Кричащая лестница

22

Ужасный шум оборвался – резко, будто кто-то выключил телевизор или все внезапно. Мы остались одни.

От неожиданно наступившей тишины меня бросило в дрожь. Я села, прислонившись спиной к шершавой каменной стене, запрокинула голову и жадно хватала воздух раскрытым ртом. Каждый вдох болью отдавался под ребрами. В ушах бешено грохотало мое собственное сердце. Хотя нас окружала чернильная тьма, я знала, что примерно так же выглядят сейчас и мои друзья. Они, как и я, дышали судорожно, с хрипом.

Мы лежали, свалившись грудой друг на друга. Воздух был холодным, затхлым, но, слава богу, исчез жуткий, выворачивающий наизнанку запах крови.

– Джордж, – прохрипела я, – ты в порядке?

– Нет. Чья-то задница придавила мне ноги.

Я раздраженно отодвинулась в сторону:

– Я имела в виду плазму. Она же задела тебя.

– А, да. Спасибо. Нет, руки она не коснулась, но куртку, боюсь, придется выбросить.

– И очень хорошо, давно пора. У тебя ужасная куртка. У кого-нибудь есть фонарь? Я свой потеряла.

– Я тоже, – сказал Локвуд.

– Сейчас, – сказал Джордж и щелкнул выключателем.

В свете фонаря всегда выглядишь не лучшим образом. Луч света высветил нас с Джорджем – мы сидели чуть не в обнимку, с выпученными глазами, со слипшимися от пота всклокоченными волосами. Рукав куртки Джорджа в тех местах, где его коснулась плазма, был покрыт мертвенными бело-зелеными пятнами. От этих пятен поднимался дымок. Поднимался он и от лежащей у меня на коленях рапиры. Посмотрев вниз, я увидела, что мои ботинки и леггинсы тоже испачканы бело-зеленой дрянью.

Локвуд выглядел лучше нас. Если его пальто и было испачкано, то совсем немного, да еще белело маленькое пятнышко на челке, куда упала капелька плазмы. Но если лицо Джорджа было пунцовым (мое, наверное, тоже), он тяжело дышал и суетился, то Локвуд, напротив, выглядел бледнее обычного и лежал на спине совершенно спокойно, а дыхание у него было тихим и ровным. Он снял свои солнечные очки, его темные глаза блестели, рот был закрыт. Я лишний раз убедилась, как же хорошо он умеет владеть собой. Но такого выражения лица, как сейчас, я у Локвуда еще никогда не видела.

– Хорошо, – сказал он. – На данный момент все закончилось.

Джордж направил луч фонарика в сторону потайной двери. Несколько секунд назад по ней стекали струи крови. Сейчас ее деревянная поверхность была сухой, пыльной и без единого пятнышка. Если не знать, никогда не скажешь, что здесь только что творился кровавый кошмар. Я была уверена, что если вернуться в пустую Красную комнату, она тоже будет пыльной и чистой. Только в ближайшее время мы туда не вернемся. Ни за что.

Локвуд неуклюже сел, поправил на плече свернутую кольцом цепь и сказал:

– А мы с вами в отличной форме. Потеряли тяжелые цепи, вещевые мешки, другую мелочевку, но сохранили главное – запасные цепи, рапиры и серебряные печати. И нашли то, что искали.

– Почему он не стал преследовать нас? – спросила я, уставившись в пол. – Ведь призраки могут проникать сквозь стены.

– В некоторых случаях Гость полностью привязан к тому помещению, в котором встретил свою смерть, и для него как бы не существует другого пространства, – пожал плечами Локвуд. – Так что когда мы покинули его «охотничьи угодья», то перестали, с его точки зрения, существовать. Словно бы исчезли.

– Но так ли это на самом деле, ты все-таки не знаешь, верно?

– Верно, не знаю.

– Тут может быть еще одно объяснение. Видите то кольцо, за которое мы тянули, когда закрывали дверь? – спросил Джордж, подсвечивая фонариком. – Оно сделано из железа. И на самой двери, посмотрите, набиты железные полосы. И на полу среди каменных плит тоже… Мне кажется, это очень старое железо. Кто-то обезопасил этот проход от Гостя, с которым мы встретились, причем сделал это давным-давно.

Он провел лучом вокруг, давая нам возможность ознакомиться с местом, в котором мы оказались. Это был очень узкий коридор, облицованный старыми тонкими кирпичами. Коридор был короткий и вскоре соединялся с углом западной стены Холла – той самой, что показалась Джорджу подозрительно толстой. Здесь кирпичная кладка сменялась более массивной каменной, а сам проход поворачивал направо. Место, где коридор поворачивал, было занавешено толстой серой паутиной, она свисала с потолка до самого пола.

