Прекрасная сторона зла

Вспоминаю танцора из клуба «У Вагнера». Не о нем ли говорит Катерина? Взгляд у него и, правда, особенный – древний, пронизывающий до глубины души. Что их на самом деле может связывать с Сабиной?

– Спасибо за уделенное время, – благодарю я, поднимаясь из-за стола. – Надеюсь, теперь дела пойдут быстрее.

– Помогите ей, пожалуйста, – просит Катерина. – Она хорошая девочка, просто светлого в ее жизни ничего не было.

– Сделаю все, что в моих силах, – обещаю я и покидаю квартиру Ковалевских.

Рогожкин – это тот, кого я меньше все ожидаю увидеть по возвращении домой. Он сидит на диване в компании Айлин и Сабины, что-то оживленно им рассказывает. Рита ставит на журнальный столик поднос с чайником и чашками. Дэшэн приносит пирог. В воздухе витает аромат свежей выпечки и терпкой заварки.

– Добрый вечер, – здороваюсь я с профессором.

– Рад видеть вас, молодой человек, – поднимаясь мне навстречу, произносит Рогожкин, внимательно глядя мне в лицо. – Как ваше здоровье?

– На стадии смирения, – садясь в кресло, отвечаю я. Гость откидывается на спинку дивана, и от него исходит аромат эфирных масел. Точно такой же, как у того танцора в клубе. В тот раз он показался мне знакомым, и теперь я точно знаю, где впервые услышал его. В кабинете истории.

– Мне жаль, – искреннее говорит профессор, наклоняя голову вбок.

– И мне.

Повисает пауза. Рогожкин берет чашку и делает несколько глотков. Айлин задумчиво заплетает косу, тут же расплетает, начинает плести снова. Сабина с аппетитом набрасывается на пирог, удерживая кусок обеими руками и сладко причмокивая. Я смотрю в окно, за которым сгущаются сумерки.

Рогожкин бросает взгляд на Айлин. Она упорно делает вид, что не замечает этого. Зачем он вообще сюда пришел? Поговорить о последних новостях? Или есть что-то еще, чего я просто не замечаю?

– Чай восхитительный! – наливая себе вторую чашку, хвалит Рогожкин.

– Приходите чаще в гости, – Айлин выдавливает из себя улыбку. – А то уедем с опекуном в Лондон… У кого вы тогда чаевничать будете?

– Когда собираетесь? – оживляется Рогожкин.

– В начале следующей недели, – отвечаю я. Это чистая ложь, и профессор понимающе улыбается. Он просчитывает мое вранье. Да он, видимо, дьявол.

– Хорошее дело, правильно делаете. Поезжайте, посмотрите мир. Когда долго никуда не выбираешься, жизнь начинает напоминать болото и смердеть. Вот и мне тоже пора бы отправиться в путешествие… Засиделся я в вашем городке. Хвала небесам, дела подходят к концу, и можно ехать со спокойной душой.

– Собираетесь уволиться? – спрашивает Айлин, смахивая крошки с верхней губы.

– Ты, как всегда, угадала, – Рогожкин расплывается в улыбке. – Может быть, мы даже пересечемся в Лондоне.

Снова вслушиваюсь в его сердцебиение. Двадцать семь ударов. Кто же ты, мужик? И что же случилось, раз твоя миссия здесь так внезапно закончилась?

– Значит, вы попрощаться пришли? – с грустью произносит Айлин.

– Да, именно так, – Рогожкин поднимается. – Что ж, мне пора. Девочки, берегите себя. И пишите мне письма. Старики всегда радуются таким мелочам! Даже простая открытка будет настоящим праздником для меня.

Он по очереди обнимает Айлин и Сабину. Они расстроены его известием.

– Хочется верить, что произойдет чудо и вы снова обретете здоровье, – пожимая мне руку, говорит Рогожкин. – Мне бы этого очень хотелось. Будь у нас чуть больше времени, мы, без сомнения, стали бы друзьями.

Профессор берет пальто и направляется к двери.

– Ой! – кричит Сабина. – Можно я с вами пойду? А то все говорят про какую-то собаку огромных размеров, что бродит после заката… Страшно.

– Конечно, – великодушно откликается Рогожкин. Сабина спешно натягивает на себя куртку, посылает Айлин воздушный поцелуй и выходит на крыльцо следом за профессором.

