Чистилище

Арест трех гвардейцев, конечно, вызвал в Ватикане всеобщее волнение. Сегодня утром ему позвонили. Кардинал-префект Лаваньино желал срочно поговорить с Александром. Закончив свои дела в редакции, Розин ненадолго зашел в полицейский участок к Стельвио Донати, а затем отправился в Ватикан. Припарковав на стоянке у собора Святого Петра и зала для аудиенций свой «Фольксваген Поло», который он взял напрокат, так как его машина находилась в ремонте, он вошел в Палаццо дель Сант-Уффицио. Ему не пришлось ждать и пяти минут, как его позвал к себе Лаваньино. В кабинете кардинала сидел еще один священник. Это был мужчина лет шестидесяти, со строгими чертами лица, которые еще больше подчеркивались простыми очками без оправы.

— Это моя правая рука, кардинал Феррио, — представил Лаваньино своего коллегу. — Пока дон Луу и его святейшество находятся в Неаполе, мы сами должны позаботиться об этом… хм… неприятном деле.

— Вы имеете в виду убийства, — уточнил Александр.

— Да, к сожалению. — Лаваньино вздохнул и попросил Александра описать, что произошло вчера на Виа Аппиа. Александр на одном дыхании рассказал о случившемся, о безуспешном допросе Шардта и об обнаружении у него шрамов.

— Как только что сообщил мне комиссар Донати, сообщники Шардта тоже упрямо молчат. У них на спинах есть шрамы — следы от бичевания.

— Эти шрамы не могли появиться от чего-то другого? — спросил кардинал Феррио.

— Тогда это было бы большое совпадение. У меня не возникает сомнений, что это следы ритуального наказания или самобичевания. Мне не хотелось бы очернять гвардию, но, я думаю, к этому причастен «Totus Tuus». Гвардейцы, судя по всему, по-прежнему разлагаются под влиянием этого ордена.

Лаваньино озадаченно взглянул на Александра и спросил:

— Вы об этом написали в «Мессаджеро»?

Александр покачал головой.

— Я написал очень короткую статью о задержании троих убийц. Я не заинтересован в том, чтобы о швейцарской гвардии шли пересуды.

— От имени его святейшества и от себя лично я благодарю вас за это, синьор Розин. Церковь очень нуждается в таких верных соратниках, как вы.

— Не помешало бы сократить в рядах Церкви и количество предателей, — вздохнул Александр и быстро добавил: — Простите меня, ваше высокопреосвященство, это нечаянно вырвалось.

Лаваньино кивнул.

— К сожалению, вы правы. В столь неспокойное время у Церкви появилось множество врагов как извне, так и внутри. Поэтому мы с кардиналом Феррио хотели поговорить с вами лично. Сейчас даже здесь, за толстыми стенами Ватикана, лучше, чтобы в важные дела было посвящено как можно меньше людей.

Феррио нервно поправил очки на носу и сказал:

— Давайте вернемся к теме «Totus Tuus» и предположим, что этот орден все еще активен. Каковы его цели в таком случае?

— Все зависит от их силы, — предположил Александр. — Дискредитация Церкви автоматически растет из-за Церкви истинной веры.

— Вы думаете, что «Totus Tuus» заодно с сектантами? — спросил Феррио.

— Я считаю это возможным. «Totus Tuus» придерживается очень консервативной политики и изначально не согласен с Папой Кустосом. Здесь интересы ордена и сектантов сходятся, если за этим не кроется нечто большее.

Феррио напряженно наклонился к Александру.

— Что вы имеете в виду?

— Так называемая Церковь истинной веры за короткое время удивительно быстро выстроила всю административную структуру, следовательно, она обладает достаточными финансовыми средствами. У меня складывается впечатление, что всем этим руководит чья-то умелая и опытная рука.

— А мы ведь думали, что «Totus Tuus» уничтожен, а его члены разбежались кто куда! — воскликнул Лаваньино.

— Я не верил в это, — сказал Александр. — Орден был слишком сильным. Мы лишили его нескольких членов и главы, но этого оказалось недостаточно. «Totus Tuus», как ужасная гидра из греческого мифа, отращивает себе новые головы. Орден отважился на контратаку быстрее, чем мы могли того ожидать.

