Судья

— Это который?

Баринов неловко рассмеялся.

— Извини, земля слухами полнится. С Ильей вы расстались, и с тех пор он как сквозь землю провалился. И его отец… — Баринов помрачнел.

— Что-то случилось? — встревожилась Инна.

— Он мертв. Заказное убийство.

— Боже, какой ужас, — Инна в волнении поставила бокал на журнальный столик. — Как его убили?

— Забили кочергой.

Инна побледнела, огромными глазами глядя на печальное лицо Баринова.

— Да, да, — Баринов причмокнул губами. — Как подумаешь об этом… Сначала Вадим, потом Сергей Петрович. Это могло случиться с каждым из нас. Честно говоря, Инночка, я боюсь.

— Я тоже.

Они помолчали. В камине огонь лизал поленья, дерево тихонько потрескивало.

Она кашлянула.

— Честно говоря, Валера, я зашла поговорить о другом.

— Да? О чем же?

Инна положила ногу на ногу.

— О наследстве.

Баринов молчал с вежливой улыбкой. Но Инна видела в его глазах скрытый огонь алчности. Ее сердце заработало быстрее.

— Я долго думала и поняла, что не способна вести бизнес.

— Наговариваешь на себя. Ума тебе не занимать. Бизнес — не квантовая механика. Главное — научиться нажимать нужные кнопочки, собрать людей. Люди сами все сделают.

— Ох, брось дешевую лесть. Ты знаешь, что я права, — Инна смотрела в эти хитрые глазки, то и дело сглатывая. Впервые в жизни ей приходилось тщательно взвешивать каждое слово, а не рубить с плеча. — Бизнес — это игра, а игрок из меня никакой. Порода не та.

— Что ж, верно.

— Я решила отказаться от бизнеса. Отдам дело в твои руки.

— В мои? — Баринов изобразил изумление. — Инна, ради бога! Я не могу.

— Нет, можешь. Ты долгое время был другом нашей семьи. Вы с Нестеровым были хорошими партнерами, и его убийство ударило по тебе так же, как и по мне. Если бы я даже решилась возглавить фирму, без твоей помощи не обошлась бы. Все дело в том, что я управлять фирмой не хочу.

Инна опустила глаза. Она чувствовала, над ней висит дамоклов меч.

— Я знаю правила игры.

Баринов сделал вид, что мучительно раздумывает. Инна нервно оправила платье.

Наконец Баринов тяжко вздохнул.

— Ну хорошо. Хоть мне это и неприятно, все-таки из уважения к светлой памяти Вадима — царствие ему небесное! — я обязан принять любое твое решение. Но советую тебе все обдумать еще раз.

— Я уже тысячу раз все обдумала и передумала. Бизнес твой.

Баринов поставил бокал. Его рука дрожала.

— Хорошо. Думаю, нам нужно встретиться и обсудить, какую долю в бизнесе ты готова отдать.

Инна мотнула головой.

— Ты не понял. Я отдаю все.

Улыбка Баринова медленно растаяла.

— Что-что? Повтори еще раз.

— Я. Отдаю. Все. До последнего винтика.

— Но, Инна, помилуй…

— Фирма. Контрольный пакет акций. Земельные участки. Даже особняк, в котором я сейчас живу. Себе оставляю небольшое выходное пособие — скажем, десять-пятнадцать процентов прибыли. Что скажешь?

Баринов шумно выдохнул, расстегивая ворот рубашки. На его лице, помимо воли, проступала счастливая улыбка.

— Ну, что я могу сказать… Честно говоря, я до сих пор не могу прийти в себя. Это так неожиданно.

Инна торопливо заговорила:

— Я хочу сделать все по уму. Чтобы я отдала тебе бизнес, ты его получил, мы пожали руки и больше не возвращались к этой теме. Мне нужен твой совет. Как лучше поступить?

— Подожди.

Баринов спрыгнул с дивана. Маленькими ножками протопал к мини-бару, плеснул виски.

— Вот что я думаю, — он устроился на диване поудобнее, суча ножками по полу. — Бизнес Вадима нужно продать. Что ты так смотришь?

— Нет-нет. Если ты так считаешь, значит, правильно. Мне, честно говоря, все равно.

— Ну вот. Мы превращаем бизнес в деньги. Деньги превращаем в банковские облигации. Облигации нужно положить на депозитный счет.

— Мой менеджер займется.

— Таким образом, ты сможешь получать свои проценты, а я… — улыбнувшись, Баринов махнул ручкой. — Там посмотрим.

