История хорошего человека (СИ)

       - Как это получилось? Я говорю о своем имени. Знаю точно - это не иллюзия.

       - Все правильно, не иллюзия. В школе Змеи могут обучаться только люди, знающие свое имя. Нам известна техника общения с духами ушедших. Впрочем... Само слово "дух" употребляется только для понимания явления - на самом деле, все значительно сложнее, не существует простых сущностей, обитающих в некотором загробном мире. Но мы можем воспринять только то, что можно объяснить обычными простыми понятиями. Не спрашивай, как происходит общение с прошлым - не знаю. Среди старших есть мудрецы, осведомленные лучше меня. Я всего лишь боец.

       Я кивнул. Объяснение достаточное.

       - Кто были все эти люди? Отец, мать - понятно. Кто остальные?

       - Не знаю. Это твое прошлое. У тебя есть еще вопросы?

       Вопросов больше не было, мне требовалось время, чтобы все хорошенько обдумать. Стоящие полукругом разбойники в полнейшем изумлении переглядывались. Вместо смертельной схватки два поединщика спокойно беседуют о вещах странных и непонятных.

       - Ну, тогда начнем!

       Шест со свистом рассек воздух, и Мали неуловимо-точным движением принял боевую стойку. Поразительная техника исполнения! Боец стоял, не шелохнувшись, в неподвижности, почти невозможной для обычного человека, напоминая каменное изваяние.

       - Прошу Мали аш Баххар, остановись! Я не хочу тебя убивать!

       - Отчего же? - боец приближался плавными текучими шагами, его тело извивалось подобно ползущей змее.

       - Почему ты стремишься к смерти?

       - Вовсе нет! Я не стремлюсь, а всего лишь принимаю неизбежное. Именно сейчас я понял, что прошел путь до конца и нашел свое предназначение. Я счастлив, и мне незачем больше жить. Подумай сам, разве не понимаешь, что я всю жизнь шел к тому, чтобы сообщить тебе имя и встретиться в смертельном поединке. Чувствуешь?

       Ничего подобного я не чувствовал, о чем не преминул сообщить Мали. И добавил, что если он будет продолжать в таком духе, то сломаю ему ноги, а потом спокойно уйду. Но, похоже, благие намерения плодов не принесли: боец стелящимся по земле броском метнулся ко мне и нанес длинный ударам ихокирой. Атака была столь стремительной, что боевой шест едва не снес мне голову. Пришлось включиться в полную силу.

       Практически сразу я понял, что угроза сломать ноги была продиктована моей самоуверенностью. Мали со своим оружием ничем не уступал мне, первому Убийце! Если бы не соприкосновение с его сознанием, то я мог поклясться, что передо мной человек, прошедший Башню. Я действовал на предельной скорости, но всего, чего смог добиться - это избежать разящих ударов шеста, рук и ног противника, на то, чтобы ответить самому попросту не оставалось времени.

       Оставалось надеяться на то, что Мали скоро устанет и рано или поздно допустит ошибку. Но он не показывал ни малейших признаков утомления и продолжал отчаянную атаку. Мое превосходство в быстроте движений сводилось на нет совершенной техникой боя и безупречным владением оружием. Да и скорость, которую показывал мастер-змея, превышала все, что видел я до сих пор.

       Два не в меру ретивых разбойничка попытались вмешаться. Волосатый детина в короткой жилетке, какие вошли в моду среди провинциальных денди, довольно шустро орудовал двумя короткими клинками. Тратить на него времени я не стал - быстрый шаг навстречу, удар носком по коленке, а потом - сокрушительный прямой в лоб.

       Второго, как ни странно, уложил Мали. Ловко и изящно, виртуозно-легким взмахом ихокиры боец попросту отбросил разбойника. Мимоходом, даже не удостоив взглядом, будто сказал "не лезь!"

       Это событие почему-то не успокоило меня и не прибавило симпатии к противнику, а наоборот, пробудило дремавший где-то в темных углах сознания гнев.

       На этот раз он не нарастал волной, а пришел сразу, ошпарив все тело - от пяток до затылка. Я выгнулся дугой и зарычал. Мали моментально нанес сокрушительный удар по ребрам, который мне все-таки удалось смягчить движением корпуса, но при этом потерять равновесие и опуститься на колено.

