Боец Круга Поединков

Ладно, мать-перемать, одну песню можно и потерпеть! Точнее, ради одной песни можно и потерпеть! Чёрт возьми, это всего лишь один танец, и какая разница, с кем? Некоторые девицы спят с кем попало, и все счастливы!

М-да, липово-вонючее сравнение, не спорю.

Руки Эдуарда оплелись вокруг моей талии, и я, подчиняясь их мягкому, но настойчивому давлению, сделала шаг вперёд и положила голову ему на плечо. Пока я не дослушаю песню, мне будет всё равно, что я и где я. Может, если бы не закрывающая даже мои мысли громкость "Don`t Cry", я была б посообразительней птицы Говорун, но сейчас думать, мягко говоря, не получается.

В груди надувался словно воздушный шарик ком яркого восторга. Чисто эстетического. Любимая песня может оказывать на нас различное влияние в зависимости от того, где и когда мы её слышим. Дома она даже надоедает, но здесь… здесь Эксель Роуз поёт только для меня:

"- Talk to me softly

There's something in your eyes.

Don't hang your head in sorrow

And please don't cry.

I know how you feel inside I've

I've been there before.

Somethin's changin' inside you

And don't you know…"

Песня гремела вокруг и внутри моей головы одновременно, заглушая пульс, мысли и сознание. Я ощущала сквозь пелену вязкой отстранённости, с гребня очередного взлёта мелодии, как рука Эдуарда переместилась с мой талии мне на лопатки, точнее, под крылья. Ха-ха, они ему явно мешали. Пожалую им медаль за такое дело…

Думать не хотелось абсолютно, хотя вопрос "А что потом?" упрямо звенел где-то на дне моей черепной коробки. Вот потом и подумаю. Когда песня закончится, вот сразу же… сразу же, как только закончится песня… мигом…

"Give me a whisper

And give me a sigh,

Give me a kiss before you

tell me goodbye…"

Как-то странно извернувшись, словно в самых недалёких предках у него были жирафы, Эдуард нежно коснулся носом моего носа, и я чуть не послала его гулять по анатомической карте. Он что, не может мне дать спокойно послушать любимую песню?!

Подняв голову, я смутно увидела, как белокурый парень улыбается. Правда, в этой улыбке не было ни толики коварства, типа мы не Мефистофель и ария у нас другая. Щас же! Так я и поверила!

– Ты ведь любишь эту песню, амурчик, - прижавшись лбом к моему лбу, произнёс Эдуард, - признайся, что любишь. Я это чувствую: ты… растаяла.

– Я никогда не отрицала, что она мне нравится, - устало выдохнула я, не заботясь о том, услышит он меня или нет, а потом положила голову обратно ему на плечо поверх своей руки. Услышит. То, что ему надо, он всегда слышит. Это особая примета всех сукиных детей вроде него. Но если он на ближайшие пять минут не заткнётся намертво, то это будет его последний в жизни танец.

"And don't you cry tonight?

Don't you cry tonight?

Don't you cry tonight?

There's a heaven above you baby

And don't you cry tonight…"

В воздухе завибрировала жёсткость гитар, и от внезапного прилива эмоций, вздымающегося откуда-то от диафрагмы удушающей волной, я почти до крови впилась зубами в костяшки. Чёрт возьми, да что же это за…? Кажется, я до сих пор не понимала всей этой песни, точнее, её смысла. В ней поётся о боли, но не о той, которую изливает перелом или вывих. Только после всего того дерьма, что вылилось мне за шиворот, начиная с внеочередного поединка с Эдуардом, я постепенно вспомнила, что боль бывает разная. Я и раньше об этом помнила, но как-то не особо. А теперь гляньте, до чего я докатилась! Я перестала быть человеком и танцую под одну из своих самых любимых песен с белокурым ублюдком - свом единственным, наверное, стоящим врагом. У-у-у! Что-то я вообще перестаю понимать эту жизнь! Что это за дрянь такая?!! То одно, то другое, то сразу пятое и десятое.

Нет, всё, мне пора лечиться. Мне нужен тщательный психологический анализ с электрошоком. Вот в такие моменты самое оно заняться йогой.

Давай, прямо тут - поза лотоса и в нирва-а-ану…

"Don`t Cry" затрепетала в последних аккордах, в финальном вытягивании струны и умопомрачительной дрожи хриплого голоса, который был со мной ночами и, заглушая стоны моего избитого тела, повторял один и тот же вопрос на протяжение пяти лет моей жизни. И мой ответ на него оставался одним и тем же.

