Человек-Хэллоуин

— Наверху, — сказала Диана. — Налево. Первая дверь.

Он в оцепенении побрел вверх по лестнице. Ему казалось, он целую вечность идет до площадки. Оказавшись там, он свернул налево, считая шаги. Все это было совершенно нереально. Этого просто не может быть, это большой розыгрыш. Просто масштабная хэллоуиновская шутка, всего лишь…

И тут он увидел ее…

В постели…

На мокром матрасе.

Что за…

«Что за, мать твою…

Что, твою мать, они с ней сделали?»

Вдруг ему пришла дикая, сумасшедшая мысль…

«Вэн соврал. Он убил себя у меня на глазах, но он, черт его раздери, соврал! Вот скотина!»

Лурдес лежала на промокшей от крови постели.

«Лурдес жива…

Но ее тело…»

— Боже мой! — закричал он. — Что же вы с ней сделали?

…Какой-то бледный розово-белый кокон из пульсирующей жидкости вокруг ее лица и шеи.

Под слоем пенной слизи ее лицо. Тело покрыто просвечивающей кожицей, и прозрачная жидкость…

Вены опутывают ее тело…

Тянутся к каким-то отверстиям и чему-то, чаю показалось ему похожим на брюшко личинки насекомого…

Вокруг нее словно покров…

Она словно в защитной чешуе…

Но ее веки, задрожав, открылись…

Под слоем прозрачной пульсирующей жидкости и сине-красных вен, расходящихся пучками по краям новой кожи, которая покрывала ее с головы до пят…

Кровь бежит…

«Она даже не видит меня.

Она даже не понимает, где она.

Она в какой-то утробе.

Она…»

Почти прозрачная розоватая жидкость отхлынула от шести темных отверстий в ее левом боку. Жидкая среда, в которой она находилась, устремилась к ее лицу.

Рот чуть-чуть приоткрылся, и какой-то миг он надеялся, но не молился, что еще раз услышит ее голос…

Однако затем ее губы медленно сомкнулись, едва ли не улыбка, едва ли не выражение абсолютного спокойствия разлилось по ее лицу, и глаза ее снова закрылись.

Часть третья

Изгнанники

ИНТЕРЛЮДИЯ: МЕРТВЫЙ ГОРОД

Глава 27

ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

— Твою… — Стоуни замотал головой. Все вернулось к нему: тот год, его возраст, отдельные моменты…

«Лицо в водянистом коконе, укрывающем ее слизистой пленкой, темной на месте ран».

Но сейчас он гораздо старше, ему уже под тридцать. Прошлое всего лишь отголосок, немая фотография.

Картинки на спине мальчика замерли, последний отпечаток лица Лурдес был еще здесь, ее лицо под желто-белой пульсирующей пленкой. Она казалась странно умиротворенной. Она была спокойна. Картинка каким-то образом передавала эту умиротворенность. Это должна быть именно умиротворенность, твердил он себе все эти годы.

Мальчик, прозванный Пророком, натянул футболку.

— Насмотрелся?

— Это же воплощенное зло, — выдохнул Стоуни. — Все это. Оно исходит от того, что ты есть.

— Я есть то, чем ты меня сдёлал, — ответил мальчик.

— Сигаретку? — издевательски предложил Стоуни, вытаскивая пачку из нагрудного кармана.

Запах машины тоже вернулся, запах старого грязного «мустанга», потом вид дороги, на которой они стояли, и моста, ведущего через бухту.

— Дети не курят.

— Большинство детей не делает того, что можешь делать ты. — Стоуни раскурил сигарету. Дым наполнил легкие, но вкус показался отвратительным. — Господи, Стив! Я ведь могу называть тебя Стивом? Мне ведь не обязательно звать тебя идиотскими кличками вроде Пророка?

— Да. Конечно. Мне нравится имя Стив.

— Господи, Стив, эти картинки просто вытравлены у тебя на коже.

— Они на мне, сколько я себя полдню. Великий Отец говорил, что это карта мира.

— Да, заявление вполне в его духе. — Стоуни чувствовал, что пот пропитал насквозь его рубаху, — Хотел бы я обнаружить где-нибудь здесь мистера Фэйрклофа, Стив. Я бы, так сказать, расширил бы его горизонты.

