Голод. Последний вампир

Он перешел на такой быстрый шаг, что уже почти бежал. Каково это, быть съеденным заживо? Эти твари настоящие паразиты. Огромные мерзкие рыбы-прилипалы. Мысли проносились в голове подобно облакам, гонимым ветром.

...Почему ей удалось убежать? Мимо таможенников не проскочишь, если они тебя уже поймали. Это невозможно!

...Все дело в интеллекте. Вне всякого сомнения, она очень умна. И что из этого следует? На сколько шагов она их опередила? На десять? Пятьдесят? Тысячу?

— Будь все проклято!

А что, если она знает о нем? И в эту самую секунду чудовище совсем рядом, буквально в двух шагах от него, а он даже об этом не подозревает.

Пол наткнулся на маленькую лавочку, в витрине которой было выставлено вино среди нескольких бутылок с апельсиновым соком и минеральной водой. Похоже, здесь продавали неплохой мускат всего за девять баксов. Он отсчитал деньги и унес с собой вожделенную бутылку.

Вернувшись в отель, Пол обнаружил, что у него нет штопора; тогда он отбил горлышко, лег на кровать и пил прямо из бутылки с зазубринами, мрачно уставившись в небоскреб: сплошные темные окна и ни одной человеческой фигуры в поле зрения.

Оказалось, что вовсе это не мускат, но вино пошло хорошо, особенно после водки. Кажется, где-то ближе к рассвету он заснул.

Его разбудил серый печальный рассвет и музыка, доносившаяся с улицы, — какая-то дикая арабская мелодия. Небоскреб нависал над стеклянной крышей его жилища, словно уродливый призрак. Пол поднялся, ему хотелось курить, и он сунул в рот опостылевшую жвачку.

Вчера вечером он сорвался. Но ребятам к этому не привыкать. Все равно они полакомились лягушачьими лапками. Главное, он любил своих ребят и хотел, чтобы они всякий раз получали порцию мерзких лягушачьих лапок, стоило только им пожелать.

Телефон тихо заурчал. Какой замечательный у него звонок, подумал Пол.

— Да!

— Мы определили три района, босс.

— Бекки?

— Да, босс.

— Вы где?

— В префектуре, архивное отделение.

— Я, может, ошибаюсь, но разве сейчас не шесть пятнадцать утра?

— Черт, они явятся примерно через час! Пора уносить отсюда ноги.

— А как вообще вы там оказались? Хотелось бы знать.

— В этом городе полно стеклянных крыш.  

6

Мартин Суль

Мириам успела вдоволь наплакаться и теперь сидела в маленьком кафе, с нараставшим нетерпением подстерегая жертву для Мартина. Все ее попытки дозвониться до Сары пока оказывались безуспешными. Тем не менее нельзя допускать, чтобы собственная проблема, какой бы срочной она ни была, помешала ее важной миссии. Она так и не поняла, что именно случилось с Мартином, но старый приятель умирал от голода, и с таким душераздирающим зрелищем она до сих пор не сталкивалась.

На охоте главное — терпение, и не важно, торопишься ты или нет. Однако в экстренных случаях тебя оставляет предчувствие опасности, а инстинкты приказывают схватить первую попавшуюся особь. Многим Властителям — и Мириам не была исключением — доставляло истинное наслаждение повиноваться внезапным импульсам. Именно поэтому она отправилась в Америку, где ее соплеменникам жилось легко и вольготно. Мириам разъезжала по всей стране вместе с переселенцами, срывая по пути лакомый плод, немало не беспокоясь о последствиях. В то время на исчезновение людей не обращали особого внимания.

Волевым усилием она заставила себя успокоиться, чтобы произвести впечатление настоящей шлюхи. Официант бросал на нее восхищенные взгляды, как и многие из клиентов бара. Но территория рядом с ней по-прежнему оставалась свободной.

Затянувшись теплым дымом сигареты, Мириам вогнала его в легкие, а затем выпустила через кокетливо выпяченные губы аккуратное колечко. По крайней мере, сигареты здесь вполне сносные. Эти «Житан» напоминают «Бон-Тон». В Америке сейчас продаются ужасные сигареты.

