Дорога затмения
Дорога затмения читать книгу онлайн
Страны Востока стонут под игом безжалостных воинов Чингисхана. Одна за другой рушатся могущественные некогда империи. Но виновниками их краха часто становятся не только внешние враги, но и внутренние распри, династическая борьба за власть.
В Китае в эту борьбу оказывается втянутым и вампир граф Сен-Жермен. Вынужденный бежать в родную Трансильванию, он скрывается в горах Тибета, а затем попадает в Индию, где едва не становится одной из жертв кровавого культа богини Кали.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Нет, ничего. Твои подданные ликуют. — Бравый усач кивнул на стражников, охранявших помост. — Надо бы сменить этих парней. Они торчат тут с восхода.
— Что? — Раджа вскинул холеную бровь. — Ах, Гюристар, как ты относишься к своим подчиненным! Долгие караулы — на солнце или в дожди — невыносимая пытка. Тебя невзлюбят и в трудный момент предадут — это единственное, чего ты добьешься. Учись быть мягким и… немедленно замени их. — Он дернул плечом и приказал себе успокоиться. Раздражение ничего не дает.
Взгляд Тамазрайши сделался жестким.
— Это неверно, отец. Дай этим людям поблажку, и они станут тебя презирать. Лучше привяжи одного к слоновьей ступне, а остальных заставь на это полюбоваться. Вот тогда-то никому и в голову не придет выражать недовольство. Все будут ревностно тебя охранять, зная, что ждет нерадивых. — Она повернулась к Гюристару: — Ты согласен со мной?
— Благоразумие в осторожности, — уклончиво отозвался он, мысленно проклиная дрянную девчонку. Еще не время показывать коготки. Раджа, чего доброго, велит ее высечь, а то и вовсе отдаст за первого встречного. У него есть способы окоротить ее нрав. — По нынешним временам лучше вести себя осмотрительно. Нас окружают враги.
— О! — Глаза Тамазрайши растерянно дрогнули. — Враги! О них я и не подумала. Ты прав, командир.
Гюристар снисходительно улыбнулся.
— Твоя горячность простительна, ведь ты еще молода. — Но не для ночи, добавил он мысленно и поклонился радже. — Из Путры прибыли танцовщики с танцовщицами. Они готовы начать, как только расчистят место.
— Прекрасно, прекрасно… Сколько их там? — спросил Датинуш, довольный возможностью перевести разговор в новое русло.
— Около двадцати человек. Они ожидают в малом шатре, а их музыканты уже знакомятся с нашими. Лишь соизволь дать сигнал, и действие развернется.
Гюристар вновь покосился на Тамазрайши. Это огромное удовольствие — разговаривая с отцом, ласкать взглядом дочь. Выступление храмовых танцовщиков, несомненно, затянется. Хорошо бы, пока оно длится, прижать где-нибудь эту красотку. Если вдуматься, это не так уж и нереально. Все будут поглощены зрелищем, включая раджу. Он не мог бы сказать, что больше влечет его к ней — желание погрузится в ее горячую плоть или возможность накинуть еще один крепкий аркан на кобылку, которой чуть позже дано принести своего повелителя к власти.
— Тогда сейчас и начнем, — сказал Датинуш. — В конце выступления выпустим Тамазрайши. — Он подергал губу. — Посмотри, не ушел ли Эйдан. Если ушел, найди его и пригласи вернуться. Присутствие мусульман на церемонии представления наследницы трона народу будет расценено как одобрение этого акта со стороны султаната.
Шум за помостом несколько стих, он перешел в гомон, перебиваемый громкими рукоплесканиями и заливистым свистом.
— Эйдан, похоже, на месте, — сказал Гюристар. — Я прикажу танцовщикам начинать. — Дождавшись княжеского кивка, он с поклоном удалился.
— Отец, почему ты так носишься с этим Эйданом? — вскинулась Тамазрайши, даже не потрудившись удостовериться, ушел усач или нет. — Ты ведь не щенок, чтобы вилять хвостиком, ластясь к хозяйской руке.
Датинуш помрачнел.
— У моего деда, — сказал он устало, — было заведено правило: отвечать на вопрос лишь по прошествии десяти дней с того момента, как он был задан. Если потом в ответе еще нуждались, старик давал его, если же нет, оставлял все как есть. Он даже велел казнить одного офицера, осмелившегося обеспокоить его через четыре дня. Я не таков, как дед, и все же не очень люблю, когда мне докучают расспросами. Однако отвечу, смысл всех моих действий заключается в том, чтобы не дать султану опустошить подвластный мне край.
Раджа покачал головой и двинулся к лесенке, взбегающей на помост. Взявшись за поручень, он обернулся:
— Дитя мое, ты считаешь, что я чересчур осторожничаю, однако скажи: где тысячи боевых слонов и миллионы не знающих устали скакунов, с какими мой прадед обрушивался на врага? Где сияющие на солнце доспехи? Где горы оружия? Где подносящие копья и стрелы рабы?
