Кольцо Изокарона

— Да? — осторожно проговорил я.

— Да, — в который уже раз кивнул он. — Но скажу честно, как раз этого я делать и не собирался.

— Надо же! — изумился я. — И позвольте полюбопытствовать — почему?

— Охотно позволю. Главным образом потому, молодой человек, что в момент, когда вы садились вчера на извозчика, я сам входил в дом нашего, увы, бывшего общего знакомого.

— Общего?! — недоверчиво прищурился я. — Как, и он тоже?

— Тоже, — подтвердил гость. — Скажу больше: встреча с вами была у него назначена на десять часов, а меня он попросил прийти к одиннадцати, чтобы самому успеть более-менее детально переговорить с вами.

Я на всякий случай решил прикинуться простаком.

— А о чем? О чем, сударь, мы, по вашему мнению, должны были с ним переговорить?

Мой собеседник глубоко затянулся и небольшими порциями выпустил под потолок облако дыма.

— Да все о том же, сударь, все о том… Вот что, давайте-ка сразу устраним возможные недомолвки: я тоже читал рукопись, с которой днем он заходил к вам на службу, и мы… обменялись с автором кое-какими соображениями.

— Ах, даже так?

Зрачки его сузились.

— Да, так. Конечно, я не специалист по демонологии и вампирам, но… приходится, приходится, увы, встречаться порой в работе с такими странными вещами, которые иначе как чертовщиной и не назовешь…

— Вы видели кольцо? — перебил я его.

Он пожал плечами:

— Только в руках покойного. Предпочитаю не касаться без особой нужды подозрительных предметов.

— Но как оно выглядит, знаете?

— Знаю.

— А конверт? Темно-коричневый конверт из плотной шероховатой бумаги видели?

— Да, видел.

— И его содержимое тоже?

Инспектор снова дернул плечом:

— Кое-что, но все ли — не уверен. Во-первых, там был нарисованный пером (возможно, М.) довольно подробный план некой местности, потом два письма… и несколько листков какой-то уму не постижимой тарабарщины. Однако, сударь, может, мы хоть на время опять поменяемся местами? А то не очень уютно полицейскому, даже и инкогнито, ощущать себя в роли допрашиваемого.

Я внутренне снова прижал уши.

— Да-да, конечно, простите. И что же конкретно вы хотите узнать?

Он выбил пепел из трубки (к счастью, в пепельницу, а не на стол) и предложил:

— А давайте так: я расскажу, как, по-моему, вчера было дело, ну а вы, если буду неточен, поправите, идет?

Я кивнул:

— Идет. Давайте.

Инспектор придвинул свой стул поближе к столу.

— Даю. Вы подошли к дому, позвонили, потом постучали — и безрезультатно.

— Блестяще… — пробормотал я.

— То ли еще будет, — пообещал инспектор. — Естественно, вам никто не открыл, и никто вас не встретил, потому что слуги тоже на Корсике.

— Я так и подумал! — гордо воскликнул я.

— А я так и подумал, что вы так и подумали, — парировал он. — И тогда, не дождавшись приглашения, вы вошли (дверь не была заперта), наверное, малость покричали…

— Даже не малость.

— … и поднялись по лестнице на второй этаж. Смею предположить, что, когда вы переступали порог библиотеки, несчастный был уже мертв.

Я возмутился:

— Конечно же, он был мертв! Что значит — "смею предположить"? На что это вы, черт подери, намекаете?!

Он покачал головой:

— Ни на что я, сударь, не намекаю. И вот, когда вы удостоверились в этом диагнозе окончательно, то — хотя и, естественно, здорово струхнули, — решили все же забрать то, ради чего пришли и что покойный, по-моему, и сам собирался отдать вам, не так ли?

Я вздохнул:

— Вот этого, честно говоря, не знаю. Вообще-то речь шла — посмотреть…

Инспектор махнул рукой:

— Ну, теперь уже не важно. Итак, вы принялись искать ключи от ящиков стола — не нашли и взломали замок. Очевидно, этими ножницами? — Он достал из кармана ножницы и положил передо мной.

Я потупился:

— Очевидно…

А он продолжил:

— Открыв нужный ящик, вы взяли оттуда рукопись, кольцо и конверт.