Инна кивала, а сама думала: «И смотреть нечего! Загребешь дядины деньги и свалишь на юга доживать старость. Вы все такие».

Вслух сказала:

— Тебе виднее. Надеюсь, все получится, и мы останемся довольны друг другом.

— Конечно. Инночка, не сомневайся. Постой, может, ты голодна? Я велю что-нибудь приготовить.

— Нет, спасибо, — Инна встала. — Мне пора. Спасибо за радушный прием.

— Пожалуйста-пожалуйста. Всегда рад тебя видеть.

— Как меня найти, ты знаешь.

Инна направилась к выходу.

— Конечно, Инночка, безусловно, — кивал Баринов, семеня за ней следом.

На пороге Инна обняла Баринова, и даже поцеловала в жирную щеку. Баринов, смущенно смеясь, сказал:

— Ну, Инна, удачи.

— И тебе того же.

Дома Инна собрала кой-какие вещички, чтобы провести ночь в гостинице. Написала записку для Павла. Бедный Павел! Вот кому все время не везет. Ну ничего, когда все закончится, они встретятся.

«Я скажу ему, что все кончено. Мы свободны. То-то обрадуется!»

Инна прочитала записку и, весело смеясь, дописала постскриптум. Поцеловала листок.

Взяла сумочку. Направилась к выходу.

На пороге обернулась. Окинула взором пустой Дом.

— Эй вы, все! — крикнула она, смеясь. — Не скучайте без меня! Я скоро вернусь!

Через минуту снаружи послышался рокот мотора и шорох колес.

Глава 38. Охота

— Есть, — сказал парень в спортивном костюме, закрепляя микрофон на внутренней стороне ветровки Павла. Отошел на шаг, прищурился, приподнял козырек бейсболки.

— Ну-ка, запахнись.

— Не нукай, — Павел запахнулся.

— Походи немного.

— Зачем?

— Нужно проверить, нет ли посторонних шумов.

— Вам нравиться делать из меня идиота, — Павел сделал несколько неловких шагов.

Парень в бейсболке приложил ладонь к уху, прослушал сообщение оператора. Повернулся к Быстрову.

— Все отлично. Червячок насажен на крючок.

— Ясно, — Быстров оглядел Павла, поправил ворот застегнутой наглухо куртки.

— Готов?

— Да.

Втроем они направились к стоявшему за углом микроавтобусу.

Они забрались в фургон. Машина тронулась. Оператор в углу вертел регуляторы частот.

Быстров перехватил взгляд Павла.

— Ты уверен, что нужно ехать к парку?

— Он часто там бывает. Не спрашивайте, откуда я знаю.

— Что Ему нужно?

— Присматривается. Помяните мое слово, скоро в этом парке что-то будет.

Быстров поиграл желваками, вылитый Точилин.

Повернулся к парню в спортивном костюме.

— Ничего не забыли?

— Ничего, — сказал Павел. — Подгузник разве что.

Быстров некоторое время пристально смотрел Павлу в глаза.

— Ты все понял, Покровский? Не подведи.

— Понял. Выучил назубок. Я помогу вам, а вы — мне.

Машина остановилась.

Быстров открыл дверь. Дохнуло вечерней прохладой.

— Ну, с Богом.

— К черту, — Павел полез наружу.

Он быстро зашагал по улице, подняв воротник куртки. Темнело. Небо на горизонте приобрело багряный оттенок.

Механический голос оператора в правом ухе заставил его вздрогнуть.

«Не оглядывайся. Иди прямо, смотри вперед. И не дергайся, когда я выхожу на связь».

— Я и не дергаюсь, — сказал Павел, и прикусил язык: проходившая мимо девушка в светло-зеленом платье шарахнулась от него.

«И не отвечай! Просто слушай, что я говорю. Иди!»

Павел перешел на другую сторону улицы, представляя, как оператор, отцепляя от головы наушники, спрашивает у Быстрова: «Где вы нашли этого лоха? Он нам всю операцию завалит».

Павел остановился у сияющей витрины магазина спортивной одежды.

«Повернись к витрине. Сделай вид, что разглядываешь шмотки».

«Дешевый Голливуд», подумал Павел.

Через минуту ему приказали идти дальше.

Он шел, присматриваясь к парку. Все как обычно: подростки на скейтбордах, сидя на скамейках, пьют пиво, швыряют банки в траву или на асфальтовые дорожки. Почему же мне так страшно?