       Второго удара не последовало. Звуки вдруг зазвучали басовито и неторопливо, свет на мгновение мигнул, а краски потеряли яркость. Я перекатился по полу, уходя от удара, и почувствовал, что воздух стал густым и вязким, словно вода. Как тогда, в Лабиринте, у машины Древних. Ихокира в руках Мали двигалась медленно, словно он исполнял одно из тренировочных упражнений, принятых в школах Южного боя, известное как танец ленивого монаха. В первое мгновение мне показалось, что он намеренно придерживает оружие, но затем я заметил, как неестественно медленно двигаются в воздухе концы пояса и взметнувшиеся вверх волосы бойца.

       Гнев ушел - осталось спокойствие и понимание. Я не знаю слов, какими можно лучше описать это состояние. Спокойствие и понимание.

       Представляю, как все это выглядит для окружающих. Что-то вроде темного вихря, мечущегося по таверне. Я даже успел подумать, что угроза сломать ноги противнику оказывается вовсе не пустой.

       Мои не слишком своевременные рассуждения было прерваны самым неожиданным образом: Мали как будто ожил - создалось полное впечатление, что лопнула и рассыпалась сковывающая его корка прозрачного льда. Кристальные льдинки истаивали в воздухе, не долетая до земли. Он не медлил - боевой шест едва снова не поразил меня.

       Но нет, сейчас я каждой частичкой своего тела чувствовал движения противника. Шаг в сторону и немного вперед, захват за кисть - резкий рывок... Мали сумел собраться и устоять на ногах, но я все-таки достал его ударом ноги.

       Любой другой на его месте уже был бы мертв - при скоростях, на которых происходил поединок, даже слабое касание обладало колоссальной поражающей силой. Боец-змея изогнулся самым невероятным уровнем и смог мягко принять удар. Правда, "мягко" - весьма относительное понятие, я явственно услышал, как хрустнули ребра.

       Мали отлетел к стене, но тут же поднялся. Лицо его оставалось непроницаемым, но было заметно, что движения давались с трудом. Ясное дело - попробуйте, попрыгайте со сломанными ребрами.

       И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать. Мали резко выбросил руки вперед. С кончиков пальцев слетел шар, внутри которого воздух переливался раскаленным маревом, какое бывает жарким летним днем над каменной мощеной дорогой. Шар на мгновение завис в воздухе, а затем метнулся ко мне.

       Понятно, что ничего хорошего ждать от встречи с этой штукой не приходилось. Я инстинктивно выставил руки перед собой, и стремительно летящий шар столкнулся с возникшим вокруг меня полупрозрачным куполом, похожий на мыльный пузырь, который за монетку показывают детям ярмарочные искусники. Очень большой такой пузырь... Купол на мгновение вспыхнул радужными переливами и исчез.

       Я отмахнулся от Мали, словно желая отогнать его, и вовсе не собираясь причинять какой-либо вред. Но проснувшаяся во мне сила не следовала моим пожеланиям - Большой Учитель школы Змеи Мали аш Баххара беспомощно взмахнул руками, на лице отразилось страдание, тело приподнялось в воздух и отвратительным чавкающим звуком скрутилось, как скручивается белье при отжиме после стирки. Затем груда разорванных мышц и обломков костей, всего несколько секунд назад бывшая великим воином, бессильно упала на землю.

       Возвращение к обычному восприятию на этот раз произошло почти незаметно. Причина этого - тишина, царящая в таверне. Разбойники молча стояли, неотрывно глядя на то, что осталась от Мали. Мне стоило поднять глаза, как толпа дрогнула и отступила на несколько шагов. Зазвенел упавший нож, и, словно услышав сигнал, разбойники бросились к выходу, крича и отталкивая друг друга.

       А я бросился к столу - туда, где последний раз видел Мотта. Оправдались самые худшие ожидания: Ночной Хозяин раскинув руки лежал на спине и смотрел безжизненным взглядом в потолок таверны. Мне не надо было дотрагиваться, чтобы понять причину смерти. Укол в сердце длинной и тонкой иглой - любимым оружием Шашуновских подручных. Я тяжело опустился на стул. Глупая ирония - двадцать лет назад именно я забрал жизни самых близких людей Малыша Мотта, а теперь стал невольной причиной его гибели. И что, теперь тоже предаваться рассуждениям о том, что он исполнил свое предназначение, как и Мали?