Сны инкуба

Она посмотрела на стол, на свои лежащие на нем руки.

— Я думаю, нам обеим предстоит интересный личный выбор. — Посмотрев на меня, она нахмурилась — едва заметно. — Почему мне кажется, что у тебя варианты гораздо интереснее?

Я улыбнулась:

— У тебя вопросы моральных обязательств, брака, страха быть связанной на всю жизнь с одним и тем же человеком. У меня проблема в том, что любой выбор, кроме этого моногамного, превращает меня в потаскуху. И мы обе должны разобраться со своими проблемами.

— Из твоих слов можно заключить, что ты ходишь к психоаналитику.

— Рада, что это видно.

— Так ты говоришь, что каждая из нас имеет ту личную жизнь, которую имеет, и мы должны сразиться со своими демонами и победить их?

— Или понять, что те, кого мы считали чудовищами, не слишком от нас отличаются.

— Ты действительно была убеждена, что вампиры — ходячие трупы?

— До глубины души.

— Тебе нелегко было тогда в такого влюбиться.

— Да, — кивнула я.

Она взяла мои руки в свои.

— Прости, что я так бесилась из-за Жан-Клода. Я постараюсь вести себя получше.

Я улыбнулась и сжала её руки:

— Извинения приняты.

— Мне тридцать, и никогда я не была так счастлива. Я поговорю с Луи, чтобы он дал мне больше свободы, и, может, поговорю с консультантом по семье и браку.

— Могу я сказать, что рада это слышать, не получив в ответ обвинения, что я тебя толкаю за него замуж?

Она улыбнулась и даже смутилась — была столь любезна.

— Да, и прости меня за это.

— Все нормально, Ронни, у всех у нас свои заморочки.

— Ты себе нашла в качестве консультанта ведьму — кто бы сомневался! — но раз ты готова на психоанализ, то и нам, всем прочим, тоже не поздно.

— Я общалась с Марианной долгие месяцы, пока сообразила, что это психоанализ.

— Так получается, что у тебя это вышло случайно.

Я пожала плечами, сжала её руки и встала. Господи, сделай так, чтобы ещё остался тёплый кофе.

— Значит, ты психоанализом занялась случайно. Ты стала любовницей Мастера Города, вопя и оря, что никогда такого не будет. Теперь ты влипла в mйnage а trois или два таковых, хотя цель твоей жизни — моногамия.

«Экспрессо» остыл, но кофеварка ещё нет. Ага.

— Итог такой.

— А моя цель была никогда не связать себя с единственным и никогда не выйти замуж. И вот теперь каждая из нас получила то, чего хотела другая.

Я не могла бы сказать лучше, так что и пытаться не стала. У меня никогда не было мысли, что у Бога садистское чувство юмора, но у кого-то такое мнение точно есть. Существует ли ангел, занимающийся отношениями? Если да, то этот крылатый вестник божества должен будет за многое ответить. У меня в голове забился едва заметный пульс, как иногда бывает со мной во время молитвы. Скорее даже ощущение, чем слова. Будь счастлива, просто будь счастлива.

Легче сказать, чем сделать.

Глава двадцать восьмая

В три часа дня я уже была на работе, минута в минуту. Никакой секс, никакие вампиры, оборотни, метафизические слияния не остановят этого аниматора на пути к назначенным встречам. Сегодня, по крайней мере.

Я сидела в офисе Берта Вона. Он у нас был боссом в «Аниматорз инкорпорейтед», но недавно мы устроили своего рода дворцовый переворот. Он все ещё у нас и офис-менеджер, и бизнес-менеджер, но больше наш агент, чем босс. Денег ему это не стоило никаких, и он был доволен, но большинство аниматоров стали партнёрами, как в юридической фирме. А если ты партнёр, то уволить тебя могут разве что за убийство, причём надо поймать с поличным. Значит, Берт уже больше не босс, то есть не может обращаться с нами как с наёмниками. Это ему понравилось меньше, но у него был выбор: либо соглашаться, либо мы все делаем ручкой; а поскольку сам он мёртвых поднимать не умеет, то вылетает из бизнеса. Особенно если мы откроем другую фирму для прямой с ним конкуренции. Так что у нас новая структура власти, и пока ещё необкатанная, кое-какие заскоки случаются.

