Боец Круга Поединков

– Ты поосторожней… амурчик! - рассерженно буркнул через плечо этот чрезвычайно нервный субъект.

– И-извиняюсь! - пропела я и, поднырнув под его рукой, направилась дальше, но буквально через десять метров нос к носу столкнулась со Скоттом. Скотт - это вообще отдельная больная на голову история, точнее, капитан футбольной команды Киндервуда и второй в списке идолов здешних шалав. Сталкиваюсь я с ним редко, но точно знаю, что сукин сын он редкостный, иногда похлеще Эдуарда. Иногда - это когда…

– Ага! Попалась цыпка! - железные ухватки сомкнулись на моих бедных предплечьях и рванули вперёд. С каким-то жалким междометием я упёрлась обеими руками в грудь Скотту и еле удержалась от соблазна с этой вот инерции поддать ему коленом ниже пояса. Нормальные, по здешним меркам, девицы такого не сделают, потому как сей футбольный выкидыш попадает в их мерки какого-то дебильного идеала мужской красоты. Никогда не понимала, где у него вообще хоть какая-то красота, но мозги у меня уже вполне чётко соображали после туалетной компании и не позволили учинить драку на месте.

Свою белую маску Скотт стянул куда-то за лоб на тёмные волосы, как солнечные очки, и, судя по фраку и острым накладным клыкам, изображал из себя какого-то второрядного кровососа. Фу, как "оригинально".

– Вы только гляньте, какая милая цыпочка, - обдавая меня плотным перегаром, футбольный выкидыш склонился к моему лицу, пытаясь, видимо, понять, кто я такая. - Что-то я тебя не помню…

– Отпусти меня, мразь! - я тщетно пыталась вывернуть голову так, чтобы дышать свежим воздухом, и уже дрожала от злости. Почему каждая сволочь в этом приюте, кроме меня самой, разумеется, так и норовит ко мне приклепаться?! Всё! Кажется, тут и закончится моя сказка про девочку с улицы Пушкина, потому что сейчас я ему вспомню по самые почки, кто я такая.

Никто!!! Никогда!!! Не смеет!!! Так!!! Со мной!!! Обращаться!!!

Глубоко дыша и выдыхая сквозь стиснутые зубы, я чётко прикинула, как и куда буду бить. Хоть мордобоем разбавлю сегодняшний вечер…

– А у меня есть идея, - неожиданно одна из широких ладоней переместилась с моего предплечья мне на задницу и тесно прижала меня к нижней части Скотта, - давай-ка познакомимся поближе в мужском туалете. Не очень романтично, но двадцать минут можно попотеть и без романтики, правда?

Вот именно в таких случаях футбольный выкидыш куда большая сволочь, чем Эдуард. Изогнувшись, я ото всей души, которая вдруг стала шире, чем у бабы Клархен, угодила коленкой Скотту в пах.

Вернее, попыталась.

Трясущаяся на каблучке нога внезапно подкосилась и выбила из меня всё равновесие. От этого удар пришёлся в бедро, то есть градусов на тридцать левее.

Что-то у вас с прицельностью, товарищ зенитчик.

– У-ух, какая крошка! - футбольный выкидыш пришёл в восторг от моего фокуса, а я вспыхнула от стыда. Меткость, чтоб их всех, как у латышского стрелка! У-у-у!!!! Как я могла быть такой безмозглой дурой и согласиться на этот клоунский наряд?! Ножки у меня теперь подкашиваются, коленки бьют в обратную сторону - это вообще я или не я?

Ну всё, я честно хотела не устраивать сегодня мордобой.

– Я ещё и не то могу! - процедила я сквозь стиснутые зубы.

И внезапно меня озарила гениальнейшая идея, которая сбережёт сегодня массу посуды и чужих зубов, как швейцарский банк - миллионы. Это моя самая гуманная идея за все неполные шестнадцать лет, и она настолько хороша, что вмиг заслонила мысль о массовом избиении.

– Может, проверим? - ухмыльнулся Скотт.

– Легко!

45.

Облизнувшись при виде стакана с маревом, который поставил передо мной на предварительно протёртую стойку бармен, я закинула одну ногу на ушибленную другую и сосредоточилась на фруктовом пломбире, регулярно заливая его сладким калорийным напитком. Настроение у меня было умиротворённое, как у апостола Петра по субботам. Негативные эмоции, приобретённые за последний час, выветрились, в крови булькал алкоголь, не выпуская меня из состояния лёгкого опьянения, и я была в преотличнейшем расположении духа. Мне даже пришла в голову мысль поискать Эдуарда и, пользуясь своей дерзостью, замотанной в рулон невинности, поиздеваться над ним. Как-нибудь так. Повыщипывать перьев из безобразия у себя за спиной и сделать из белокурого ублюдка дичь.

