Черный бук (СИ)

Я поняла, вы ходите по конторам и купальниками торгуете. Вы не голубой. Вы – мерчендайзер! Хотя нет, вид у вас солидный. Как это называется? Да не купальник. Когда товары сумками в страну ввозят и продают? Не спекуляция, а… Вспомнила, челноки. Раньше их ещё мешочниками называли. Вы не возите? У вас своя фабрика? И это образцы? Наверное, на фабрике вашей полтора китайца работают, экономить приходится: материала на купальник явно не хватает, одни тесёмочки. Что вы так надулись? Ну, простите. Я ведь понимаю, где заведутся полтора китайца, сразу образуется маленький Шанхай человек на сто. У вас сто семьдесят работают? И не китайцы? А кто, таджики? То есть, они не только строить не умеют, но шить? Не таджики? Наши, россияне. И вы им зарплату платите? Приличную? И отпуск? По-моему, вы засланный шпион и собираетесь обрушить нашу экономику. Вас надо в ФСБ сдать. Точно не шпион? Тогда в институт какой-нибудь исследовательский – на опыты. Ничего я не кровожадная, я о стране забочусь. Возьмут у вас ДНК и вырастят клонов-руководителей. Знаете, сколько тогда у нас купальников нашьют – за границу экспортировать станем. И они у нас однозначно качественнее будут, чем китайские, и дешевле. Мы всю китайскую экономику обрушим. Хотя нет, всю не надо, им же там есть нечего будет. Опять к нам потянутся.

Добились мы одного: сплетенные провода разделились и змеились по стене тонкими щупальцами. В тусклом свете зрелище было довольно неприглядное. Зато мы выяснили, что серый провод перед дырой в стене, разделялся надвое. Один конец уходил в наш кабинет, второй тянулся вверх к выключателю. Осторожно, стараясь его не задеть, мы попробовали вскрыть выключатель, но пилочки для этого явно было мало, и кончилось тем, что клавиша оказалась вдавлена в перекошенный корпус коробочки и отказывалась вылезать.

Мы переглянулись. Что дальше делать, было совершенно непонятно. Ну, убедились мы, что серый провод тянется от стола шефа, и что? На столе-то ничего нет. Я вернулась к нему, оставив Оксану возиться с выключателем. Упорства подруге было не занимать, и я нисколько не сомневалась, что она либо его наладит, либо доломает окончательно. В принципе, выключатель и так следовало бы сменить, теперь продаются гораздо более современные.

Остановившись у висевшего в воздухе серого провода, я ещё раз внимательно всё осмотрела, подсвечивая сотовым телефоном, и выяснила, что если пристально всматриваться, то кажется, будто провод ныряет в серое бесформенное уплотнение на столе, похожее на толстую книгу. Но стоило только моргнуть, как это ощущение исчезало. Я потыкала в это место пальцем и ничего не почувствовала. Но провод должен был к чему-то крепиться, ведь он не зря тянулся от стола.

Я машинально взялась за кабель и повела рукой. Показалось вдруг, что стало темнее. Цвета вокруг начали приглушаться, тускнеть, постепенно наполняясь серостью. Она наползала подобно тени на светло-бежевые кресла, оливковые стены, поднималась к потолку, заливая свет горящих ламп и отсекая звуки. Я больше не слышала возни Оксаны у выключателя и негромкого гудения светильников, в ушах шумело, как в сломанном телефоне. Я стояла в сером мире, глядя на серую фигуру подруги, маячившую у серой двери. Она обернулась – лицо было серым и смазанным, словно у манекена – и что-то сказала. Я видела, как шевелятся серые губы, но слышала только шум. От испуга я заорала и перепугалась ещё больше: вместо вопля раздался шипящий звук, такой же, что шумел в ушах. Я в страхе зажала было рот ладонью. И не смогла поднять руку – что-то мешало. Это был провод, который я неосмотрительно ухватила, только в этот раз он не проходил насквозь через пальцы, а ощущался вполне весомым, чуть шероховатым на ощупь.

И постепенно темнел, наливаясь чернотой. Я выпустила его и тут увидела, что он не исчезает больше, упираясь в стол, а черной полосой змеится по серой столешнице и заканчивается в разъёме чёрного ноутбука с открытой панелью экрана. Дисплей был не чёрным, серым – жуткий серый прямоугольник, висящий в черноте. И на нём быстро-быстро мелькали столбцы чёрных цифр, иногда сменявшиеся непонятными формулами. И снова цифры. И снова. По-моему, они повторялись. Я зачарованно уставилась на них: цифры–формулы–цифры… Гул ушах постепенно вплёлся в этот ритм, накатывающими валами пульсаций, и каждый вал тянул за собой вглубь, на дно цифрового, чёрного омута.

