от дверного звонка я вздрогнула.

—Вот он, — сказала я, и кресло скрипнуло по полу, когда я встала и подтянула пояс джинсов,

У Дженкса приглушенно загудели крылья. Я схватила теле­фон и бросила его в сумку, подумала о Пискари и бросила туда же пейнтбольный пистолет. Потом подумала о Тренте и доба­вила туда же фокус. Проверила, не смазала ли лак на ногтях, сунула банку под мышку и сгребла помидор.

—   Дженкс, готов? — спросила я с деланной бодростью.

—   Готов, — ответил он и крикнул: — Джан!

Серьезно настроенный юный пикси появился так быстро, что можно было ручаться: он ждал на водосточной трубе у окна.

—   Присматривай за матерью, — наказал ему Дженкс. — Моим телефоном пользоваться — знаешь как?

—   Да, отец, — ответил восьмилетний сын, и Дженкс поло­жил ему руку на плечо.

—   Если надо будет со мной связаться, звони миз Морган. Не ищи меня, звони по телефону. Это ясно?

—   Да, отец.

На этот раз в ответе послышалось сильное недовольство, и я улыбнулась, хотя внутренне обмерла. В ближайшие годы на Джана ляжет куда более серьезная ответственность — занять место отца.

Сволочной срок жизни у пикси.

—Дженкс, — сказала я, перекладывая банку на бедро, — уже полдень. Если хочешь сачкануть эту работу, я пойму. Я знаю, что это у тебя время сна.

—   Нормально, Рэйчел, — ответил он хмуро. — Поехали.

Настаивать — это значило бы без толку его разозлить, так  что я пошла к выходу. Вампирской работы сапожки простуча­ли по паркетному полу святилища, и я, поставив банку на стол у двери, полезла в сумочку за темными очками. Одной рукой вытащила их и открыла дверь.

—   Вот соус, что ты хотел, Гленн, — сказала я и только тогда подняла взгляд. Н е, ну устала я от неожиданных явлений у меня на крыльце. Может, стоит денек потратить на дрелеверчение и глазок все-таки поставить. Ну сколько он может стоить?

—   Привет, Дэвид, а что стряслось? — спросила я, пропус­кая его в дверь.

Он был не в своем обычном костюме, а в мягкой замшевой рубашке, заправленной в джинсы. Лицо у него было начисто выбрито, и на щеке и шее краснела длинная тусклая царапина. У тротуара рокотала мотором его серая спортивная машина.

—   Привет, Рэйчел. — Он посмотрел на пикси. — И Дженкс.

Отступив на шаг, этот обычно владеющий собой вервольф с трудом сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, попытался одернуть несуществующий пиджак. Пальцы у него сжались, будто потянулись за привычной ручкой кейса. Моя тревога еще усилилась.

—    Что случилось? — спросила я, ожидая худшего.

Дэвид оглянулся на свою машину.

—   Нужна твоя помощь. Серене, моей подруге, нужно силь­ное болеутоляющее. — У него глаза дрогнули, встретив мой взгляд. — Я бы позвонил, но наверняка ФВБ меня прослуши­вает. Рэйчел, она перекинулась. Видит бог, по-настоящему пе­рекинулась.

—   Вот блин, — сказал Дженкс.

Подобравшись, я сняла очки и положила помидор рядом с банкой.

—Полнолуние еще только в понедельник. Именно тогда все в первый раз перекидываются.

Он закивал, зашевелил пальцами:

—Я ей рассказал о тех женщинах в морге. Сказал, что мне очень жаль, но вряд ли я смогу предотвратить ее превращение в понедельник, разве что она успеет как-то научиться этим управ­лять до тех пор. — Карие глаза молили о прощении. Он продол­жал говорить: — И я ее через это провел, или попытался. Она для этого не создана, — сказал он, и голос его надломился. — Вервольфы произошли от людей, но мы очень долго развивались и ушли далеко. Это не должно быть так мучительно. Ей слишком больно. У тебя есть какие-нибудь чары, амулеты, зелья? Что угодно.

