Прекрасная сторона зла

– Я не верю, что у него нет слабых мест. Быть такого не может. Они есть у всех. Без исключения, – убежденно произносит Америго.

– Жажду власти можно считать таким местом? – спрашивает Ирма, наклонив голову вбок.

– Конечно, – оживляется Америго. – Но я имел в виду что-то более конкретное, чтобы мы могли использовать как оружие. Золотая спица, медная иголка…

– Нет, дорогой, это тебе не сказка о Кощее бессмертном, – качая головой, возражает Ирма. – Здесь нет таких бонусов, которые могли бы облегчить тебе жизнь.

– Но как-то убить его можно? Ты же говоришь, что он обычный человек… Значит, против удара ножом под ребра устоять не сможет, – гнет свою линию Америго.

– Ты убьешь только это тело, а он тут же найдет себе другое, – поясняет Ирма. – Заблокирует прежнюю личность и поминай, как звали. Мы уже не сможем узнать своего врага в лицо, а значит, станем уязвимы.

– Ладно, как сделать его истинно мертвым? – не сдается Америго.

– Есть только один вариант. Убить его в момент обряда – едва он его начнет, как станет намного слабее, чем обычно. Так, чтобы его дух попал в темницу. Но для этого придется пожертвовать жизнью Айлин. Вы не согласитесь убить ее ради того, чтобы зло было уничтожено.

– Это даже не обсуждается, – проводя рукой по шее, задумчиво говорит Америго. – И что? Все? Больше идей нет?

– Есть. Но это сложно и практически невыполнимо. Айлин должна обрести силу без помощи отца, стать жрицей, но без жертвоприношения, тогда она сможет убить его и запереть его дух. И для него все будет конечно.

– И что тут сложного? – пожимает плечами Америго. – Она уже обрела магию. Найдем ей учителя, вот хоть тебя, всему ее научишь. Девочка станет идеальной ведьмой и прикончит своего папашу.

– Мы говорим о нынешнем моменте, – мягко возражает Ирма. – И сейчас это невозможно в принципе. Но если ее удастся освободить до обряда и Амалик останется жив, то в будущем такая перспектива возможна.

– Да, я понял… Хорошо, переходим к практической части. Что будет, если, находясь на территории Амалика, мы снимем с себя серебро?

– Если возле дома, то умрете. Если в самом доме, то ничего вам не будет. Все это очень неприятно, но придётся потерпеть.

– Не кисейные барышни, не развалимся, – храбрится Америго, косясь на огромное блюдо, брошенное посреди гостиной.

– Главное, берегитесь ритуального ножа с арабской вязью, – предупреждает Ирма и начинает ерзать. – Если вы получите им ранение, то будете обречены на всю жизнь испытывать адские муки. Но если вы им убьете Амалика, то он надолго потеряет свои способности и не сразу сможет найти себе новое тело.

– Запомнил? – обращаясь ко мне, покровительственно спрашивает Америго.

– Как нечего делать, – в тон ему откликаюсь я.

– Надеюсь, что вы вернетесь вместе с девушкой, – говорит Ирма. – Я желаю вам удачи и постараюсь содействовать своей магией.

Едва Дэшэн успевает прибраться в гостиной, как к нам жалуют гости. Настойчивый звонок в три часа утра – что может быть неожиданней? Распахиваю дверь и вижу на пороге молодого человека. В одной руке у него – дорожная сумка, в другой – дипломат. Он высок, из-за чего немного сутул. Худощав, отчего кажется, что кашемировое пальто черного цвета висит на нем, как тряпка. Светлые волосы гладко зачесаны назад. Глаза светло-голубые, ясные, как небо в погожий денек. У него узкое лицо и тонкие губы. На вид ему не больше двадцати, и у него проблемы со зрением.

– Я приехал по приглашению Риты Савро, – говорит визитер по-русски с ужасным акцентом. – Могу я ее увидеть?

– А кто вы? – рассматривая гостя, спрашиваю я, на ходу соображая, что ему сказать. Правду? А если будет интересоваться и копать глубже? Ложь? А что если это близкий человек, который будет переживать за ее судьбу, в то время, как она мертва?

– Меня зовут Костас Касси. Простите, что столь рано, но я никогда не был здесь и даже не знаю, куда пойти, – смущенно говорит юноша.

