Человек-Хэллоуин

И тогда Стоуни — и потому что не знал, что еще предпринять, и потому что чувствовал, что вот-вот взорвется, — выложил все, начиная с откровений Норы и заканчивая встречей с Джонни Мираклом и отцом Джимом.

— Ну и дела-а, — озадаченно протянул Деннехи. — Вот так утро у тебя выдалось, малыш.

— Угу, — кивнул Стоуни. — Сегодня Хэллоуин, и я все-таки надеюсь, что это просто жестокий розыгрыш.

Голос его сломался, иссяк.

Деннехи вдруг охватило неожиданное желание отвезти мальчишку подальше от этого чертового поселения, увезти в Мистик, поручить заботам сестры. Ирэн нальет ему миску густой похлебки с моллюсками, сделает сандвич, и пусть сидит там и ждет, пока он, Деннехи, не найдет девушку. Если хотя бы половина рассказанного парнем правда, его девушка выбрала не самое подходящее время, чтобы потеряться.

Деннехи завел патрульную машину. В рации бормотали голоса из диспетчерской, но он отключил звук.

— Стоуни, вот что я предлагаю. Давай заедем к ней домой, может, мы догадаемся, куда она могла уйти. Идет?

Стоуни покачал головой.

— Не стоит. Если ее там нет, я не хочу выслушивать всякие гадости еще и от ее семейства. Нужно найти Лурдес.

Деннехи выехал обратно на Хай-стрит, слишком быстро прошел поворот, едва не сбив вальяжную кошку, которая гордо дошла до середины улицы и тут же опрометью метнулась назад, увидев несущуюся на нее машину. Потом, поддавшись импульсу, полицейский предложил:

— Слушай, ты не хочешь перекусить или что еще? В доме моей сестры в Мистике есть свободная комната, а судя по твоему виду, несколько часов сна тебе точно не повредят.

Стоуни пожал плечами, глаза у него слипались.

— Нет, я в полном порядке, честное слово.

— Да уж, — вздохнул Деннехи.

Он выехал из города на шоссе номер один и свернул в сторону Мистика, к старому дому на Гринмэнтл-драйв, где Ирэн, наверное, уже готовила обед.

Подросток на сиденье рядом с ним заснул, не успели они доехать до Векетукета.

Стоуни проснулся в темноте.

Пот стекал по шее.

Он услышал доносящиеся из коридора голоса. Под дверь пробивался тоненький, как иголка, луч света. На миг ему показалось, что он маленький мальчик, а родители снова ссорятся, но эти голоса были гораздо спокойнее.

— Прошло всего четыре часа, дай ему еще поспать, — произнес женский голос.

— Да, но ему нужно вернуться, он не может оставаться здесь. — Это был Деннехи. — Кроме того, вдруг девушка тоже его ищет.

— А почему это тебя так волнует?

— Волнует, и все. Ему здорово досталось.

— Ты имеешь в виду эти россказни, — усмехнулась женщина — Он же подросток. Иногда подростки фантазируют. Ты тоже таким был.

— Нет, Ирэн, я знаю, что он рассказал правду. Никто не стал бы сочинять такое. И ты сама слышала рассказы…

— О, только это не хватало, неужели ты в это веришь? Лет двадцать назад кучка фундаменталистов из Векетукета начала сеять слухи о каких-то сатанистах в городе и…

— Это мой участок. Город очень странный. Я там кое-что повидал…

— Но ты же полицейский. И ты хочешь сказать, что веришь, будто в этом городке живет толпа сатанистов? Злобных богачей, которые используют местных жителей в своих садистских черных мессах?

Последовала пауза. Стоуни потянулся, садясь на перине. Он потер заспанные глаза, чувствуя во рту кислый привкус остатков какого-то сна.

— Ты же знаешь, что я в это не верю, — сказал Деннехи. Он откашлялся. — Лично мне кажется, что этому мальчику вообще не стоит туда возвращаться. Ситуация в семье и с его…

— Это не твое дело, — прервала женщина — Помнишь последний раз, когда ты пытался помочь? Как ее звали? Натали?

— Перестань. Я сделал для нее все, что мог.

— Ага, и сейчас она под опекой государства и, вероятно, уже никогда не вернется к прежней жизни.

— Но ведь ее же били. Ее вообще могли убить.