— А вот и нет, — возразил я. — Только рукопись. Кольцо валялось на полу возле ног трупа, а конверт я вытянул из его стиснутых пальцев.

— Пардон, — усмехнулся инспектор, — но суть от этого не меняется. Однако скажите… а больше вы случаем ничего там не прихватили?

Я покраснел.

— Ну…

— Револьвер, — сообщил он. — Правильно?

— Правильно, — буркнул я. — Вернуть?

— Пока не надо, — махнул он рукой и, в ответ на мой удивленный взгляд, пояснил: — Возможно, он вам уже скоро понадобится, так что — держите… — На стол легли две коробки патронов и какой-то заполненный черной тушью бланк. — Разрешение на этот револьвер, выписанное на ваше имя, — сказал он. — Вы хоть стрелять-то умеете?

— Я проходил военную подготовку! — вспыхнул я.

Он удовлетворенно кивнул:

— Этого вполне достаточно. Значит, с трех шагов любого уложите наповал, если не помешают целиться.

Я хотел было возмутиться явным сарказмом, с которым инспектор обронил последнюю фразу, но в голове моей понемногу опять забрезжило невнятное ощущение смутноопределимого идиотизма и некоторой ирреальности происходящего. И я…

— Позвольте! — драматично вскричал я. — Позвольте! Что-то я не совсем понимаю — вы, — ВЫ! — государственный служащий, чиновник, призванный следить за законностью и, извиняюсь, правопорядком, — фактически толкаете меня на какую-то разбойную авантюру и даже собственноручно при том вооружаете! Я не прав? Скажите, если не прав!

Он поморщился:

— Но я же предупреждал о двусмысленности своего визита. А знаете, благодарите, в конце концов, за это дядюшку — старик взял с меня слово, что я снабжу вас хотя бы тем минимумом средств, надежд и возможностей, который в случае чего позволил бы вам подольше оставаться в живых. Увы и ах, — но тут я могу сделать очень немногое, и это немногое я, между прочим, сейчас и делаю, милостивый государь! Ясно?

— Ясно, спасибо, — проворчал я и убрал коробки с патронами и разрешение на револьвер в стол. — Однако что же со мной было дальше?

Полицейский вяло пожал плечами:

— Да пожалуй что и ничего интересного. Вы сгребли трофеи и ушли. Мимо дома проезжал извозчик, вы остановили его и…

— Нет!!! — торжествующе вскричал я. — А вот и нет, господин инспектор, не угадали! Перед тем как уехать на извозчике, я чуть было не застрелил какую-то ужасную, просто кошмарную собаку! Она была в доме… Слышите, господин инспектор, — о н а б ы л а в д о м е… Да-да! А когда я вошел — убежала и жутко выла на улице. Зато потом, когда я уходил, она подкараулила меня у подъезда и едва не разорвала на куски. Но слава богу, у меня уже был револьвер, и я… я…

— Вы собирались пристрелить Клауса?! — озадаченно проговорил мой визави.

— Да какого, к дьяволу, Клауса! — разозлился я. — Говорю вам: то был зверь! Злобный, кровожадный зверь!

Он покачал головой:

— Сударь, это Клаус, любимый пес покойного…

— Да нет, инспектор! Тысячу раз нет!! Это был оборотень!!! Слышите — о б о р о т е н ь!..

Он устало вздохнул:

— Вы спутали оборотня с ротвейлером, господин Соколиный Глаз. Я встретил Клауса неподалеку от дома и, еще не зная о случившемся, по одному его виду понял: произошло что-то неладное.

Какое-то время я молча пережевывал, а после и переваривал услышанное. Потом тихо спросил:

— Значит, не оборотень?

— Нет, не оборотень.

Я поежился.

— Но… отчего же тогда… он умер?

Инспектор нервно хрустнул костяшками пальцев.

— Врачи сказали — обширный инфаркт.

— То есть, разрыв сердца?

Он снова откинулся на спинку стула.

— Ну, можно выразиться и так.

Я поднял голову:

— Послушайте, но это же означает…

И тут он взорвался:

— Ни черта это, досточтимейший сударь, не означает! У него было абсолютно здоровое сердце!

…Наверное, минут пять мы оба молчали. Потом, чтобы хоть что-нибудь да сказать, я заискивающе протянул:

— Надо же, я чуть было не застрелил бедного пса!