Голод. Последний вампир

 Рифкинд натянуто ухмыльнулся, на лице его выступил пот.

 — Мы так и сделаем. Обещаю. — Кивком головы он позвал всех в аппаратную, откуда можно было управлять и рентгеновской трубкой, и подвижным столом. Когда пациент размещался на столе, рентгенологу уже было не обязательно входить в комнату до окончания просвечивания; таким образом свелась к минимуму доза облучения персонала, а прием пациентов значительно ускорился.

 — Она требует минимальной интенсивности, — заметил Рифкинд, когда дверь за ними закрылась. — Жаль, нам придется ее чуть ли не поджарить.

 — Не смей ей вредить, Марта! — Саре хотелось ударить его, разбить его толстую рожу.

 — Что?

 — Извини. Я имею в виду, давайте поддерживать интенсивность на минимально необходимой. Помни, она для нас представляет особую ценность. Никакого риска, каким бы незначительным он ни был.

 Не отвечая, Рифкинд стал щелкать переключателями, управлявшими излучателем и столом. Сара и сама поразилась силе своих эмоций. Почему она так стремится защитить Мириам? Разве подобает ей так вести себя? Она не знала ответа на этот вопрос.

 Женщина оставалась совершенно неподвижной: губы чуть приоткрыты, взгляд устремлен прямо в смотровое окошко. Ее глаза, казалось, искали взгляд Сары, и она позволила себе ответить на этот призыв. И в течение тех долгих минут, пока проводилась рентгенография черепа, Сара позволяла Мириам смотреть ей в глаза. Это было восхитительное, завораживающее чувство, подобное тому, что испытываешь, стоя обнаженной перед человеком, которого по-настоящему любишь.

Том внимательно наблюдал за Сарой.

 — Я не очень-то уверен, что Мириам не представляет опасности, — заметил он. Он уже начал было думать, что она его не услышала, но — вспыхнув — она резко повернулась к нему, сверкая глазами.

 — Твое утверждение не относится к делу!

 — Она накачивает тебя наркотиками, вливает тебе неизвестно какую кровь — а ты ее защищаешь. Боюсь, мне этого просто не понять.

 — Она драгоценна. Да, ее поведение весьма непредсказуемо. Но нам столько еще предстоит узнать! Подумай об этом, Том.

 — Благодарю за совет. Я просто счастлив, что у Мириам Блейлок есть удобная палата с крепкими стенами, где она сможет провести ночь.

 — Посмотри на это с моей точки зрения. Я хочу, чтобы ты понял, какие чувства я к ней испытываю.

 — Чувства?

 — Я почти остановила процесс старения у Мафусаила. И тут как с неба сваливается эта... женщина, и характеристики ее крови сходны с теми, что были у Мафусаила перед самой его смертью. Единственное различие состоит в том, что она жива и прекрасно себя чувствует.

 Сэм Раш появился в комнате. Том даже подпрыгнул, услышав за спиной его голос:

 — Только не отпустите ее снова. Вы отвечаете за ее пребывание здесь — и спрашивать будут с вас.

 — Очень хорошо, доктор. — Том вспомнил об отделении психиатрии, о здоровых охранниках, вооруженных только резиновыми дубинками. Он мысленно напомнил себе о необходимости поставить вооруженную охрану и у палаты Мириам.

 — Пожалуйста, потише, мне надо сосредоточиться. Я собираюсь сделать флюорографический прогон черепа, если вас это интересует. — Рифкинд заговорил в интерком: — Миссис Блейлок, поверните голову направо, пожалуйста. — Руки забегали по кнопкам, включился флюороскоп. — Ненормальность, — заметил он сдавленным голосом. — Замечательная ненормальность! — И снова в интерком: — Пожалуйста, откройте рот. Спасибо. Закройте. Сделайте глоток. — Он чуть не прыгал от возбуждения. — Посмотрите на ее нижнюю челюсть! Джек, уменьши интенсивность, — сказал он остеологу, которого Том пригласил заранее. Он выключил флюороскоп. — Не хотелось бы, чтобы она стала светиться в темноте.

 — Здесь множество серьезных отличий, — заговорил Джек Гибсон. Он был постоянным сотрудником-остеологом, прикрепленным к больнице, и приглашение участвовать в проекте, которым занимался элитарный исследовательский отдел, весьма польстило ему — угол нижней челюсти выражен значительно сильнее, да и вообще вся структура рассчитана на более мощные челюсти. Соответственно, более развиты и скуловые кости. Более значительный изгиб черепа. Конечно, мы еще будем измерять, но я бы сказал, что черепная коробка больше нормы процентов на двадцать, не меньше.

