На несколько демонов больше

—Поверь мне, — сказала я тихо, — если бы был способ от­дать его вервольфам, я бы не задумалась ни на секунду. Но это демонская работа, и единственное, что делает этот артефакт — он создает проблемы. Перемены нужны, но медленные, а не быстрые. Иначе...

Я подумала о проблемах его подруги.

—   Тогда пусть его спрячет кто-нибудь из вервольфов.

—   Кто, Дэвид? — спросила я в досаде, и Дженкс нервозно шевельнул крыльями. — Ты? Мы это уже пробовали. Мистер Рей? Миссис Саронг? Или Винсент? На него работали три стаи, и они все озверели. Каждый из них каналировал силу альфы, но не обладал сдержанностью, которую альфа приобретает вме­сте с положением.

У него напряглись желваки на скулах, а я продолжала:

—   Альфой не становятся, альфой надо родиться. Они не могли с этим справиться. Перемена должна прийти медленно. Это как с твоей подругой, которая стала перекидываться без подушек безопасности, которые за тысячу лет выработала для вас эволюция.

Пальцы Дэвида на руле ослабили хватку, и я немного успо­коилась.

—   Может быть, еще не время? — тихо спросила я, сгруппировавшись, когда он резко свернул направо к своему дому.

—   Не нравится мне это, — сказал Дженкс, и лицо у Дэвида стало пустым. Я посмотрела, куда они глядели — на парковку, и у меня сердце провалилось вниз. Там стояли два джипа ОВ, три ФВБ и межвидовая «скорая».

—   Все нормально, — сказала я, отстегивая ремень. — Вряд ли они в твою квартиру.

Дэвид ничего не сказал, подъехал ближе и стал возиться с застежкой ремня, ругаясь, что не сразу ее отстегнул.

—  В мою. Шторы были закрыты — теперь они раздвинуты. А Серена не могла еще проснуться.

Оставив ключи в замке зажигания, он бросился прочь из машины, быстро и твердо зашагал к своей двери.

Я медленно вылезла, остановилась между машиной и от­крытой дверью, положив руки на крышу. Дженкс сел ко мне на плечо, и мы ничего не сказали, когда агент ОВ остановил Дэ­вида на пороге. Они обменялись несколькими словами, и мне стало нехорошо, когда я увидела, как на Дэвида надели наруч­ники. Он был сломлен с виду, но не оказал сопротивления — знал, что это позволит им кинуть его в камеру и забыть о нем на максимальный срок, который позволяет закон.

В верхних окнах кто-то двигался, и я крепче сжала сумку, радуясь, что фокус у меня, потому что ОВ воспользовалась слу­чаем обыскать квартиру Дэвида. Его кошка смотрела на меня из другого окна и слиняла, когда мимо нее прошла темная фигура.

—Что будем делать, Дженкс? — спросила я шепотом.

Его крылья холодили мне шею, и я прищурилась на солн­це, глядя, как Дэвида грузят в джип.

—Дженкс? — сказала я, и тон гудения изменился.

—Увидимся в церкви, — сказал он, улетая подслушивать.

Я задержала дыхание, глядя, как он повис над стоянкой и спикировал камнем в джип с Дэвидом, когда никто не видел. Я ему пожелала удачи, и джип выехал со стоянки, чуть задержав­шись перед тем, как влиться в уличный поток.

До свидания, Дэвид.

Я выдохнула — долго, медленно. Наклонившись к машине, я вытащила ключи Дэвида и бросила их в сумку. Домой я как-нибудь доберусь, а ключи мне нужны, чтобы кормить его кошку.

Черт побери, я уже такое видела, и добром оно не кончи­лось.

Со стуком я закрыла дверцу, и тут у меня кровяное давле­ние дало свечку, когда я увидела подтянутый силуэт Гленна — детектив шел ко мне с другой стороны парковки.

—   Ну, теперь я хотя бы знаю, отчего ты просачковал наше свидание в морге! — крикнула я так, чтобы было слышно на разделяющем нас расстоянии.

Он шел целеустремленно, но голову наклонил — хотелось бы мне думать, от чувства вины.

—   Виноват, Рэйчел! — сказал этот бывший военный, останавливаясь рядом со мной.

—   Виноват! — воскликнула я, не на шутку расстроенная гленновской преувеличенно бойскаутской ментальностью. — Не знаю, за что там арестовали Дэвида, но он этого не делал! Сегодня утром я видела Трента, и он мне прямо выложил, что именно он убивал вервольфов в поисках этой дурацкой статуи.

