Бубба Хо-Теп

В фильмах Элвис всегда играл героев. Но когда гасли софиты, наступало время наркотиков, глупостей и блуда. А теперь настала пора стать хоть немного тем, кем он всегда себя воображал.

Героем.

Элвис потянулся за телефоном и набрал номер комнаты Джека.

— Мистер Кеннеди, — сказал Элвис, когда Джек ответил. — Не спрашивайте, что дом престарелых может сделать для вас, спросите, что вы можете сделать для дома престарелых.

— Эй, ты украл мою лучшую цитату, — сказал Джек.

— Ну ладно, тогда перефразирую свою: «Давайте займемся делом».

— К чему ты клонишь?

— Ты уже понял, к чему. Мы убьем мумию.

Солнце, как фурункул на ярко-голубой заднице неба, постепенно зашло, и небо широко раздвинуло ноги, чтобы обнажить лобковые заросли ночи, волосатую тьму, в которой, как вши, ползали звезды и медленно поднималась луна, словно собачий клещ-альбинос, стремящийся к анальной расщелине.

Во время этой неторопливой смены времен суток Элвис с Джеком обсудили свои планы, потом немного поспали, съели обед из вареных кабачков и мясного рулета, еще поспали, съели ужин из белого хлеба и аспарагуса с добавкой в виде бутерброда с ветчиной, в котором было куда больше бутерброда, чем ветчины, снова поспали и проснулись как раз ко времени, когда появились лобковые заросли и заползали звездные вши.

Но даже тогда, когда настала ночь, им пришлось ждать полуночи, чтобы сделать то, что они должны были сделать.

Джек прищурился в очках и просмотрел свой список.

— Две бутылки спирта для растирания? — спросил он.

— Есть, — сказал Элвис. — И даже не придется ими бросаться. Смотри-ка- Элвис показал распылитель краски. — Нашел в кладовке.

— Я думал, ее запирают, — сказал Джек.

— Запирают. Но я украл у Диллинджера заколку для волос и взломал замок.

— Прекрасно! — порадовался Джек. — Спички?

— Есть. Еще я упер зажигалку.

— Хорошо. Форма?

Элвис поднял свой белый костюм, слегка посеревший впереди из-за пятна от чили. На кровати лежали белый шелковый шарф и широкий ремень из золота, серебра и рубинов. Рядом стояли сапоги на молнии из Кей-марта.

— Есть.

Джек взял серый деловой костюм на вешалке.

— У меня в комнате еще отличные туфли и галстук

— Есть, — повторил Элвис.

— Ножницы?

— Есть.

— Мое инвалидное кресло смазано и готово к бою, — сказал Джек, — и еще я отыскал в одной книжке волшебные слова. Не знаю, могут ли они напугать мумию, но в теории должны изгонять зло. Я записал их на листочке.

— Пустим в дело все, что есть, — ответил Элвис. — Ну ладно. В 2:45 позади здания.

— Учитывая нашу скорость, выходить стоит около 2:30, - заметил Джек.

— Джек, — спросил Элвис. — Мы знаем, что делаем?

— Нет, но говорят, огонь очищает зло. Будем надеяться, что те, кто это говорит, кем бы они ни были, правы.

— Тогда все есть, — сказал Элвис. — Сверим часы.

Они сверили, и Элвис добавил:

— Помни. Ключевые слова на сегодня — «Осторожность», «Возгораемый» и «Следи за своей задницей».

На передней двери была пожарная сигнализация, но изнутри с ней было легко сладить. Как только Элвис перерезал провода ножницами, они надавили на рычаг на двери и Джек выкатил коляску наружу, и придержал дверь, пока Элвис выходил на ходунках. Элвис выкинул ножницы в кусты, Джек заложил между дверями книжку с мягкой обложкой, чтобы можно было вернуться — если они доживут до возвращения.

На Элвисе были большие очки с шоколадной оправой с разноцветными драгоценными камнями и заляпанный белый костюм с шарфом, ремнем и сапогами на молнии. Костюм был спереди расстегнут и везде висел мешком, не считая живота. Чтобы натянуть его там еще сильнее, Элвис сделал что-то вроде санитарной сумки и пододел под костюм!!!. В сумке лежала маска Кемосабе, «Пурпурное сердце» Быка и газетная вырезка, из которой он впервые узнал о своей смерти.