Я недавно стала носить в сумочке амулеты от боли, как дру­гие носят мятный освежитель.

—У меня с собой три штуки, — сказала я, протягивая руку назад и закрывая дверь. — Пошли.

Дэвид поскакал через две ступеньки. Дженкс превратился в сверкающий круг крыльев, а я подбежала последней, прыг­нула на пассажирское сиденье, когда Дэвид уже захлопывал дверцу. Я подумала, что проклятие, превращающее людей в вервольфов, очень глупо сделано, если оно причиняет такую боль, что его применять бесполезно, но опять же — фокус позволяет альфам соединяться в стаи для снятия боли превращения, так что, быть может, какой-то смысл тут есть.

—Эй! — крикнула я возмущенно, когда машина рванулась вперед, не дожидаясь, чтобы я захлопнула дверцу. Не обращая внимания на мой протест, Дэвид всматривался в улицу. Я при­стегнулась, зацепив приборную доску, когда Дэвид слишком уж резко вошел в поворот. У вервольфов прекрасная реакция, но так ездить — искушать судьбу.

—Дэвид, сбавь.

—Я ее накачал дурью, — сказал он, одной рукой вертя руль, другой пристегивая ремень. — И нельзя, чтобы она проснулась и увидела, что меня нет. Боль ее убивает, и вряд ли она пройдет до обратного превращения. Это была ошибка. Боже мой, что же я натворил?

Мои пальцы нащупали очертания фокуса в свинцовом фут­ляре. Я не думала, что этот артефакт поможет. Снятие боли имеет место, когда стаи вервольфов объединяются, а фокус только позволяет делать это эффективнее.

—   Дэвид, сбавь скорость! — повторила я, когда он вылетел на улицу с односторонним движением и припустил, как на гон­ках «Формулы-1». Дженкс обнял стойку зеркала заднего вида, и сам несколько позеленел. — ОВ за мной наблюдает, — доба­вила я. — У них обычно джип стоит в засаде справа у церкви.

Дэвид сбавил ход, рука его на руле дрожала. На парковке было пусто, и он снова набрал скорость.

—А что ты говорил, что ребята из ФВ Б прослушивают твою линию? — спросила я, когда мы выбрались на федеральную дорогу, чтобы переехать через реку из Низин в Цинциннати. — Они этого не могут.

—   Прослушивают, — сказал он мрачно. — Этот самый Гленн считает, что гибель вервольфов — на моей совести. Не только самоубийства, но все они. Считает, что я комбинация Джека Потрошителя с мистером Хайдом.

Я засмеялась лающим коротким смехом, резко напряглась, когда Дэвид проскочил под носом полугрузовика.

—   Это Трент, — сказала я на спаде адреналина. — Он мне сам сказал... да смотри же ты, что делаешь, дубина! Ты еще хуже  водитель, чем Айви!

Дэвид бросил на меня короткий взгляд:

—Трент Каламак? Зачем ему?

У Дженкса крылья стали странного зеленоватого оттенка.

—Ищет фокус, — сказал он сквозь тошноту. — И сегодня утром выяснил, что фокус у Рэйчел.

—   Мать мою сучью! — тихо выругался Дэвид. — Он у тебя? Надежно спрятан?

Я кивнула:

—   Отдам его Пискари, чтобы  тот снова спрятал как следует.

—   Рэйчел! — воскликнул Дэвид, а я показала ему на грузо­вик, остановившийся на красный сразу за мостом.

—   Я не могу его надежно сохранить, — сказала я под скрип тормозов. — И что мне с ним делать? У меня магии не хватит его скрыть, когда уже известно, где он. У Пискари хотя бы хва­тит влияния, чтобы его не похитили и не вытащили из него, где фокус.

Дэвид посмотрел беспокойными глазами:

—Но он же принадлежит вервольфам!

Светофор переключился, я затаила дыхание, но убедилась, что Дэвид не рванул обгонять с места стоявший перед нами гру­зовик, зато обычно столь ответственно относящийся к безопас­ности вождения вервольф сейчас дымился от злости, что так медленно набирает скорость.