— А что мы собираемся здесь делать? — спросил Стив почти беззаботно. Он разглядывал ограждение из цепей, наспех возведенное и увешанное табличками, запрещающими проход. Какой-то умник, может быть ребенок, разрезал цепи, и ограждение стало похоже на огромную взорвавшуюся паутину. Дальше на дороге забор был полностью снесен. Жадные лианы поглотили все, что от него, оставалось.

— Мы собираемся осмотреть дома.

Они поехали по тому, что некогда было Уотер-стрит. В темной мостовой зияли дыры, торчали корни высокомерных дубов. Вместо главной площади была грязная площадка; выдернутые £ корнем деревья гнили рядом, заросшие лишайниками и папоротниками, словно лес с северо-западного конца города наконец-то через сотни лет взял реванш. То, что было когда-то публичной библиотекой Стоунхейвена, превратилось в груду развалин.

— А вот здесь было почтовое отделение. — Стоуни указал на другую сторону площади. — Там стояли три церкви.

Но церкви стояли и до сих пор, только шпили и кресты провалились, двери были сорваны с петель, и витражные окна вылетели много лет назад.

— Я хочу посмотреть на океан. — Стив захлопал в ладоши. — Я никогда не видел океана.

— Ладно, — согласился Стоуни.

Он вел «мустанг» в сторону мыса Лэндс-Энд. Машина была на последнем издыхании. Стоуни догадывался об этом по тому, как она преодолевала ухабы и колдобины на разбитой дороге. Ему казалось, что он чувствует запах горящего бензина, но поскольку ни один индикатор не работал, он не мог определить, что же именно не в порядке. Этот классический экипаж был при смерти, но машина сделала необходимое Стоуни дело. Она дотащила их сюда.

Вдоль дороги не было ничего, кроме фундаментов домов и развалин, словно сюда упала бомба Природа начала отвоевывать обратно свои территории.

Тоненькая поросль молодых деревьев поднималась над виноградными лозами и сухой травой. Живые изгороди разрослись во все стороны и ползли, пробиваясь сквозь старый гранит. А потом они подъехали к волнолому с видом на пролив.

— Ух ты! — воскликнул Стив, опуская стекло со своей стороны, — Ты только посмотри! Никогда еще не видел Атлантического океана!

— Ты его и не видишь, это Авалонский пролив, — пояснил Стоуни. — Видишь те острова?

— Вижу.

— Вот там ты родился, — сказал Стоуни, закрывая глаза, чтобы прогнать картину из прошлого.

Он не хотел об этом вспоминать.

— Давай выбираться отсюда. Нам надо еще в одно место, — сказал Стоуни через минуту.

Воздух был свежий и прозрачный, он вытеснял сигаретный дым из легких и приносил с собой множество болезненных воспоминаний. Вкус свежей рыбы, соленой воды, когда они с Лурдес купались на маленьком пляже. Этим самым воздухом он дышал, когда они занимались любовью и зачали этого самого ребенка.

Машина издохла в четверти мили от мыса Джунипер, так что дальше им пришлось идти пешком. Стоуни завернул маленькую бомбу в газету. Потом достал свои чемоданы и поставил на капот. Открыл их, вынул из одного охотничий нож.

— Это нож моего брата, — пояснил он. — А до того он принадлежал моему отцу. Он испачкан кровью невинной жертвы. Полагаю, это вполне достойное мифологическое оружие, не хуже любого другого. Ты знаешь какие-нибудь греческие мифы?

Мальчик («Нет, называй его Стив. Ты можешь. Он Став. Он твой сын») пожал плечами.

— Так вот, — начал Стоуни, вынимая пистолет и пристегивая к ремню, — был один парень, которому нужно было убить одну по-настоящему жуткую женщину. Вместо волос у нее были змеи, половина тела как у ящерицы, а ее взгляд превращал человека в камень. Это было чудовище по имени Медуза Горгона.

— Я видел таких женщин среди Восторженных, — пошутил мальчик.

— Ага, но эта была опасна, и парню нужно было отрезать ей голову, не глядя ей в глаза.