— Может быть. Не исключено. — Голос женщины смягчился. — Но ты ведь не можешь спасти всех, Бен. Просто не можешь. Что бы ни пережил этот мальчик, ты должен отпустить его.

— Да, но дело в том…

— Бен?

— Дело в том… что я был там, Ирэн. Был там в день, когда он родился.

— Этот мальчик?

Снова пауза.

— Я объезжал город, просто патрулировал, услышал крики матери и подъехал… Шел проливной дождь. Такой сильный дождь, что я почти ничего не видел, когда я подъехал, там уже был священник и остальные тоже, были Крауны и полно другого народа — наверное, человек десять-двенадцать. Складывалось впечатление, будто они стоят вокруг матери защитным кордоном, и клянусь, Ирэн, я совершенно точно видел там двух младенцев. Один был весь в крови, а второй чистенький и явно не сию минуту родившийся, и еще…

— Бен?

— Оба они кричали. Оба были живы. Но священник, он…

— Нет! — ахнула женщина, а потом до Стоуни донесся заглушенный вскрик.

— Я не мог поверить своим глазам. Я и не поверил своим глазам. И вот теперь этот мальчик, которому пятнадцать лет, Стоуни Кроуфорд, рассказал мне эту историю… И все встало на свои места.

— Они убили младенца? Ты уверен?

— Это-то самое печальное. Я не уверен. Дождь был слишком сильный, я почти ничего толком не разглядел, потом я поспрашивал кое-кого, и Марти Уайт, и эту женщину с кошками, Карри, — они мне заявили, что был только один ребенок. Что мне все привиделось…

— И что ты был пьян, — добавила женщина, голос ее снова смягчился.

— Да, раньше так оно и было. Убийственный завтрак крутого копа — упаковка пива с утра. Так оно и было в те скверные времена.

— О Бен, — произнесла женщина. — О мой бог. Я уверена, все не так. Не может быть все так плохо. Люди не такие ужасные.

Снова тишина.

Потом Деннехи спросил:

— Разве не такие?

Стоуни встал с кровати и подошел к окну. Он поднял «маркизы» и увидел маленький садик, освещенный идущим на закат солнцем. За садиком, по тротуару на противоположной стороне улицы шла ватага играющих в «дайте сладкого, а то напугаем» детишек, их сопровождал чей-то папаша, который нес фонарь-тыкву.

Тихо и осторожно Стоуни поднял оконную раму и ощутил дуновение прохладного вечернего ветра.

От Мистика до Стоунхейвена было пять миль по дороге, но Стоуни успел на автобус в шесть пятнадцать, шедший по шоссе номер один, вышел сразу за Стонингтоном, а оставшиеся две мили прошел пешком вдоль темного узкого шоссе, ведущего в поселение. Он подумал, не пойти ли в Векетукет. А вдруг Лурдес вернулась домой? Но потом решил, что, если она вернулась, ему там лучше некоторое время не показываться.

Кровь в нем бурлила, он чувствовал, как гнев волнами проходит через него, ничего подобного никогда не было раньше.

Здесь была ложь на лжи и ложью погоняла. Стоуни исходил яростью на свое семейство и на весь город, все они заботились о нем эти годы только для того, чтобы так; больно ударить, когда он едва вышел из детского возраста.

Как и обычно, в ночь на Хэллоуин в поселении почти не было видно детей, требующих сладкого. Эта ночь почти ничем не отличалась от остальных, если не считать выложенных на ступеньки зрелых плодов. Те детишки, которые все-таки отправлялись на поиски конфет, обычно проходили не больше одного квартала, причем соседи не открывали дверей, а просто выставляли на улицу миски с конфетами, которые дети ссыпали себе в рюкзаки. Стоуни заметил, что поднялся ветер, пока он шел вдоль бухты и через мост в поселение. Температура опустилась на несколько градусов за какие-то минуты. Он накинул капюшон вязаного свитера. Отметил, что от него разит потом, — ничего удивительного, ведь он мылся последний раз больше суток назад, а усталость и гнев, кажется, так и выходили из него через все поры. Когда в итоге он добрался до дому, было почти семь вечера. Дом стоял притихший, пустой. Мать, наверное, до сих пор на дежурстве в больнице на шоссе, а отец, скорее всего, надирается где-нибудь в доках с товарищами по ловле омаров. «Нет, ненастоящие отец и мать, — подумал он. Но подобная мысль слабо утешала. — Да пошли они все подальше».