На Джеке были серый деловой костюм с аккуратно завязанным галстуком в черно-красную полоску, черные туфли и черные нейлоновые носки. Пиджак ему шел. Он действительно был похож на бывшего президента.

На инвалидной коляске лежал распылитель краски, заправленный спиртом для растирания, а рядом зажигалка и спички-книжка. Джек передал Элвису распылитель. К нему была привязана полоска ткани, оторванной от простыни. Элвис повесил его на плечо, залез за ремень и достал расплющенную недокуренную дешевую сигару, которую хранил на особый случай. Случай, который, как он думал, уже никогда не настанет. Сжал сигару в зубах, взял спички с коляски и закурил. На вкус она была как собачье дерьмо, но он все равно затянулся. Бросил книжку обратно на коляску и, посмотрев на Джека, сказал: «За дело, амиго».

Джек убрал спички и зажигалку в карман. Сел в коляску, пнул подпорки на место и поставил на них ноги. Слегка откинулся и нажал на рычаг на подлокотнике. Электрический мотор зажужжал, кресло двинулось вперед.

— Встретимся на месте, — сказал Джек. Он скатился по бетонному скату на круговую дорожку и исчез за углом здания.

Элвис посмотрел на часы. Почти 2:45. Надо торопиться. Он вцепился обеими руками в ходунки и двинулся.

Спустя пятнадцать утомительных минут, за домом, Элвис прислонился к двери, где входил и выходил Бубба Хо-Теп. Его, как зонтик, накрыли тени. Он уложил ствол распылителя на ходунки и стер шарфом пот со лба.

В старые деньки после выступления он вытирал шарфом лицо и бросал женщине в толпе, смотрел, как она кончала от счастья. В этот момент в обратку летели трусики и ключи от номеров, букеты роз.

Сегодня он надеялся, что Бубба Хо-Теп не подотрется этим шарфом, когда высрет его душу в толчок.

Элвис посмотрел направо, где круговая бетонная дорожка слегка шла на подъем, и там, в коляске, терпеливо и спокойно восседал Джек. Лунный свет разлился по нему, от чего тот стал похож на бетонного садового гнома.

Мрачное предчувствие расползлось по Элвису, как корь. Он подумал: «Бубба Хо-Теп выйдет из русла ручья, голодный и злой, а когда я попытаюсь его остановить, он засунет этот распылитель мне в зад, а потом засунет меня и инвалидную коляску в зад Джеку».

Он затягивался сигарой так торопливо, что голова закружилась. Он посмотрел в сторону ручья, и там, где расступались деревья, возник силуэт, словно в облаке термитов, ползучий, как краб, текучий, как вода, дерганый и звенящий, как куча инструментов нефтяников, что сыпятся с холма.

Его безглазые дырки ловили лунный свет и на миг задерживали, прежде чем дать просветить насквозь и выйти с другой стороны неровными золотыми лучами. Силуэт, который был одновременно и неуклюжим, и скользящим, на миг показался всего лишь тенью, окруженной более активными тенями, потом кучей скрученных коричневых веток и сушеной грязи, слепленной в форме человека, а в другой миг — существом в ковбойской шляпе и сапогах, идущей так, словно каждый шаг был последним.

На полпути к дому престарелых оно заметило Элвиса, стоящего на фоне темных дверей. Элвис почувствовал, что его кишки расслабились, но был решительно настроен не изгадить единственный хороший костюм для выступлений. Коленки стучали, как стебли тростника, шуршащего на ветру. Собачья сигара выпала из губ.

Он поднял распылитель и приготовился стрелять. Прижал приклад к бедру и стал ждать.

Бубба Хо-Теп не шевелился. Прекратил движение вперед. Элвис вспотел еще сильнее. Лицо, грудь и яйца были мокрыми. Если Бубба Хо-Теп не подойдет, то их плану трындец. Он должен оказаться в пределах поражения распылителя. Их идея заключалась в том, чтобы облить его спиртом, а потом Джек подкатит сзади, бросаясь спичками или зажигалкой в Буббу, чтобы тот вспыхнул.

Элвис пробормотал:

— Иди и получи свое, дохлый кусок говна.

Джек на миг задремал, но теперь пришел в себя. Все покалывало. Казалось, будто под кожей катались маленькие подшипники. Он поднял взгляд и увидел, как Бубба Хо-Теп замер между берегом ручья, Джеком и Элвисом у дверей.