– Не люблю я пауков, ребята, – поморщилась я.

– Там, где мы сейчас сидим, паутины практически нет, потому что это место защищено железом, – сказал Локвуд. – Но повернув за угол, мы окажемся на территории древнего монастыря и начнем приближаться к Источнику. Это значит, что чем дальше, тем больше будет и пауков, и различных явлений. Объявляю, что с этой минуты каждый имеет право без промедления использовать все имеющееся у него оружие.

Мы поднялись на ноги. Я отдала Джорджу его рапиру, вытащила из ножен на поясе свою. Я даже нашла свой фонарик, но при падении на каменный пол у него разбилась лампочка. Фонарик Локвуда так и не нашелся, а фонарик Джорджа с каждой минутой горел все слабее – садились батарейки.

– Побереги его, – сказал Локвуд и раздал нам свечи. Они загорелись горчично-желтым огнем, его язычок был ровным и ярким. – Между прочим, свечи – отличный индикатор присутствия потусторонних сил, – добавил Локвуд. – Посматривайте на них внимательно.

– Жаль, что мы не можем использовать котов в клетке, как это делал Том Ротвелл, – заметил Джордж. – Вот уж индикатор, так индикатор! Правда, приходится терпеть их мяуканье.

– Мне не верится, что Источник может находиться за пределами Красной комнаты, – сказала я. – Тот Гость был таким сильным.

– И таким загадочным, – добавил Джордж. – Смесь полтергейста и Чейнджера. Что-то новенькое.

– Нет, это был просто Чейнджер, – возразил Локвуд, разглядывая перед собой дорогу к углу коридора. – У него не было никаких телекинетических способностей.

– Ты забыл, что он запер дверь, – напомнила я.

– Да? Я так не думаю, – ответил Локвуд.

Он уже собрался идти, но я удержала его за рукав и сказала, нахмурившись:

– Постой, ты думаешь, там был еще и другой призрак? Или… – тут меня осенила неожиданная догадка: – или это был кто-то живой? И он нарочно запер нас? Но это означает, что…

– Фейрфакс или Старкинз, – присвистнул Джордж.

– Но они не могли зайти в дом после заката, – возразила я.

– Старкинз не мог, – сказал Локвуд. – Ладно, пойдемте, работать надо.

Но я продолжала удерживать его за рукав:

– Фейрфакс? Но почему? Локвуд…

Он поднял руку, успокаивая меня, и быстро прошел до поворота, пригибая голову, чтобы не касаться паутины. Там он снова остановился и поднял вверх зажженную свечу. От ее света во все стороны брызнули блестящие черные пауки.

– Здесь, как только кончается кирпичная кладка, намного холоднее, – сказал он. – И миазмы чувствуются, и мелейз… Джордж, замерь температуру там, где стоишь, а потом здесь.

Джордж протиснулся мимо меня и приступил к замерам. Я скрепя сердце двинулась следом за ним.

– Я знаю, тебе не нравится Фейрфакс, – сказала я Локвуду, – но если ты хочешь сказать, что он сумасшедший…

– О нет, он нисколько не сумасшедший, – ответил Локвуд. – Есть перепады температур, Джордж?

– Еще какие. С девяти до пяти градусов на протяжении всего нескольких шагов.

– То, что мы ищем, спрятано среди камней, – кивнул Локвуд. – И когда мы пройдем туда, станет еще холоднее.

Он указал на арку, рядом с которой стоял, – она напоминала черный, жадно разинутый рот. Свет лучей не мог далеко проникнуть в эту тьму, поэтому Джордж ненадолго включил фонарик, и мы увидели начало нового прохода, более высокого и широкого, чем тот, в котором мы находились. Он уходил вдаль в толщу стены.

Насчет дальнейшего падения температуры Локвуд угадал. За аркой мне впервые стало по-настоящему зябко. Я вытащила из кармана и натянула на голову свою вязаную шапочку, подтянула выше молнию на воротнике куртки. То же самое сделали мои спутники. Я сверлила взглядом Локвуда, раздраженная его нежеланием говорить о Фейрфаксе и о том, что случилось с дверью Красной комнаты. Опять он что-то знал, но скрывал. Это я заметила за ним еще с первого визита к нам Фейрфакса. А может, даже раньше, с той ночи, когда к нам в дом проник грабитель, или даже с того момента, когда мы нашли кулон…