Бледный всадник, Черный Валет

зии об ангелах? Гипноз, иллюзия, жалкая глупость? Кто внушил ему эту самоубийственную слабость? Кто сделал его овцой?..

В этот момент он заметил юродивого, сидевшего на обгоревшей колоде возле бывшего гостиничного крыльца. Тот держал в руках кассету, которую Валет легко узнал бы из тысячи. Кассету, чудом уцелевшую в пламени. Но там ничто не могло уцелеть – игроку это было известно лучше, чем кому-либо.

Поистине издевка судьбы! Дурачок, мразь, ничтожество, убогая «шестерка» улыбался, просто улыбался, но Валету казалось – с бесконечным снисхождением. Это было уже слишком!.. Гул в ушах нарастал, превращаясь в дополнительный источник боли. Наконец-то Валет не был озабочен ни собственной безопасностью, ни мнением Начальника вшивого города Ина. Он переместил ствол вправо, чтобы отправить по назначению первую из девяти свинцовых бандеролей, однако за этот ничтожный промежуток времени плотное облако дыма заволокло юродивого и скрыло его от чужого взгляда.

Валет все равно выстрелил дважды, ни на секунду не усомнившись в правильности выбранного направления и оставив по два патрона на каждого ангела смерти. И еще один про запас… Его пули проделали два сквозных отверстия в облаке – прямых, как винтовочные стволы. Сквозь эти отверстия, словно через невероятный бинокль, искажавший не только перспективу, но и сознание, потрясенный игрок снова увидел ничем не замутненную синеву небес. Небес, которых не было и не могло быть над Ином. Небес, в которых растворился его «близнец»…

Это редчайшее и прекрасное зрелище дорого ему обошлось. Когда его тяжелый и не очень резкий взгляд переместился вниз, на улице уже не было никого из темной троицы. Но один силуэт, разросшийся до размеров личной катастрофы, оказался прямо перед ним. Валет различил тускло блестевшие предметы по обе стороны груди – рукоятки пистолетов в кобурах. И руки незнакомца – расслабленные, но ко всему готовые руки, жившие почти самостоятельной жизнью…

Все сопровождалось маршевым грохотом пульса, сменившим гул в голове игрока. Грохот пожирал все другие звуки и от этого превращался в изнанку тишины. Ритм был тяжелейшим и изматывающим – гораздо тяжелее трэш-металлической музыки, которая иногда была записана на звуковых дорожках к фильмам. Одна эта жесткая пульсация вскоре доконала бы Валета, и он рухнул бы на колени, сжимая ладонями голову, раскалывающуюся, будто спелый арбуз. Красно-черная дымящаяся мякоть была бы полита слезами неба и вернулась бы в прах – однако все закончилось иначе.

…Он не успел направить пистолет на приближающийся силуэт. Тень надвинулась справа; последовал удар прикладом по запястью – достаточно аккуратный удар. После такого удара Валет еще мог бы держать пушку. И держал…

Снова удар – теперь слева, под колено. Игрок начал ввинчиваться в землю корявым винтом. Ему помогли – не так сильно, чтобы добить, но достаточно интенсивно.

В итоге он успокоился. И превратился в груду обгоревшего рыхлого мяса, не помышлявшего о выживании.

26. «УБЕРИ ЭТОТ МУСОР, ПРИДУРОК!»

– Поднимите