— Будет трудно что-либо предпринять против «Totus Tuus», — произнес Феррио. — У нас нет контактов ни с кем из его верхушки.

— Ошибаетесь, — возразил Александр. — Мы могли бы спросить моего отца. Хоть он и заключенный, но все же мог бы нам существенно помочь в борьбе против «Totus Tuus».

Феррио кивнул.

— Наверное, он и в самом деле мог бы это сделать, будь у него желание.

— Если хотите, я спрошу его. Я все равно собирался поговорить с ним о вчерашнем происшествии.

— Разумеется, — согласился Лаваньино. — Но я сомневаюсь, что Маркус Розин действительно согласится с нами сотрудничать. Он не просто отвергает его святейшество и всех, кто ему служит, — он ненавидит их.

— Может, Ватикан сумеет сделать что-нибудь и сам. Мой отец уже достаточно покаран тем, что потерял зрение, да к тому же получил пожизненное заключение. Если вы пойдете ему навстречу, возможно, он согласится работать с вами.

— Вы говорите о помиловании? — поморщился Лаваньино. — Он совершил тяжкий грех. Кроме того, вопрос о помиловании должен решить лично его святейшество.

— Если мой отец согласится на сотрудничество, можно будет спросить об этом Папу Кустоса. Что касается вины, тут вы, конечно, правы, ваше преосвященство. Тем не менее нужно определиться, что важнее: искупление покаяния или судьба Церкви?

Лаваньино быстро переглянулся с Феррио и сказал:

— Я совершенно с вами согласен, синьор Розин! В общем, я не против, поговорите со своим отцом! А там посмотрим.

Через пятнадцать минут Александр уже с нетерпением ждал свидания в приемной тюрьмы и время от времени спрашивал себя, почему в этот раз его так долго не пускают к отцу. Когда наконец дверь распахнулась, навстречу ему вышел не обычный жандарм, а мужчина с узким птичьим лицом, которого Александр хорошо знал. Альдо Тессари еще пару месяцев назад был заместителем инспектора и временно исполнял обязанности начальника виджиланцы. Так как начальник Риккардо Парада оказался замешанным в заговоре против Кустоса и был арестован, понтифик, недолго думая, назначил главным инспектором Тессари. Александр, увидев озабоченное лицо Тессари, подумал, что это плохой знак. На несколько секунд Розина охватили страх и беспокойство. Тессари нерешительно пожал руку Александру.

— Добрый день, синьор Розин. Вам, к сожалению, нельзя к вашему отцу.

— Что случилось? Моему отцу нехорошо?

Тессари сглотнул слюну, словно должен был перебороть что-то, чтобы продолжить разговор с Александром.

— Когда в камеру вошел охранник, чтобы забрать вашего отца, он не нашел его там…

— Что значит «не нашел»? Что это значит, синьор Тессари? Скажите мне наконец, что случилось!

Тессари усердно закивал и теперь стал еще больше похож на птицу, которая жадно клюет зерна.

— Ваш отец вскрыл себе вены. Мне очень жаль, но он умер.

Александр настолько спокойно воспринял эту новость, что сам себе удивился. Его мозг и дальше работал нормально, в нем даже возникла циничная мысль, которую Александр произнес вслух:

— Кажется, Ватикан не приносит удачи моей семье, не так ли?

— Что вы имеете в виду?

— Сначала здесь убили моих дядю и тетю, а теперь еще и отца.

— В данном случае речь идет о самоубийстве.

— Вы уверены, синьор Тессари?

— У меня нет причин сомневаться в этом.

— Но у меня есть, — заявил Александр и сообщил о вчерашнем происшествии и о шрамах на спинах арестованных. — А я, идиот, еще говорил Шардту, что меня предупредили о ловушке. Наверное, он в два счета определил, кто меня предостерег.

— Но ведь Шардт находится в тюрьме под надзором римской полиции, а ваш отец был заключен здесь.

— Вам не стоит быть таким наивным, Тессари! Если мы действительно имеем дело с «Totus Tuus», никто в Ватикане не может похвастаться своей безопасностью, даже понтифик. Орден однажды уже пытался убить его святейшество.

— Тут вы правы. Я немедленно ужесточу меры безопасности.

— Это хорошая идея. Я могу пройти к отцу?