Боец Круга Поединков

Ладно, забей. Что бы он ни придумал, это его проблемы.

Пригубив кофе, который был чуть хуже той сказки, которую варит по субботам Киа, я почему-то вспомнила вычитанные в "Звёздах мегаполиса" слова Ректора АНМ: "Кофе должен быть крепкий, как сон мертвеца, сладкий, как чувство мести, но в то же время горячий, как первая ненависть". М-да, кажется, именно так. А какая-то глупая баба вроде Сары Брушер осквернила сей напиток фразой: "Кофе должен быть чёрный, как ночь, горячий, как пламя, и сладкий, как поцелуй…".

Поцелуй?!! Этого в сценарии не было!!!

Блюдце в моих трясущихся руках резко накренилось. Чашка тут же съехала по нему в сторону и исторгла мне на ноги обжигающий поток.

И параллельно с этим от шеи и плеч, по которым ласково скользили губы и язык Эдуарда, разливалось облако сладостного занебесного блаженства.

С силой оттолкнув от себя четверть-оборотня, я вскочила на ноги. Музыка билась в такт моему пульсу и, оглушая, застилала сознание. Дёрнувшись назад, я налетела на столик. Несомненно, стоящая на нём посуда полетела на пол. Звона я уже не слышала, да и не могла услышать.

Я отчаянно расталкивала руками всех и вся на пути в туалет.

47.

Пальцы онемели и по цвету мало чем отличались от баклажанов, но я всё равно держала их в потоке ледяной воды. Это должно было меня успокоить, остудить, но не успокаивало и не остужало.

Я была на грани истерики, и дело даже не в обожжённых ногах, хотя от них приятного тоже немного. Кофе был горячий, чашка полная, и хотя ткань моего платья плохо пропускает влагу, травма налицо. Точнее, набедро.

Пятно я уже успела застирать - оно охотно унеслось в сток вместе с моими плевками. Да, я плевалась как взбешённый верблюд, хотя на самом деле мне хотелось плакать от возмущения и злости. Ни на одну сволочь в мире - только на саму себя.

За то, что мне понравилось его прикосновенье.

От одной этой мысли мне враз не хватило воздуха. Перламутровые верёвки, которыми так любовно опутала меня Ким, больно врезались в тело на каждом глубоком вдохе, а так как делать глубокие вдохи мне приходилось очень часто, очередная травма мне просто обеспечена.

И вообще, скорее психическая, чем физическая.

Не выдержав, я несколько раз изо всей дури стукнула кулаками по раковине, но та отреагировала на это лишь снопом холодных брызг. Боль в руках не отрезвляла, а только злила. И я злилась, злилась и не могла найти себе отдушину.

Голова кружилась и горела от одного только воспоминания. Как такое может быть?!! Я ненавижу его вот уже всю свою сознательную жизнь, а моему глупому избитому телу нравятся его ласки!!! Вы когда-нибудь видели больший идиотизм?!! Бьюсь чем угодно обо что угодно, что нет.

Чёрт возьми!!!

Я нервно прошлась взад-вперёд и еле удержала себя от двух соблазнов: с воплями начать пинать всё вокруг себя, что только может быть выпинаным, и посрывать с себя крылья, чулки и это долбанное платье, которые высосали из меня последнюю ложку мозгов.

Так глубоко вляпаться - до этого не доходила даже я!

Врагов ненавидят, калечат и убивают. Согласна - иногда пытаются перехитрить различными идиотскими штучками, но никогда не радуются их прикосновению!!!

А вот моё тело - обрадовалось! Здрасте, приехали. Докатились!!!

В прямом смысле слова схватившись за голову, я нервно процокала каблуками ещё один круг по всей площади прокуренного туалета. Это была дамская комната, одна из трёх прилегающих к Залу Торжеств, и здесь были ещё относительно санитарные условия, хотя топоры висели в воздухе уже без помощи Копперфильда.

– Так, так, так, спокойно! - проговорила я, едва оказавшись у зеркала, и посмотрела на своё испуганное отражение. - Спокойно! Этому можно найти логическое объяснение.

И, шумно, глубоко и равномерно дыша, я искала это чёртово объяснение с подставленными под струю холодной воды руками.

Хорошо. Мне это понравилось. Точнее, не мне, а моему телу - разные вещи. Так?

