Судья

Он натолкнулся на кого-то.

— Ох! Извините. Я…

Тьма смотрела на него. Судья стоял неподвижно.

— Ты, — сказал Павел.

Судья не ответил. Развернулся и направился к парку.

«Иди за Ним!»

Павел поравнялся с Судьей, стараясь шагать с Ним в ногу. Редкие похожие, которые шли навстречу, не обращали на Судью внимания. Они не видели Его.

Павел заметил: тот, кто проходил мимо Судьи, вздрагивал, ежился. Он был тем, что нельзя увидеть, но нельзя не почувствовать.

Судья, не глядя на него, сказал глухим голосом:

— Ты прав. Я не могу убить ее.

Они остановились.

Оператор вновь вышел на связь:

«Спокойно. Ничего не бойся. Говори с Ним».

Павел протянул руку и коснулся Судьи.

Сквозь тонкую ткань руку до самого плеча прожгло холодом.

Судья вздрогнул, отшатнулся.

Павел улыбнулся дрожащими губами.

— Жжется?

— Убери, — голос Судьи дрогнул. — Твоя кровь отвратительна. Она такая горячая!

Павел схватил Судью, притянул к себе, чувствуя Его злость и недоумение.

— Тогда не строй из Себя идиота, — Павел еле ворочал онемевшим языком. — Не молчи, когда с Тобой разговаривают. Или язык проглотил?

Он оттолкнул Судью. Тот покачнулся.

Они пошли дальше. Рука Павла плетью висела вдоль тела. Он не чувствовал пальцев.

«Отлично. Постарайся увести Его в безлюдное место».

Павлу пришлось сделать усилие, чтобы расслабиться и говорить небрежным тоном.

— Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где будет не так людно? Мы сможем поговорить наедине.

Но Судья направился прямо к парку.

Чертыхаясь, Павел последовал за Ним.

«Все нормально. Попытайся Его задержать».

Но Павел мысленно послал оператора к черту. Ситуация выходит из-под контроля. Придется полагаться только на себя. Эти идиоты ничего не понимают. Сидят в безопасном фургоне, и отдают команды, попыхивая сигаретами. Их девушек не грозились убить. Их дома не обыскивали бандиты.

И они не видели гибели собственных сыновей.

За рядами кустов, низко пригибаясь, перебежала фигура в камуфляже и шлеме. С автоматом в руках. Павел затаил дыхание.

Нет. Показалось.

— На что ты смотришь? — усмехнулся Судья. — Увидел призрак своего сына?

Он взглянул на Судью.

— Что Ты намерен делать?

— Ты знаешь.

— Творить справедливость на крови?

— Кровь льется всегда. Ну, что ты Мне ответишь? Заведешь песню про любовь? Дружбу? Добро? Это все сказки. Люди о себе слишком высокого мнения. Они думают, что хотят любить, что способны любить. Но я знаю только одно истинное желание человека. Жажду власти. Все, что ты видишь, все, что создали люди — куплено чьей-то кровью и слезами. Сильные давят слабых. Вот единственный закон жизни.

— Если бы Ты любил, Ты бы говорил иначе.

— Я был бы слепым! — вскричал Судья. Его руки начинали дрожать. — Я был бы как свинья, которая лежит в грязи, и не замечает, что ее уже готовят на бойню. Любовь… Я любил. Посмотри, что любовь сделала со Мной!

Они прошли десять шагов, прежде чем Павел ответил:

— Мне Тебя жаль. Ты очень одинок и несчастен.

— Ты любишь. И любим — по-своему Инна тебе преданна. И ты счастлив?

Павел промолчал.

— Ты спрашивал, чего Я хочу. Теперь Я спрошу: «Чего хочешь ты?»

— Чтобы меня оставили в покое.

— Зачем? Чтобы жить «счастливо»? — голос Судьи сочился презрением. — Что ты сделаешь? Возьмешь Инну, и вместе с ней спрячешься в нору? Да. Как и все.

Он помолчал.

— Я знаю, тебя ищут. Ты встал кое-кому поперек дороги.

Судья приблизился к Павлу. Прошептал:

— Хочешь, я убью их?

Павел с трудом отвел глаза.

— Нет.

Судья отстранился.

— Ты не справишься. Вас убьют.

Облизнув губы, Павел повторил:

— Не надо.

Судья смотрел на него, скорбно сгорбившись.

— Зачем ты искал Меня?

