Полдень синих яблок (СИ)

- Да вы что, Праскева Фадеевна, - Лиза не знала, какими словами отблагодарить эту женщину, эмоции переполняли её. Она вертела гребень и так, и эдак, и даже успела примерить, отчего Дино пришёл в неописуемый восторг. Вернее, в восторг он пришёл раньше, когда Макоша предрекла им быть вместе и сейчас радовался, как ребёнок.

- Как зеницу ока буду беречь, - щебетала Лиза.

- Да я не об этом, - в груди вдруг снова закололо и, похоже, эта головная боль снова возвращается. Макоша сжала виски.

- Малечка даже считала его катализатором революции. Много тайных сил он в себе хранит.

Дино помрачнел и внимательно посмотрел на тётку.

- И твоя вечная молодость...

- Это мне наказание за желание, - грустно продолжила она.

- Ничего себе, он ещё и желания исполняет? - восторженно воскликнула Лиза и тут же осеклась и с жалостью посмотрела на уставшую и будто на глазах увядающую, женщину. Под её глазами пролегли круги, морщины, казалось, углубились, белокурые волосы побледнели и потеряли свой природный восхитительный блеск. Она тяжело задышала, но стойко продолжила:

- Правильно загадывать желание - это своего рода талант. Можно взамен получить не совсем то, чего хотелось. А плату внести всё равно придётся. Свою плату я уже отдала. А теперь идите, а то на последний автобус опоздаете.

И вдруг вспомнив о непонятной тревоге, исходившей от тёмного фургона за забором, на всякий случай, добавила:

- Только через заднюю дверь, дворами, так ближе.

С невероятной любовью глядя на лицо внучатого племянника, светившегося от счастья, она вдруг спросила:

- А чем там всё закончилось?

- Где Макошенька?

- С красавчиком этим порочным что случилось?

- А, с Дорианом Греем? Ну, так, не выдержав угрызений совести, он вонзил нож в собственный портрет.

- А наутро его друзья нашли только лежащее возле портрета бездыханное безобразно- дряхлое тело, - по актёрски, со смешно-преувеличенным трагизмом в голосе, выдерживая паузы, закончила Лиза.

Если бы Дино со своей спутницей не были так заняты друг другом, весело болтая, унося с собой таинственный гребень, то, оглянувшись, они увидели бы в освещённом проёме двери маленькую, сгорбленную фигурку старухи. Надставив сморщенную ладошку наподобие козырька, укрываясь от света, она глядела подслеповатыми глазами им вслед.

Глава 21.

'Наши желания имеют свойства осуществляться. Но вслед за этим каким-то непостижимым образом следует расплата. И то, что казалось таким желанным, на достижение которого ушло столько сил, не приносит должного удовольствия. Расплата приходит незаметно, неся с собой разочарования и даже потери, всё зависит от ценности исполняемого желания. Сколько пришло, столько же и убудет, ничего не проходит бесследно. И, если заранее знать цену, стоит ли так неистово желать чего-то, чтобы потом получить наказание. Наказание за желание.'

Лиза отложила ручку, поправила красивый золотой гребешок, поддерживающий её жгучие локоны и подошла к окну.

Ночной город пылал мириадами огней. Сверкал, как гигантская праздничная шкатулка, зазывно манил вывесками и неонами реклам. Подобно другим огромным мегаполисам, он зажил своей, особой ночной жизнью, так влекущей приезжих со всех концов великой некогда страны. Жизнью, источавшей запах безумных денег, дорогих сигар, гламура и беспросветной нищеты.

Москву она не любила. За её высокомерность и нахрапистость, за сотни вечно спешащих людей с каменными лицами, за бесконечный шум и пробки, за холодные бездушные высотки, за неискренность. Этот огромный, бесконечный город напоминал ей захламлённую коммуналку и она чувствовала себя здесь мельчайшей песчинкой, потерянной среди шумных улиц и гигантских домов.

То ли дело - её родной Питер! Ветренный, дождливый, но надёжный, со своим лицом. Когда-то в детстве она считала, что такого города нет больше нигде на земле, но, когда подросла, узнала к своему величайшему удивлению, что город её впитал в себя всё разнообразие многих европейских городов. Узнала, но поздно, потому что уже была влюблена в него без оглядки.