Хмурое выражение лица Гленна не изменилось, и серьги-гвоздики придавали какой-то странный оттенок его безупреч­но-профессиональной мимике.

—Я очень рад услышать от вас такие слова, — сказал он, убирая руки за спину и разве что не толкая меня к машине сво­им слишком уж близким присутствием.

Несколько опешив, я почувствовала, как слабеет моя злость.

—Так тогда... тогда вы его отпустите?

Он покачал головой с озабоченным прищуром глаз.

—Нет, но если мистер Каламак сможет подтвердить, что сегодня утром вы были с ним, я смогу удержать ОВ от немедленного вашего ареста.

Я почувствовала, что бледнею.

—   За что?

—   За сообщничество и пособничество в убийстве Бретта Марксона. Его взгляд упал на мою сумку: — У вас там есть что-нибудь, о чем мне нужно знать?

Всплеск адреналина и ощущение, будто меня двинули под дых.

—Со мной пейнтбольный пистолет, но на него не нужно разрешения. А это вообще чушь, Гленн. Я же тебе говорю, их убил Трент. Всех. Три Джейн Вольф — это несчастные случаи, с убийствами не связанные.

Гленн выпрямился. Его руки так и остались за спиной.

—   Рэйчел, не могли бы вы отойти от машины и пройти со мной? И отдать мне сумочку.

У меня челюсть отвисла.

—   Я арестована? — спросила я громко, прижимая сумочку к телу. Черт, у меня же там фокус!

—   Никто вас не арестовывает — пока что, — сказал он, скри­вившись, как от боли. — Рэйчел, прошу вас. Если вы не будете сотрудничать со мной, вашим допросом займется ОВ. Я пыта­юсь сейчас их опередить.

Других аргументов мне не требовалось. Чувствуя себя без Дженкса очень одинокой, я отдала сумочку Гленну. Очень смеш­но она смотрелась в его лапище, когда он свободной рукой сде­лал приглашающий жест, зовя меня за собой. Внутренне дро­жа, я пошла за ним — мы направлялись к фургону ФВБ, тому, который с металлической сеткой на окнах.

—   Гленн, расскажи, в чем дело.

—   Мистер Дэвид Хью был замечен вчера вечером за беседой с мистером Бреттом Марксоном, — мрачно сообщил Гленн. — Сегодня последний найден мертвым в мусорном ящике кварти­ры мистера Хью, а в бумажнике у него — ваша визитная кар­точка. Мистер Хью признает, что имел интимные отношения с тремя Джейн Вольф, чьи тела сейчас находятся в морге, а когда агенты пришли его допросить, в его квартире была об­наружена вервольфица, накачанная транквилизаторами и со следами физического насилия.

У меня колени подкосились. Картина очень мрачная, и я обрадовалась, что успела рассказать Гленну про фокус.

—   Серена была человеком, Гленн. Фокус ее обратил в вервольфа. Дэвид учил ее контролировать превращения до перво­го полнолуния, чтобы она знала, чего ждать и как себя при этом вести. Он ее накачал дурью, чтобы самому съездить за мной и снять у нее боли. И это все!

Гленн посмотрел на меня неласково и сказал:

—   Не повышайте голоса.

Опустив глаза, я нахмурилась, слушая отчетливые разгово­ры по рации из открытой двери машины.

—   Извини, — ответила я и резко остановилась, не доходя до фургона. — Дэвид не убивал Бретта, — сказала я твердо. — Три женщины в морге — это трагическая случайность. Серена пы­тается приспособиться к тому, что случилось, и Дэвид делает все, чтобы ей помочь. Трента нужно было арестовать, а не Дэ­вида!

—   Рэйчел, прекрати.

—   Он мне сам сказал, что это он! — воскликнула я. — Поче­му мне никто не верит?

Гленн наклонился ко мне, и я сжалась, всю волю устремив на то, чтобы не вывернуться из его пальцев, когда он взял меня за плечо:

—   Заткнись, — сказал он отчетливо и так близко, что сквозь лосьон после бритья пробился запах пота. — Каждому, у кого есть значок, известно, что ты ненавидишь Каламака. Я не могу просить ордер на его арест на основании твоих показаний с его слов.

Я возмущенно засопела, потом пискнула, когда он притянул меня еще ближе.

—   Я тебе верю, Рэйчел, — сказал Гленн почти шепотом мне в ухо. — Этот тип — мерзавец. И я им займусь.