— Я хочу Тебе помочь. Бежим вместе.

В салоне микроавтобуса оператор, прослушивая их разговор, нахмурился.

— Что такое? — спросил Быстров. Он видимо нервничал.

Оператор нажал пару кнопок на пульте.

— Что-то не так. Он какую-то чушь несет.

— Дать сигнал? — спросил парень в бейсболке. Быстров покачал головой.

— Не сейчас. Подождем.

Судья усмехнулся.

— Помочь Мне? Поэтому ты пришел сюда? И привел на хвосте своих дружков?

Судья шагнул к Павлу, сунул руку ему за шиворот (Павел содрогнулся) и сорвал микрофон.

В наушниках оператора раздался резкий треск. Он сорвал наушники с головы.

— Он все понял! Нужно спасать этого недотепу.

Быстров поднес рацию к губам:

— Началось. Все в парк!

Павел и Судья стояли, глядя друг на друга. Приближался вой сирен.

— Беги, — сказал Павел. — Они Тебя схватят.

— Еще встретимся, — сказал Судья. Быстрым шагом направился в сторону жилых кварталов.

Быстров, тяжело отдуваясь, остановился в трех шагах от Павла. Согнувшись пополам, спросил:

— Где Он?

Павел показал:

— Там.

Выпрямившись, Быстров сказал в рацию:

— Он уходит через дворы. Оцепить район. Брать живым!

Машины прибывали и прибывали, дверцы раскрывались в сгустившихся сумерках. Из машин высыпали новые и новые люди, казалось, этому не будет конца.

Те, кто любил гулять по вечерам, с изумлением и любопытством наблюдали, как вооруженные люди в камуфляже заполняют дворы, врываются в подъезды, занимают позиции на крышах гаражей и ангаров, в кустах и на углах домов. Огромная невидимая рука схватила и сжала в кулаке несколько кварталов.

Быстров вместе с двумя омоновцами перебежал вдоль стены многоэтажки до подъезда. Он был взбудоражен. Никогда еще капитан не управлял столь значительным событием. Странная эйфория затуманила ему разум. Вся эта бессмысленная беготня, шум и суета, все казалось ему грандиозным.

«Это вечная битва между Законом и Преступностью», думал капитан, шагая в темноту и вонь подъезда вместе с двумя людьми в камуфляже, которые прикрывали его от несуществующей опасности.

Из загаженного окна лестничной площадки между первым и вторым этажами Быстров наблюдал, как отряды, подобно тараканам, бегают в непонятных направлениях, растекаясь по дворам, переулкам, перекресткам.

— Всем занять позиции, — сказал он в динамик, потому что чувствовал себя обязанным сказать что-нибудь.

— «Так точно, вас понял, занять позиции».

Кто ответил? Кто скрылся за механическим искаженным голосом? Быстров не мог сказать точно. Он был неопытен и слишком взволнован.

Капитан исполнился мистическим трепетом перед безжалостным механизмом, который — он чувствовал — вовсе ему не подчинялся.

Видение: начальник областного УВД пожимает ему руку. Фотовспышки, телекамеры, кричащие заголовки на первых полосах газет.

Быстров почувствовал за спиной несокрушимую твердь государства. Его тело наполнялось мощью, в глазах появился блеск. Он был исполнителем великой миссии.

Рация затрещала.

Быстров поднял рацию к губам.

— Первый на связи.

— «Первый, первый, говорит седьмой. Мы Его взяли».

— Вас понял. Где вы сейчас?

— «Пост номер семь, повторяю, пост номер семь».

Быстров переключил канал.

— Всем постам полная боевая готовность. Первый отряд — на пост номер семь.

Быстров отключил рацию. Кивнул людям в масках.

— Получилось.

Пост номер семь — это угол размером с детскую площадку, образованный стыком двух многоэтажек, десятком гаражей и зданием детсада № 12.

Приближаясь, капитан увидел группу омоновцев, которые сгрудились кругом, закрывая обзор.

Быстров почувствовал внезапный страх.

— Что происходит?

Двое в масках обернулись. В их движениях было что-то животное. Они походили на призраков с автоматами.

Один шагнул к Быстрову.

— Он ушел. Федоров убит.

— Куда ушел?

Омоновец махнул рукой в черной перчатке: за мной.

Быстров последовал за ним. Омоновцы расступились перед ним. Но по-прежнему толпились, скрывая от глаз капитана что-то на земле.