В дверь тихонько постучали.

В голове вдруг зашумело. Перед глазами вспыхнули разноцветные пятна и лопались, словно мыльные пузыри, разбрызгивали искры, занозами больно впивались в мозг. Мириады мыслей впились в её сознание. Они были так быстры, что она не успевала понять их. Ей показалось, что она попала в ловушку теней собственных мыслей и нельзя были от них ни убежать, ни спрятаться. Мозг разрывался, выворачивался наизнанку и, не выдержав напряжения, оборвался и ухнул, провалился сквозь тело и уносился всё ниже и ниже в пустоту, пока не растворился в глубинах пространства.

Горничная проводила взглядом незнакомого официанта с неприметной, даже бесцветной внешностью, уверенно толкающего впереди себя столик на колёсах.

'Опять новенький! - устало подумала она. - Надо же, место шикарное, а такая текучка!'

И тут же забыла об этом, не заметив изящной женской ручки, свисающей из-под белоснежной скатерти.

Глава 22.

'Что за чертовщина!' - Дино ещё раз с удивлением посмотрел на часы. Он уже не раз замечал, что время каким-то невероятным образом теряется, будто проглатывается часами. И дело было, по всей видимости, не в барахлящем механизме, часы синхронно показывали то же время, что и у всех, он не раз сверял, и не в какой-то природной аномалии, которая вполне могла существовать в старинных архивных стенах, ведь кроме него нехватку затерявшихся пары часов, похоже, никто не замечал. Вот и сейчас то же самое - мгновенье назад был полдень, и вдруг сразу два часа пополудню.

- Ты есть будешь? - раздался рядом знакомый квакающий голос.

- Урман! - Дино всплеснул руками. - Ты бы хоть сигнализировал, предупреждал как-то о своём приезде!

- Обед на столе.

- Слушай, Урман, на твоих сколько?

Урман нажал кнопку на подлокотнике и прошлёпал бескровными губами:

- Два ноль три.

- А пять минут назад сколько было?

Урман пристально посмотрел на Дино.

- Час пятьдесят восемь.

- Логично, - буркнул про себя Снегин. - А ты не замечал, что со временем что-то странное творится?

- Со временем всегда что-то творится. Временами что-то происходит. Времена меняются.

- Тьфу ты! Я тебе про Фому, ты мне - про Ерёму. Аномалия какая-то со временем у нас.

- Глупости! - фыркнул Урман.

- Диночка! Снегин! - в дверь просунулась голова Брониславы Яковлевны. - Где ты ходишь, Снегин? - обрадовалась она, увидев Дино. - Тебя уже часа два дожидаются, - и, выпучив глаза, прошептала, - из милиции!

Дино оглянулся, Урмана нигде не было видно. Как сквозь землю провалился. Интересно, как это у него получается, словно растворяется в воздухе?

- Ну, пойдёмте, Бронислава Яковлевна, посмотрим. Кто там к нам из доблестной милиции пожаловал.

- Ой, Диночка, - стуча каблучками по мраморной лестнице семенила рядом любопытная Бронислава Яковлевна, - а ты не мог бы у Игорька ещё автограф попросить? Моя соседка, когда узнала, что я его видела, чуть не лопнула от зависти. Она же ни одну передачу с ним не пропускает.

- Да не вопрос!

- Ой, спасибо тебе Как там у вас сейчас говорят, замётано?

У входных дверей, на стуле рядом с вахтенным столиком сидел, скрестя руки на груди человек и, казалось, спал. Надвинутая на глаза широкополая шляпа и черный плащ за версту выдавали в нём мента.

- Это что ещё за Глеб Жеглов?

- Ага! - билиотекарша стеснительно сложила расплывающиеся губы бантиком, глаза за толстыми линзами прикрылись, превратившись в узкие щелочки, отчего она стала отдалённо напоминать престарелую гейшу и прохихикала:- Похож!

Дино вежливо кашлянул.

Человек в чёрном плаще эффектным киношным движением пальцем сдинул шляпу вверх и под ней показалось изъеденное оспинами знакомое лицо с длинным перебитым носом.