Мистические города

Итак, несколько отступлений от темы. Теперь о Стене, о которой вы, наверное, хотите узнать. Стена возникла — сам точно не помню когда. Наверное, в первые годы этой эры. Решение о строительстве было лишь отчасти обусловлено ормами, но именно ормы, согласно официальным заявлениям, стали основной мотивировкой проекта Стены. Откуда взялись ормы, мы никогда не узнаем. Тогда еще обвиняли норвежские торговые суда в том, что они вместе с балластом сбросили преснячков, как называют мальков ормов, в Майами и Нью-Йорке. Норвежцы, конечно, отпирались, говоря, что это вовсе не ормыи что их ормы — существа мифические (хотя многие норвежцы и это оспаривали). Но мэры и сам президент в своих заявлениях упомянули именно ормов, а потому с тех пор мы так и стали их называть. Однако в любом случае уже не столь важно, как их там называют, как они к нам попали и как далеко продвинулись вглубь страны. Поговаривают, что они уже давным-давно достигли и Великих озер, и Миссисипи, а еще, что они, передвигаясь по суше, могут довольно долго обходиться без воды. Мы строили самые разные догадки, но, как правильно заметил Джордж, зачем? Из жителей всей страны мы, пожалуй, находимся в наиболее выгодном положении с точки зрения безопасности: мы первыми построили защитные сооружения и, насколько нам известно, располагаем самыми организованными (более того, механизированными) силами защиты, а кроме того, у нас (как мы слышали) все еще имеются рабочие, обслуживающие Стену, и люди в синем.

Итак, Стена. Первое место для строительства было самым сложным: Нью-Йоркская бухта. Стена охватывала все новые районы Нью-Йорка, а затем окружила и некогда респектабельные пригороды. Величайшее достижение человечества — ее было хорошо видно даже из космоса. Строительство получило широкую общественную поддержку и стало как предметом гордости за свою страну, так и объектом величайших чаяний. Я хорошо помню это чувство.

К тому же флотские прощупали море сонаром по самое не балуй: бухту как внутри Стены, так и за ее пределами на три мили. Затем армейские пропустили по наземной части Стены ток. Примерно с год мы спали спокойно.

А потом первый орм был обнаружен внутри.Помню заголовки в старой доброй «Нью-Йорк таймс»: «Люди в синем проигрывают схватку с ормом. Мэр клянется умножить усилия». Так вот, одиннадцатифутовый орм пролез сквозь фановую трубу в уборной во Флашинге. [9](Да-да-да, именно во Флашинге, хотя не понимаю почему, а может, и не во Флашинге, но они так сказали, видимо просто для смеха, и будем смотреть правде в глаза. Типа во Флашинге — ха-ха-ха! — уже по определению должно течь, как из носа в ноябре.) К тому времени как орм был зарезан куском оконного стекла и пригвожден к стульчаку (хозяйкой дома, штангисткой, насколько я помню, хотя не знаю, может, это такая же утка, как и Флашинг), он уже успел (вероятно) вгрызться прямо во внутренности высокого и мускулистого строителя-отделочника (хотя он мог быть и хилым бухгалтером). Но чьи бы там ни были внутренности, их обнаружили в орме уже после смерти последнего (тогда ормов еще никто не ел). Но факт остается фактом: орм убил человека в безопасной зоне. Была проведена кампания по массовому уничтожению преснячков, а также всего, что могло попасть в канализацию на огороженной территории. Подземку наглухо запечатали, а вентканалы закрыли цементными пробками.

Освещение предпринятых мер в средствах массовой информации было максимальным, а вот результатов — минимальным. А потом массмедиа вообще замолчали, словно решили, что публике от этих сведений толку что от козла молока. Ормы еще какое-то время появлялись, а затем, насколько нам стало известно, поумирали один за другим. Джулио говорит, что вовсе они не поумирали, и вот почему мы и еще куча народу теперь отключены от канализации и вообще от всех муниципальных систем (если, конечно, те остались).

В одном аспекте мы можем чувствовать себя в полной безопасности. Теперь ни люди, ни ормы не смогут ни перелезть через наши стены, ни просочиться через наши двойные двери (защита разработана нашим гением).