Другая статья, а где же этот урод? При таком обилие народа трудно разобраться, ху ис ху… и вообще, есть ли этот ху в зале.

Я допила марево и потёрла ушибленный локоть. Бахнулась я им об дверь не до крови, а значит, точно будет красочный синяк. Но по-крайней мере, мне повезло куда больше, чем Скотту. Если мой динамометр ударов не сломался, то футбольный выкидыш до самого утра просидит на полу в туалетной кабинке, уткнувшись лбом в дно унитаза. То есть, собственно так, как я его усадила. Ну, предварительно напомнив ему по самые почки, как надо вести себя с дамой. Я не удивлюсь, если после такой физической и психической травмы он сменит ориентацию. А ребята сами себя могут защитить, так что совесть моя чиста, как шёлковая обивка гроба. Она даже не мучается из-за того, что кабинку со Скоттом я закрыла изнутри, а потом умудрилась вылезти через верх - благо перегородки между унитазами не до потолка строят - и сохранить непомятый вид.

Свет в зале уже выключили, и он наполнился разноцветными всполохами и лазерами, мелькающими то тут, то там во тьме. Вернее, почти во тьме. Каким-то Макаром я умудрялась вполне сносно различать фигуры и движения танцующих, хотя при такой обстановке, когда какой-нибудь луч света нет-нет, а заедет мне в глаз, это невозможно. Наверное, невозможно.

Бар, у которого я сидела, был островком мягкого света в море светотехники. Бармен без конца притирал то стаканы, то стойку, то подавал какие-то напитки и готовил безалкогольные коктейли. Так же у него можно было выклянчить сладенького в виде мороженого, тортика или пудинга - новый пункт в праздничном меню, равно как и марево. Ура-ура! А я как раз осенью ухожу отсюда… М-да, почти обидно. Почти. В Академии наверняка будет что-то похлеще.

Прислушиваясь к ноющим от каблуков ногам, я была до сих пор на распутье. С одной стороны, меня брала примитивная лень встать и пойти поискать себе другой наряд. А с другой - мои суставы скоро повываливаются наружу и будут бряцать у меня в чулках. То, что я восседаю здесь в виде ангелочка-блондина в розовом, меня уже не смущает. Спасибо белому вину, которым меня угостили Мэж и сотоварищи. Надо всё-таки принести им сена, чтобы ржали веселей. Они меня напоили - я тоже в долгу не останусь.

Удобно устроившись на своём высоком стульчике, я сладко потянулась и хрустнула всеми возможными костями. Однако, чтобы мне такое утворить? Может, пойти накопать пива и уговорить Майка поставить что-нибудь из брутала? Я не слушаю такую гадость, но с интересом посмотрю, как в Зале Торжеств со звоном повылетают все до единого стёкла. Можно будет потом выйти на улицу, полить спиртом груду осколков и устроить хождение по мукам.

Садизм, однако.

Выклянчив у бармена мятных леденцов, я неохотно сползла на ноги и явственно услышала, как заковыристо они меня послали. Батюшки, некультурно-то как!… Значит-с, пошла-ка я тогда сниму эти шмотки. Думаю, при помощи тяпки и лопаты я сумею убедить охранника и "дресс-кодера", что Смерти в кедах бывают и не просто бывают, а даже танцуют. Вот только, боюсь, с этого и начнётся массовый мордобой, как в вестернах. Девицы в корсетах визжат, мужики ломают мебель друг другу об головы и регулярно прикладываются к теперь халявным бутылкам виски, а глухой пианист самозабвенно играет финскую польку на полуразбитом клавишном инструменте. Идиллия.

Пробраться к выходу в некоторых потёмках было куда проще, чем при свете. Здесь уже все были поглощены или танцами, или напитками, или друг другом и совсем не обращали внимание на движение народных масс в виде моей особи. И это было просто здорово, хотя лично я могу ещё кого-нибудь уложить баиньки мордой в унитаз, мне не трудно - наоборот, это так поднимает настроение! А вместе с ним самооценку и чувство собственного достоинства. Иногда я даже думаю: хорошо что я девушка, меня ведь удары коленом ниже пояса не заставляют всю прошлую жизнь вспоминать.