Танцевать уже не было смысла, поэтому я устало подняла голову с эдуардового плеча и сделала шаг назад. Всё это время я дышала терпким запахом его одеколона, но голова у меня от этого не поехала кругом. Майк, Никита и Джо, когда начинали пользоваться мужскими парфумами, поначалу не рассчитывали дозы, и нам с Ки приходилось терпеть этих "скунсаторов", как мы их называли. Вот с тех пор у меня стойкий иммунитет ко всяким там ароматам, от которых, если верить рекламе, любая девушка теряет голову. Запах - не топор, это уж поверьте. Ха! Вы только поглядите! А я, оказывается, стойкая аки броневик "Потёмкин"! Вот только, когда танец закончился, что следует учудить броневику с… э-э-э… кавалером, чтобы он отвял?

Пальнуть из всех орудий.

– Ну вот, а ты хотела уйти, - наклонился к моему уху Эдуард. - Оставайся до рассвета, а потом я провожу тебя. Можно попросить Майка - ну, ди-джея - поставить что-нибудь ещё на твой выбор. У тебя ведь есть ещё любимые песни?

– Вообще-то, на дискотеках, - я неожиданно вспомнила, как называется это безобразие, - мне всё равно, подо что танцевать.

Четверть-оборотень улыбнулся, а я мысленно ухватила рояль и от всей души огрела саму себя. Он же мой ответ воспринял как согласие!!! Бо-о-оже ты мой! Ну кто послал мне это наказание - чайная ложка мозгов на такую долгую жизнь?! Вот как мне теперь от него отделаться, а? У меня ноги не железные и даже не пластиковые - живые! Ещё один танец, и они у меня осядут в коленях!

Неожиданно сразу со всех сторон раздался нарастающий шум, который издаёт быстро спускающаяся в сток вода, потом мерно зазвучал ритм, а поверх него - клавишные.

Ну Майк, сукин ты сын! Вот это девки спляшут у тебя на могиле! Ты это специально, да?!!

Гитары заревели сразу со всех сторон, и одновременно с ними сильный голос запел:

"Crawling in my skin

These wounds they will not heal

Fear is how I fall

Confusing what is real!"

"Linkin Park". Уэх, я до сих пор с восторгом вспоминаю концерт, который они дали в Роман-Сити этой весной. Вот это мы оторвались по полной! Пришивали потом друг друга очень долго.

Руки четверть-оборотня спустились чуть ниже моей талии и привлекли меня поближе.

Знаешь что, моя милая, кажется, тебе таки придётся выполнить своё предназначение. Не зря же ты всю неделю позволяла над собой издеваться? Если он тебя ещё не узнал, то узнав потом, изумится как Юлий Цезарь: "Es tu, Brut?!!". Надо только будет успеть сфотографировать его в этот момент. И ещё. Главное, не позволять ему слишком много на тот случай, если он всё-таки узнал, но решил сохранить это в тайне.

– Ну что, - улыбнулся Эдуард, - мы танцуем? Или будут заявки?

Я уныло пожала плечами. Меня аж злость брала из-за того, что всё пошло по плану, но не так, как я хотела. И стукнуло ж мне в голову налететь на него лбом? Бьюсь об заклад куриными перьями, что он с того самого момента меня запомнил. Только, собственно, непонятно, какого чёрта привязался… а вот сейчас и спросим.

– Э…! - я вовремя прикусила язык и опять мысленно отдубасила себя любимую роялем. - Как тебя зовут, кстати?

– Я разве не представился? - белокурый парень, неярко полыхнув изумрудными глазами, ласково прижался лбом к моему лбу. - Хм, чёрти-кошки… ты ведь кажешься мне такой знакомой, словно мы из одного приюта… Извини, амурчик. Я - Эдуард.

ВАУ!!! Он ещё и извиняться может?! А приносить газетку и тапочки? А команду "Служить!" понимает?!

Откровенно говоря, я не могла не улыбаться, и больше всего эта улыбка походила на радостную. Только радовалась я по другому поводу. Придурок, он ещё не знает, перед кем только что извинился! Может, я из него сейчас ещё и гарант пожизненной неприкосновенности как-нибудь вытяну? А потом сниму маску, и то-то мы повеселимся под канкан глухого пианиста! Я уже поняла, что на всю жизнь запомню этот долбанный маскарад всей своей чайной ложкой мозгов!