– Единственный светлый человек изо всех, кто преподавал в школе… – вздыхает Айлин. – Кроме Ады, конечно. Жаль, что мы больше не увидимся. Он всегда поддерживал меня, говорил комплименты, добрые слова. Правда, после каждой нашей встречи в школьном коридоре у меня было ощущение провала в памяти.

– В чем это выражалось? – настораживаюсь я.

– Ну вот, к примеру, шла я в класс математики, и вдруг оп! – стою возле столовой. Как я там оказалась? Знать не знаю, – пожимает плечами Айлин. – И сегодня было так же. Я шла за конфетами, он меня что-то спросил, и вот я уже стою в ванной, умываюсь.

– Он зачаровывал тебя, а потом стирал память… Но для чего? – обескураженный таким открытием, задаюсь вопросом я.

– Профессор – тоже вампир? – на лице Айлин отражается ужас.

– Не уверен, но не обычный человек точно. И, похоже, что-то должно произойти важное… – задумчиво говорю я. – У меня будет к тебе просьба. Прошу, отнесись к ней серьезно. Ты не должна больше доверять Аде.

– Но почему?! – искренне недоумевает Айлин. – Что она такого сделала, что и ты, теперь простив нее?

– Не могу тебе пока сказать. Но прошу, будь осторожна с ней. Обещаешь?

Айлин кивает.

Целую в макушку и поднимаюсь к себе.

Принимаю душ и собираюсь переодеться, когда в дверь раздается настойчивый стук.

– Это Дина! – доносится до меня взволнованный голос девушки. – Надо срочно поговорить.

Спешно натягиваю джинсы и впускаю ее. Он выглядит возбуждённой и румяной. Глаза лихорадочно блестят.

– Что стряслось?

– Ада – из рода инквизиторов, – на одном дыхании выпаливает Дина.

– По-видимому, я должен впечатлиться? – непонимающе смотрю на ведьму. Та вздыхает. Подходит к окну и садится на подоконник.

– Она – мистическое существо, осознающее свое предназначение.

– А что, есть такие, которые этого не понимают?

– Полно. Отсутствие осознанности – и человек никогда не узнает, что за сила в нем скрыта. Она это понимает. Ее призвание – очищать землю от таких, как мы. Ведьм, оборотней, вампиров. Призыв убивать у нее в крови. Но Ада не так сильна, как ее дочь. Вот от кого мир существ всколыхнется.

– У нее есть ребенок?! – эта известие немало удивляет меня.

– Двое. Она родила близнецов. Ее муж так же был инквизитором. Поэтому дети родились необычными. Особенно, девочка.

– Тогда что ее связывает с Амаликом? Если желание убивать подобных у нее по призванию, почему она спит с ним? Почему он еще вообще жив?

– Я не знаю ответов на эти вопросы. Но это что-то очень важное для нее. То ради чего, она может переступить через свою сущность.

– Ада знает, кто такая Айлин, и поэтому пыталась убить ее.Теперь все становится понятней, – говорю я, но эти знания не приносят мне ни малейшего облегчения.

– Весь ее род сейчас на волоске от гибели, и это наводит меня на мысль о жертвоприношении, – кусая губы, медленно произносит Дина. – Вполне возможно, что дети Ады должны стать теми самыми жертвами, которых во время посвящения должна убить Айлин.

– А это значит…

– Что надо все сделать в ближайшие сутки, – заканчивает за меня Дина. Спрыгивает с подоконника, подходит и берет за руку. – Ты справишься.

– Разумеется.

– По поводу Сабины… Она тоже не так проста, как кажется. Да, она связна с Вагнером, он ее биологический отец, впрочем, ты уже это знаешь. Но это не все. Помимо этого, девушка еще охотник. И не просто, а уже познавший свою жертву.

– Подозреваю, что это она убила Елену.

– Как ты мог молчать о таком? – возмущается Дина.

– У меня нет доказательств того, что это сделала она. По крайней мере, пока, – открывая шкаф, и доставая оттуда рубашку, отвечаю я. – Чем охотник отличается от инквизитора?

– Инквизитор беспощаден и безжалостен до одержимости. Он действует по зову сердца, его невозможно уговорить, склонить на свою сторону. Охотник работает на инстинктах, которыми он в состоянии управлять, и, чаще всего, за деньги. Менее идеалистичен, больше ищет выгоду для себя, хорош как ищейка, за версту чует нечисть, – поясняет Дина, приваливаясь к стене. – В любом случае их необходимо устранять. Как ты мог прожить столько лет и ни с кем из них не столкнуться? Что за бред?