Так.

Ему понравилось не то, что его коснулся Эдуард, а прикосновение в общем, чьим бы оно ни было. Так?

Так.

Из этого следует, что если бы ты, мать твою так, Кейни, не цеплялась за свой долбанный целибат как проводка за плинтус, то у тебя не было бы такой бурной чисто физиологической реакции на такие вещи!!! Вспомни-ка, монашка разнесчастная, когда тебя Ник касался, что было - ноль реакции?!

Ну так то был Ник!!! Не одно и то же!!!

Шумно вздохнув, я начала успокаиваться. Любое, хоть самое идиотское объяснение и оправдание наблюдавшегося на диванчике феномена меня несказанно обнадёживало, и я принимала его в том виде, в каком оно есть. Без анализа и теста на вшивость.

Это не прикосновение белокурого ублюдка мне понравилось, это гормоны поигрывали. И вообще, было бы странно, если б они молчали у меня лет до ста.

Ага, а потом вдруг ка-а-ак!…

– Лэй?

Подпрыгнув от неожиданности, я попятилась к стенке. Нервы у меня шалят основательно. Кажется, и впрямь на эту жизнь хватит. Всё, пора завязывать и уходить на тихую пенсию в монастырь.

Эдуард остановился в двух метрах о меня. Хорошо, что тактичности у него чуть больше, чем у Скотта, и он держит расстояние. Но объясните мне, какого хрена этот белоголовый сукин сын припёрся сюда?!! Мне и так проблем хватает!!!

– Извини, я не хотел пугать тебя, - четверть-оборотень говорил это вроде как искренно. Кому - мне что ли?! Да после моей выходки с торжественным кофейным омовением и битьём посуды весь приют понял, что я за камикадзе!!! А уж белокурый парень и подавно должен был догадаться!

Встряхнув мокрыми и такими враз ослабевшими руками, я переступила с одной соломенной ноги на другую. Усталость, опутавшая меня ватной пеленой, была просто фантастической, словно последние два часа я просигала на концерте "Короля и Шута" в компании полупьяных панков: ноги болят, голова болит, вот только настроение отвратительное, как гнилая тыква. Вы уверены, что у меня в жизни может быть день похуже этого? Я так не думаю.

– Послушай, Эдуард, не в этом дело, - удивительно, но факт: я ещё пытаюсь как-то выкрутиться. Нет, ну честное слово! Я стала настолько безмозглой, что пытаюсь выкрутиться!!!

С другой стороны, для снятия маски сейчас ну о-о-очень неподходящий момент. Очень.

Какие-то остатки серого вещества, налипшие на внутренние стенки моей черепной коробки, ещё старались соображать. Я попыталась припомнить, что я там читала в идиотских журналах у Кимберли: а вдруг там была какая-нибудь хорошая отмазка кроме "Голова болит!"?

Однако на ум пришёл только тот день, когда на первом канале изменили программу телепередач, и мы с Киарой вместо боевика "Правдивая ложь" получили какой-то сопливый бразильский фильм. Целых полтора часа мы при помощи рисованных схем пытались разобраться, кто кого любит и кто чей отец, и в результате пришли к выводу, что Хуану таки следовало продать акции своей мыловарни дону Иглесиасу, так как его условия даже с учётом инфляции и налога были наивыгоднейшими.

Однако…

– Дело не в этом, - чуть растерянно произнесла я, глядя на грязный пол, и слегка развела руками. - Просто всё произошло так быстро! Три года я встречалась с Броком, всё было так хорошо, и вдруг за один вечер… - я театрально умолкла и чуть не подвыла от тоски. - Слишком…

– Я понял, Лэй, не волнуйся, - с этими словами четверть-оборотень подошёл ко мне медленно и осторожно, как Наблюдатель приближается к раненому и загнанному в угол оборотню - отстойное сравнение, но что поделаешь. Я едва было подумала, что пусть он только попробует меня коснуться, и я спущу его в унитаз, как он бережно взял мои влажные, онемевшие от холодной воды руки и легонько сжал их. Материальная составляющая меня любимой отозвалась почти спокойно. Вот чем полезен глубокий поверхностный самоанализ. Жаль, электрошока не было.

Ах да, а ещё я не садилась в позу кактуса. Ну ладно, это дело пятое.