«Не теряй бдительности!» — наш девиз, когда нам все же приходилось покидать Бревант. А покидать Бревант, хотя бы на короткое время — согласно списку дежурств, — приходится всем. Над нами работает Джордж (помешанный на здоровье). «Вам нужен свежий воздух», — говорит он. Он, конечно, не добавляет: «Вам надо вырабатывать характер, а то у вас кишка тонка»,хотя мог бы. У Джорджа кишка вполне мускулистая и отнюдь не тонкая, и это дает ему смелость укреплять наше здание. Всем нам приходится иметь дело с дилерами. А это тяжкое бремя. И иногда один из нас не возвращается. Мы всегда дружно оплакиваем потерю члена нашей группы, а еще больше — потерю того, чем мы должны были расплатиться с дилером. Самая дорогая плата — это, конечно, семена. Дилеры на то и дилеры, чтобы думать в основном о том, как подзаправиться, а потому хотят мяса.

После семян самым ценным товаром для дальновидных людей является земля. Земляные мальчики вполне соответствуют своему определению: это мальчики, причем все в земле. Они стоят на втором месте по ловкости и быстроте в нашем городе. Только они знают, где можно найти землю. Люди в синем охотятся на земляных мальчиков и даже убивают их, поскольку те делают подкопы под Стеной, чтобы добыть землю. По крайней мере так говорят. Этого я не знаю, но точно знаю, что под одеждой мальчики проносят землю, и тебе надо спрятать эту землю уже под своейодеждой. Приспущенные штаны и рукава рубашки — самый удачный выход, причем у земляных мальчиков множество простых способов замаскировать свой груз. Если нас застукают с землей, то, конечно, не убьют, но обязательно зачислят в волонтеры. Я еще ни разу не видел ни одного волонтера. В обязанности Джулио входит уберечь нас от призыва, и Бревант пока не трогают. Я не в курсе, что там у нас еще есть интересного для людей в синем, помимо семян, но Джулио уж точно в курсе. Он часто просит нас отдавать ему старые электроприборы: электробритвы, удлинители, хлебопечки, — что мы охотно и делаем. Однажды нам, возможно, уже нечего будет отдавать, но пока резервы имеются. Почему люди в синем просто не берут, что им надо, — для меня загадка. Может, потому, что они на службе.

В последнее время я много думаю и о других вещах. Например, о воронках, о которых рассказывал Джулио. Каждая воронка, отверстая к небу, — это нерестилище, говорит он, а еще он говорит, что это всего лишь вопрос времени. Поскольку ормы адаптировались к электричеству, пропущенному по Стене, пришлось отсоединить провода и натыкать по всему периметру острые, как иглы дикобраза, пики. А это значит, что опасность возрастает с каждым новым дождем, так как тротуары становятся скользкими, а любая рытвина превращается в лужу. Орм, ты и вода… Как только орм почует твое присутствие, тело твое зашипит, словно картофель, брошенный в кипящее масло.

Воронки — ближайшая угроза нашего времени. Я никогда не видел воронки, а вот Джулио видел, они занимали целые кварталы на Гранд-Конкордс и тянулись полосой, такой широкой, что даже захватывали линию надземки над Джером-авеню. Парк Эдгара По, сказал Джулио, стал намного больше (и тут он засмеялся, так что даже мурашки побежали по спине), и тот маленький дом [10]исчез, сказал он, что не слишком-то хорошо, но зато без надземки перспектива гораздо лучше, сказал он. Как так могло получиться, что целая надземная линия метро исчезла вместе со всеми зданиями, недоумевали мы, когда он заявил, что в результате местность стала выглядеть гораздо лучше; тут он снова засмеялся и повторил: даже с воронкамина том месте, где были приземистые кирпичные многоэтажки; окончательная распродажа у Александра окончательно закрылась,давился он от смеха, тыкая в нас пальцем и складываясь пополам, словно смотрел старую комедию. Это, конечно, было весьма грубо с его стороны — смеяться одному ему понятным шуткам. Но веселость его была настолько заразительной, что в результате мы тоже дружно рассмеялись. Уж кто-кто, а Джулио умел заставить забыть о тревогах и заботах. У него всегда был собственный взгляд на вещи. Чего мне здорово не хватало, поскольку после похода в Бронкс меня всю неделю мучили ночные кошмары, ведь именно там все стало разваливаться на куски.