Почему эти глупые мужчины ее игнорируют? Неужели привычки так сильно изменились? Когда она в последний раз охотилась в Европе, все происходило по-другому легкий флирт, быстрое соблазнение. Теперь же она отвечала на взгляды мужчин, но дальше дело не шло. Нет, Мартин не должен умереть от голода, равно как и любой другой Властитель, которому она в силах помочь. Наверное, весь этот ужас связан с тем, что люди устроили облаву на ее соплеменников.

Докурив сигарету, Мириам потянулась за другой, когда заметила, что к ней направляется молодой мужчина. Она заговорила по-французски:

— Достопочтенный, не соблаговолите ли мне помочь? У вас не найдется огня?

Он прошел мимо, в туалет. Неужели это бар для геев? Нет. Определенно, нет. Как хозяйка фешенебельного клуба, она могла определить сексуальную ориентацию любого заведения с первого взгляда.

С ней заговорил другой мужчина, стоявший у стойки бара:

— Вы говорите по-французски языком Вольтера. Все эти «достопочтенный» и «соблаговолите». — Он передразнил ее фальцетом. — Сейчас это называется «спичкой». Новое слово! Вы откуда?

— Из прошлого, — огрызнулась Мириам, поднимаясь из-за стола. К черту французов, если их больше не интересуют хорошенькие девушки.

— Простите, мадемуазель! Я ведь сказал, просто чтобы затеять разговор! Вы, наверное, американка и учили французский в школе. У вас был старый учитель — чересчур старый! Но в этом нет вашей вины.

Замечательный экземпляр! На тыльных сторонах ладони проступали крупные синие вены, значит, напор из сонной артерии будет восхитительно мощным.

Она одарила его специальной улыбкой, от которой мужские особи начинают часто дышать. Мириам практиковала эту улыбку годами и считала, что добилась отличных результатов. Стоило показать ряд идеально ровных человеческих зубов — искусственных, разумеется, — и мужчина тут же оказался у ее столика.

Наконец-то. Она отреагировала с натренированным безразличием. Улыбнешься слишком призывно — и он тут же соскочит с крючка... по крайней мере, раньше так было.

— Вы не хотите, чтобы я ушел?

Мириам пожала плечами.

— И сколько это будет мне стоить? — спросил он, понизив голос.

— Немного, — ответила она, подразумевая самое ценное для него: дыхание, кровь, саму жизнь.

— Значит, все без дураков... вы и есть та проститутка, которая сидит за дальним столиком в кафе и ждет клиента. Как это... не знаю, право... charmant. Настоящий старый Париж! А еще этот язык и давно вышедший из моды костюм. Вы действительно из прошлого. Послушайте, не хотелось бы портить впечатление, но у меня при себе только пара сотен франков.

— Очень жаль.

— А кредитные карточки вы принимаете? Как можно задавать такие глупые вопросы? Шлюха, принимающая кредитки, — надо же такое выдумать! Она затянулась сигаретой и медленно выпустила струйку дыма.

— Зря вы это.

— Простите?

— Я лично бросил. Вредно для легких. — Он постучал себя в грудь и с шумом выдохнул. — Бьюсь об заклад, у вас так не получится.

Она была способна задерживать дыхание на час. Властители могли утонуть (именно так, спасая ее, погиб отец Мириам), но эта смерть не была бы для них легкой, фактически для них не существовало легкой смерти. Само тело, каждая косточка и жилка фанатично цеплялись за жизнь. У человека была бессмертная душа, он мог позволить себе умереть.

Властителям ничего не оставалось, как жить вечно, если, конечно, получится.

Мириам затушила сигарету.

— У вас прелестные руки, — мужчина не сводил с нее глаз.

Она приподняла ладонь, изящно согнув запястье. Когда он поцеловал ее, кто-то возле бара не удержался от комментария:

— О черт!

— Заткнись, тупая горилла! — проревел ее избранник. — Не обращайте внимания на это животное.

Мириам дотронулась до его руки кончиками пальцев: пометила жертву.

— Любезный господин, я не могу посвятить вам весь день.

— Ваш французский прогрессирует. На таком языке говорили примерно в 1896 году.

— У меня милая комнатушка, а двести франков — вполне подходящая цена.