 — То есть, вы хотите сказать, это не человеческий череп? — Том знал ответ, но на всякий случай решил подстраховаться. Если рождественские подарки уплывут от них, то лучше знать об этом заранее.

 — Это гуманоид, несомненно. Думаю, какая-нибудь ветвь от приматов. Но вот можно ли ее считать человеком в строгом смысле слова?.. Нет. Хотя это совершенно полноценная структура, а не результат какого-либо процесса деформации.

 Эта мысль со временем найдет свое отражение в статье, которую Сара уже начинала обдумывать, — в статье о Мириам; статья произведет фурор во всем научном мире, не говоря уже о мире обычном.

 Голос Мириам затрещал по интеркому. Ей хотелось выбраться. Рифкинд сделал заключительную серию снимков черепа и шеи. Более детальные исследования они смогут провести и позже. Но начало уже было великолепным.

 — Она, по-видимому, сердится, — заметил Том — Сара, попробуй ее успокоить. Мы же не хотим, чтобы она опять сбежала.

 Сара вошла в рентгеновский кабинет.

 — Мы закончили, Мириам, — сказала она успокоительным, как надеялся Том, голосом. — Вы можете теперь встать. — Ремни мог легко расстегнуть и сам пациент, но у Мириам это, по-видимому, не очень получалось. Том смотрел, как Сара ей помогает. Когда она приблизилась, он увидел, как Мириам смотрит на нее. Взгляд, пронизывающий до глубины души, и личный. Интимный. Чрезвычайно интимный. Сара приняла хорошо знакомую Тому позу. Она убрала руки за спину и склонила голову, как бы говоря: «Делай со мной все, что хочешь». Том неоднократно видел эту позу в спальне.

 Губы Мириам зашевелились. Включив интерком, Том ухватил только последние слова: «...потребуется помощь».

 — Что это было? — спросил Чарли Хэмфрис. Том качнул головой. Не ободряла ли Мириам Сару?

 Том решил не оставлять их наедине даже на десять секунд. Какая-то гипнотическая сила исходила от Мириам Блейлок, и именно Сара стала жертвой этого. Мириам уже навязала Саре какие-то странные формы поведения, которые могут остаться у нее на всю жизнь. И никто не знает, что еще может произойти.

 Он увидел, что Сара все еще возится с этими чертовыми ремнями. Он последовал за ней в рентгеновский кабинет.

Мириам просто гладила руку Сары. Но тем не менее это был самый теплый и ободряющий жест, который Сара вообще когда-либо в жизни ощущала. Она находилась так близко к ней, что чувствовала острую сладость дыхания Мириам.

 — Я перелила вам кровь ради нас обоих, — очень тихо, едва шевеля губами, говорила Мириам. — Но вам потребуется помощь. — Затем она улыбнулась, и Саре захотелось рассмеяться из-за этой лучистой улыбки. Все ее существо, казалось, воспаряло ко все более и более высоким уровням, в то время как Мириам смотрела ей в глаза. Она словно ощущала чувства Мириам внутри себя, и чувства эти были полными любви, чистыми и добрыми. Осознав вдруг, в какой позе она стоит, Сара чуть не засмеялась. Она сложила руки и тряхнула головой, оторвав взгляд от глаз Мириам. Мириам встала со стола в тот момент, когда вошел Том.

 Сара ощутила себя ангелом, который вдруг упал с каких-то неземных высот. Ей хотелось придушить Тома!

 — Ваш доктор Рифкинд нарушил свое обещание, — сказала Мириам Тому. Очень вовремя, внимание Тома сразу переключилось с Сары на Мириам. Она была благодарна Мириам за ее чуткость.

 — Какое обещание?

 — Он сказал, что собирается «поджарить» меня, насколько я могу судить. Доза не была минимальной.

 — Я не припоминаю.

 — Я прочла это по его губам, доктор Хейвер, — она снова улыбнулась, весьма своенравно. И перешла в аппаратную. Том поплелся за ней, Сара — следом. Было что-то сверхъестественное в умении Мириам овладевать любой ситуацией. Сара даже позавидовала ей.