Чернота обволакивала, гасила восприятие окружающего наброшенным ватным одеялом. Только чёрное в чёрном и опять чёрное. Место черноты с сердцем-ноутбуком, от которого всюду и везде порождалась опять же чернота, перерождающая черноту в черноту. Меня затягивало в неё, перерождало в черноту, чтобы заново переродить в такую же черноту. Затягивало и растворяло, закутывало чернотой.

И уже отсюда, из черноты, я увидела что-то серое, прошедшее сквозь мое плечо. Рука? Смазанный и колеблющийся серыми бликами силуэт – Оксана, всплыло воспоминание, пытался трясти меня за плечи, но серые руки беспрепятственно проходили через меня, не вызывая никакого отклика, никаких ощущений. И никаких чувств я не испытывала, лишь повинуясь вялым отголоскам былых интересов, я подняла руки и попробовала оттолкнуть приставучую фигуру, не дающую закуклиться в стазисе цифры–формулы–цифры. Руки прошли сквозь серый силуэт, заставляя его испуганно метнуться в сторону, а я по инерции повалилась вперёд, зацепив ногой чёрный провод, и выдрав его из разъёма. Провод мгновенно стал серым и проскочил прямиком через моё бедро, будто несуществующая струйка дыма. Я упёрлась руками в столешницу и вдруг поняла, что шум в голове стихает, и на экране ноутбука замедляется последовательность цифры–формулы. Одновременно с моих пальцев и корпуса компьютера начала сползать чернота, а чёрная сфера стала растворяться в окружающей серости.

Затем пробился звук: «…а…та…вета…Света…Светик!». Но я не обратила внимания, глядя на экран, где замер очередной столбец. И вдруг ноутбук отключился. Выключился, как обычно выключаются компьютеры, когда нет электричества или разряжается аккумулятор. В глаза резко, вызывая слёзы, ударил внезапно во всю силу вспыхнувший свет ламп, я машинально прикрылась рукой и с облегчение увидела, что она снова стала прежней, тёплой и живой рукой нормального человека.

– Света! – меня схватили и крепко встряхнули, аж голова замоталась. – Что это было?

Я нервно сглотнула. В голове роились мысли, просто кишели, и я озвучила первую попавшуюся, клацая зубами:

– Кажется, я выдернула кабель питания, вот он, – я кивнула на ноутбук, – и отключился. И перестань меня трясти!

Оксана прижала меня к себе и оттолкнула.

– Не пугай меня так! Я чуть с ума не сошла! Ты сперва серая-серая сделалась, потом почернела вся. Я ору, ты не слышишь, трясу – сквозь тебя руки проходят, и ты в какой-то темноте растворяешься, нет тебя и всё! А потом из этой темноты вдруг две чёрные руки проявляются и через меня проходят!

– Я знаю, – кивнула я. – Видела всё. Меня другое волнует, что это было? И почему прекратилось, когда я оборвала провод? Не мог же бук сразу разрядиться? Или мог, если…

Я задумалась.

– Ты чего замолчала? – требовательно поинтересовалась Оксана. – Продолжай, давай!

– По-моему, начала я, – подбирая слова, – бук был в какой-то чёрной… не дыре, нет. В другом мирке, который сам и создал. Но энергию он чёрпал отсюда, потому и свет едва горел, и мой комп работать отказывался – у нас розетка одна. Кстати, я вспомнила, у нас шефом действительно отдельное подключение к электросети, у остальных общее. – Может быть, зря я бросила электрика? – Другой мир, другие константы, он сразу и сдох, слава Богу!

– С этим понятно, – кивнула Оксана. – Хотя совсем не понятно. С чего ты взяла, что он провалился в другой мир, да ещё который создал сам? Как он его создать мог, что за «Матрица» в отдельно взятом офисе?

Я попыталась объяснить.

– Там, вокруг, когда я там была, всё чёрное, и чернота эта как какой-то объём, наполненный той же чернотой, и в ней другая чернота, и вне её – чернота. Но это не матрёшка, и близко нет. И, мне показалось, что эти объёмы могут увеличиваться, причём не вверх или вниз, они могут прорастать сразу и всюду в нашу серость. Счастье, что компу мощности не хватило!