Офис у Берта жёлтый с оранжевыми кое-где мазками. Уютнее, чем бледно-голубой куб, который у него когда-то был, хотя и ненамного. Во всех помещениях сделали косметический ремонт, да ещё прикупили соседние офисы, и теперь аниматоры «Аниматорз инк.» не должны пользоваться одним кабинетом на двоих по очереди. Почти все время мы проводим в поле, точнее, на кладбище, и я считала, что новые офисы — деньги на ветер, но оказалась в меньшинстве. Чарльз, Джеймисон и Мэнни хотели большие хорошие кабинеты. Нас с Ларри вполне устраивал один на двоих, но Берт отдал свой голос первым трём, и потому стену убрали — вуаля! — и вот какие мы большие. Причина, почему все офисы покрасили в тёплые тона, успокаивающие, согревающие оттенки жёлтого, коричневого, бронзового, состояла в том, что у Берта роман с девицей, работающей дизайнером интерьера. Зовут её Лана, и хотя она, по моему мнению, слишком хороша для Берта, меня она раздражает. Ходит и талдычит насчёт науки подбора цветов и насчёт того, что в таком бизнесе, как у нас, клиент сразу должен ощутить, что его любят и о нем заботятся.

Я ей объяснила, что в мои должностные обязанности любить клиента не входит. Не тот это бизнес. Она меня не так поняла и с тех пор меня по-настоящему невзлюбила. Меня это устраивает, пока она носа не суёт в мой офис.

Мэри, наша дневная секретарша, попросила меня подождать в офисе мистера Вона, как только я вошла. Не слишком хороший признак. Насколько я помнила, ничего плохого я на работе не сделала, потому не знала, о чем пойдёт разговор. Когда-то это бы меня встревожило, но не сейчас. Я уже привыкла чего-нибудь не знать.

Берт вошёл и закрыл за собой дверь — тоже нехороший знак. Ростом он шесть футов четыре дюйма, в колледже играл в футбол. Между сорока и пятьюдесятью он стал раздаваться в талии, но Лана посадила его на диету и на программу тренировок. Сейчас он выглядел лучше, чем за все время нашего знакомства. Она даже его убедила, что загорать каждое лето до шоколадной темноты никому не полезно. Так что вид у него был бледноватый, зато здоровый. И ещё у него волосы перестали выцветать до белизны, они были светло-жёлтые с отдельными белыми ниточками, но они так походили по цвету на то, что бывало у Берта при загаре, что я далеко не сразу поняла, что это он так седеет.

Я сидела в темно-коричневом мягком кресле для клиентов — ещё одна идея Ланы. Куда удобнее, чем те, с прямой спинкой, что у нас раньше были. Ногу я скромно положила на ногу, руки на коленях. Воплощённая дама комильфо.

— Юбка слишком короткая, чтобы надевать её на работу, Анита, — сказал Берт, обойдя стол и опустившись в кресло ещё массивнее, коричневее и кожанее того, в котором сидела я.

Я откинулась назад и закинула ноги на стол Берта, скрестив их в лодыжках. От этого движения юбка поднялась достаточно, чтобы предъявить каждую петельку кружевного верха чулок. У меня недостаточный рост, чтобы сидеть так было удобно, но вряд ли Берт заметил, что мне неудобно. А я смотрела на него поверх высоких сапог.

— И ещё она чёрная. Мы же договорились чёрного на работу не надевать. Это угнетает.

— Сам ты угнетаешь, Берт. И к тому же на этой юбке на боку, возле разреза, цветочки вышиты. Видишь? Синий, зелёный и голубой, соответствует оттенку голубого у жакета и синей кофточке. Это костюм такой.

Ещё на мне была золотая цепочка со старинным медальоном. В нем находились две миниатюры маслом на двух створках. Это были портреты Жан-Клода и Ашера. Медальон этот когда-то принадлежал Джулианне и был старше трехсот лет. Кованое золото ручной работы, плотное, тяжёлое и очень старинное на вид. По краям — мелкие сапфиры, и один посередине крупный. Я думала, что он отлично смотрится с моим нарядом. Очевидно, нет.

Короткий голубой жакетик покрывал ещё и чёрную наплечную кобуру с «браунингом» под левой рукой. Я бы надела наручные ножны, но если снять жакет, они будут видны под тонкой тканью кофточки. Кобуру с пистолетом я могу снять, если в офисе станет слишком жарко, но чтобы снять ножны, придётся снимать рубашку, а оно того не стоит. Я оставила их в машине, просто на случай, если мне неуютно станет без них.