— Если бы что-то подобное воистину понадобилось тебе, боги одарили бы тебя всем этим, — возразила княжна, гордо вскидывая головку.
— В дни мятежа от тебя скрывали, что происходит. Кровь, пытки, казни — ты не видела их. Возможно, мне и не стоило тебя так щадить, но сделанного не воротишь. Дитя мое, я потерял вкус к убийствам. Битва — простое решение, мир обрести сложней.
Ей захотелось ударить его хлыстом, как раба. Упрямого, глупого и уже ни к чему не пригодного.
— Ты ведь раджа. Ты волен в жизни и смерти тех, кем ты правишь. Думать иначе — значит наносить оскорбление нашим богам, сделаться полным ничтожеством, ничтожнее муравья на дороге. Да! — Ее глаза засверкали. — Раз твои люди не способны отдать за тебя жизнь, значит, именно ты и растлил их. Именно ты приговорил их к постыдной судьбе, к утрате родины и богов, а теперь заставляешь ждать, когда меч ислама отсечет у них то, что уже не может считаться достоинством.
— Скажешь мне это, когда воочию увидишь резню, — бросил презрительно Датинуш, — и я отнесусь к твоим словам с уважением. А пока прекратим этот спор. Я более не хочу ничего слышать. Подобная болтовня будит необоснованные надежды в одних и вселяет недовольство в других. — Он взглянул вверх, на спинку трона, и помотал головой: в глаза ему прыгнул солнечный зайчик, отразившийся от золотой завитушки. — Кое-кто из тех, что шумят на той стороне, тоже жаждет войны. Но я их разочарую.
— Вот именно, разочаруешь, — кивнула горестно Тамазрайши, отворачиваясь от отца. — Ты всем талдычишь одно и то же. Что надо вести себя осмотрительно и что это поможет сохранить хотя бы ту малость, какую оставил нам от былого величия султанат. Люди, в которых еще жива вера в отечество, устали от этих речей, они их унижают.
— Война заставит их всех познать еще большие унижения, — печально отозвался раджа. Лицо его вдруг осунулось и на глазах постарело. — Я всегда удивлялся: что хорошего находит моя сестра в уединенной жизни? Но теперь, кажется, начинаю ее понимать.
— Вот видишь, ты устал сам от себя. — Тамазрайши метнулась к отцу. — Позволь мне поговорить с народом. Уверена, все поддержат меня и воздадут мне хвалу, ощутив мою непреклонность. — Раджа медленно выпрямился, и княжна отпрыгнула в сторону, как молодая тигрица, неосторожно приблизившаяся к огню.
— Ты будешь вести себя подобающе своему званию, полу и положению, — объявил, не глядя на дочь, Датинуш. — Сболтнешь что-то лишнее, и тебя отведут во дворец в сопровождении караульных.
Чаша его терпения переполнилась. Поднимаясь по лесенке, он свирепо покусывал ус, ощущая в ногах непривычную тяжесть. Путь к трону казался неимоверно долгим, яркое солнце слепило глаза, — видно, оно-то и выжимало из них слезы. Раджа сморгнул несколько раз, чтобы их скрыть, и опустился на трон. Толпа приветственно зашумела. Как же заставить Тамазрайши понять, что даже то, чем они владеют, в их положении непомерная роскошь?
Танцовщики в традиционных цветистых нарядах ожидали сигнала, и раджа махнул им рукой. Голоса в толпе разом смолкли, но наступившая тишина тут же была нарушена заунывной мелодией, в которую постепенно вплетались более оживленные ноты.
Цветные фигурки внизу зашевелились, действие началось. Раджа видел его дюжину раз и неизменно пленялся прелестью древней легенды, повествовавшей, как Рама пришел к Шиве и поселил в его сердце такую любовь к Парвати, что тот отказался от жизни аскета и женился на ней. Союз Парвати и Шивы напоил мир несказанным счастьем, но через какое-то время герой и героиня легенды превратились во враждебные всеобщему благодушию ипостаси, и миру явились Шива Испепеляющий и богиня Разрушения — Кали. Однако катастрофические деяния их привели к обновлению, и в конце танца Шива с Парвати сливались в объятиях, дабы возродить мир.
Но сейчас Датинуш почему-то не мог сосредоточиться на чарующем зрелище. Четкий ритм барабанов, сопровождавших скитания Шивы в пустыне, только усилил боль, от которой у него темнело в глазах. Танцовщики двигались, принимали различные позы, а ему хотелось встать с трона и уйти во дворец. Разумеется, он понимал, что это никак не возможно. Стоит выказать свою слабость, и извечное недовольство селян, исподволь проявлявшееся на сходе, перерастет в открытую смуту.