– Понятно. Проходите, – парень входит в гостиную, крутит головой, смотря по сторонам.

– Дэшэн, – зову я. Тот выныривает из кухни. Вид у него больной и уставший. Если в день похорон у него было две седых пряди, то сейчас поседела половина головы. Что творится с его организмом? – Этот человек приехал к Рите. Она говорила тебе что-то о нем?

– Меня зовут Костас, – напоминает тот.

– Первый раз о нем слышу, господин, – удивленно откликается Дэшэн, с любопытством глядя на блондина.

– Она передумала и не хочет меня видеть? – тревожится он.

– Нет, все дело в том, что… – начинает Дэшэн и бросает взгляд на меня. Я лишь пожимаю плечами, – Рита не сможет вас принять, господин Касси. Никогда.

– Но почему? Мы были близкими друзьями, – растерянно произносит Костас,– ей нужна была моя помощь, поэтому я бросил все дела и прилетел сюда из Лондона.

– Она умерла, – глухо сообщает Дэшэн.

Молодой человек тихо охает и закрывает лицо руками. Садится в кресло и, как маленький ребенок, трет кулаками глаза, на которых горошинами выступают слезы.

– Опоздал… – горько шепчет он, – я все-таки опоздал…

Кто же ты все-таки такой, черт тебя подери?

Поднимаюсь наверх, чтобы умыться и переодеться, но, вместо своей комнаты, иду к Айлин. Подхожу к мольберту, на который наброшена цветастая тряпка, и приподнимаю ее. Моему взору открывается прекрасная улочка Прованса. Балконы, украшенные цветами, уличное кафе на углу, мощеная дорожка, по которой идут двое, держась за руки. Она – светловолосая девушка, одетая в белый сарафан, который подчёркивает ее женственные плечи и высокую грудь. Волосы гладко зачёсаны назад и повязаны лентой. Ее взгляд устремлен на спутника, рыжего, длинноволосого парня в зеленой водолазке и потертых джинсах, который с нежностью смотрит на нее. Определённо, они влюблены друг в друга, но до первого поцелуя еще не дошли. Оба в волнительном предвкушении, очарованные друг другом. С жадностью вглядываюсь в каждый штрих, созданный ее рукой. Кажется, что в этой простой картине, я вижу ее настоящую. И мне хочется подарить ей тот мир, о котором она мечтает. Где нет травли и насилия, где ее любят просто за то, что она есть. Только бы успеть вырвать ее из лап этого чудовища. И тогда будет возможно все. В комнату заходит Лив. Она выглядит так, словно долго плакала.

– Я услышала тебя, ждала, что ты зайдешь, но потом решила, что ты здесь, – говорит Ливия, подходя ко мне и обнимая меня за талию. Бросает из-за моего плеча взгляд на картину. – Как мило… Она изобразила вас парой. А мне казалось, что она немного влюблена в Америго.

– Да, я тоже немного удивлен, – признаюсь я, накрывая ее руки своими. – Но не думаю, что нам стоит искать тут какой-то глубокий смысл.

– Ты так боишься правды? – Лив прижимается лбом к моей спине, и я ощущаю ее дыхание сквозь ткань рубашки.

– Скорее, не знаю, что с ней делать. Безответная влюбленность существенно осложняет жизнь. А если еще влюблён не ты, а в тебя… Словно тебя обязывают к чему-то, с чем ты не согласен.

– Смотри на это, как на подарок, – предлагает Лив. – Ведь никто не знает, что из этого может получиться. Она теперь – часть твоей семьи. Рано или поздно это чувство трансформируется в родство.

– Как у тебя к Америго? – не могу удержаться я.

– Прости. Знаю, что тебе было неприятно все это видеть… Каждый из вас дорог мне, но по-разному. И мне непонятно, как к этому относиться. В то время, когда я знала, что ты не хочешь меня видеть, жила надеждой, что когда-нибудь мы воссоединимся, и это кружило мне голову. Давало понять, что чувства к Америго лишь временное явление. А теперь, когда вы передо мной наравных, я не знаю, что делать. Словно потеряла почву под ногами... – признается Ливия, и я в очередной раз восхищаюсь ее храбростью.

– Тебе нужно время. И одиночество.

– Каждый день может стать последним. Тем более сейчас, – Лив отстраняется. – Я хочу поехать с вами.