Цвет из иных миров

После этого Эмми две недели не виделся с Нейхемом, а потом забеспокоился и, приготовившись к худшему, преодолел свой страх. Из высокой трубы не вился дымок. От одного вида фермы невольно пробирала дрожь – вокруг дома на серой ломкой траве лежали такие же серые пожухлые листья, со старых стен свисали расслоившиеся виноградные лозы, а черные сухие ветви упрямо тянулись к тусклому ноябрьскому небу. Нейхем был жив, хотя совсем обессилел и лежал на кушетке в низенькой кухне. Сознание не покидало его, и он указывал Зенасу, что надо делать. В доме не топили, и когда Эмми зябко поежился, хозяин охрипшим голосом позвал Зенаса и попросил принести побольше дров. Дрова в самом деле были нужны, потому что камин был не зажжен и пуст. Порывы ледяного ветра из трубы поднимали лишь горстку пепла. Нейхем спросил, не согрелся ли он, и Эмми все понял. Самый крепкий стержень сломался, и от новых бед несчастного фермера защитило безумие.

Эмми стал осторожно расспрашивать, куда подевался Зенас, но из ответов Нейхема ничего не понял, так как он только твердил: «В колодце… он живет в колодце…»

Гость внезапно вспомнил о сумасшедшей жене и переменил тему.

– Нэбби? Ну как же, она здесь, – удивленно откликнулся бедный Нейхем.

Дальнейшие расспросы были бесполезны. Оставив друга, который продолжал шептать какую-то бессмыслицу, он взял висевшие на гвозде ключи и поднялся наверх по шаткой скрипучей лестнице. Коридор показался ему очень узким. Ниоткуда не доносилось ни звука. Он увидел запертую дверь и стал пробовать ключи из связки. Первые два не подошли, но третий, щелкнув, повернулся, и Эмми распахнул низкую белую дверь.

Его окутала густая тьма, так как маленькое окошко с деревянной решеткой не пропускало свет. Он на ощупь двинулся по широким половицам, но чуть не задохнулся от невыносимой вони и бросился в соседнюю комнату, где смог немного отдышаться. Вернувшись, он увидел в углу что-то черное, присмотрелся и вскрикнул. Ему представилось, что окно заволокло липкое, влажное облако. Эта мерзкая волна ворвалась в комнату, подхватила Эмми и отнесла в сторону. У него зарябило в глазах от причудливых красок, и если бы он не оцепенел от ужаса, то подумал бы о глобуле метеорита, расколотого учеными, и предсмертной мутации растений. Но Эмми не мог оторвать глаз от напавшего на него чудовища. Подобно Теддиусу и погибшим животным, оно разваливалось на части, но двигалось и пыталось бороться. От ужаса Эмми едва не лишился чувств.

Больше никаких подробностей он мне не сообщил, но, судя по его сбивчивому рассказу, очертание в углу не изменилось и осталось на прежнем месте. Я не решился его расспрашивать – есть вещи, о которых невозможно говорить. К тому же поступки, продиктованные гуманными чувствами, нередко караются законом. По-моему, в комнате наверху никого не было и Эмми обознался в темноте. Держать взаперти людей, способных передвигаться, – тяжкое преступление, и совершивший его обречен на вечные муки. Эмми собрался с силами, вышел в коридор и запер на ключ комнату с ее проклятой тайной.

Ему нужно было помочь Нейхему, накормить его, а потом отвезти к кому-нибудь из соседей, способных позаботиться о больном.

Эмми стал спускаться по лестнице и услыхал глухой гул. Он подумал, что на этой странной ноте оборвался его собственный крик, и вспомнил, как в комнате взметнулась липкая волна. На кого же так подействовало его появление? Смутный страх заставил его ускорить шаги. Сверху до Эмми снова донеслись непонятные звуки. Похоже, что кто-то начал с грохотом передвигать мебель. В этом стуке угадывалось нечто отвратительное, словно тяжелый предмет с силой отдирали от липкого пола или вытаскивали из грязи. От волнения у Эмми наконец разыгралось воображение и стали возникать ассоциации. Он опять подумал обо всем увиденном в комнате. Господи, неужели он только что столкнулся с призраками? Эмми застыл на месте, боясь вернуться наверх. В его сознании промелькнули события последнего получаса. Звуки, жуткие предчувствия, тьма, крутизна узких ступеней и сулящий избавление тусклый свет из деревянной пристройки.

Его лошадь громко заржала во дворе и зацокала копытами, а потом помчалась во весь опор. Что могло ее так напугать? – задал он себе вопрос. Он уловил новый звук, похожий на всплеск воды, и подумал, что в колодец упал большой камень. Эмми не привязывал Геро, и повозка, покатившись по плитам, наверное, задела о стену колодца. Старая деревянная постройка вновь неярко засветилась. Какой же ветхий дом у Нейхема! Очевидно, его начали строить еще до 1670 года, а двускатную крышу возвели не позднее 1730-го.

Внизу кто-то принялся царапать пол. Эмми сжал в руках деревянную палку, подобранную в мансарде, и направился на кухню. Но остановился на полпути, потому что навстречу ему двигался Нейхем, или, точнее, оболочка прежнего Нейхема. Эмми не мог сказать, идет ли он сам или его ведут какие-то силы. Смерть уже основательно поработала над хозяином дома. Он сделался пепельно-серым, а от хрупкого тела на ходу отлетали усохшие части. Эмми не рискнул к нему приблизиться и с оторопью посмотрел на искаженную маску, некогда бывшую человеческим лицом.

– Что же это было, Нейхем? Что это было? – прошептал он. Опухшие, растрескавшиеся губы зашевелились:

– Ничего… ничего… цвет… он горит… холодный и влажный… но он горит… он живет в колодце… Я видел его… Он вроде дыма… совсем как цветы прошлой весной… колодец светился по ночам… Тед, и Мервин, и Зенас… все живое… изо всего высасывает жизнь… В этом камне… должно быть… он возник из этого камня… и распространился повсюду… не знаю, что ему надо… Эта круглая штука, ученые выломали ее из камня… и раскололи… она была такого же цвета… совсем такого, как у цветов и деревьев… их должно быть больше… семена… семена… они растут… Я впервые увидел на этой неделе… наверное… сильно подействовало на Зенаса… Он был крепким парнем, полным жизни… свет сводит нас с ума… а потом подчиняет… сжигает нас… вода в колодце… ты был прав, сказав о ней… дурная вода… Зенас пошел к колодцу и не вернулся… не смог вернуться… засасывает нас… уносит… знаешь, что-то возникает, но пользы от этого нет… я снова видел его после того, как унесло Зенаса… Где Нэбби, Эмми?.. Я ничего не понимаю… Не знаю, когда я ее кормил… она погибнет, если мы будем неосторожны… просто цвет… у нее по вечерам лицо бывает такого же цвета… он горит… Высасывает жизнь… Он из другого мира… Там все не похоже на здешнее… мне сказал один из профессоров… и он был прав… Посмотри, Эмми… теперь он горит сильнее… высасывает жизнь.

Это были последние слова Нейхема. Он сдался, покорившись непонятной силе. Эмми накрыл умершего красной клетчатой скатертью и вышел в поле через черный ход. Он поднялся на холм, миновал пашню в десять акров и двинулся по северной дороге через леса. Эмми побоялся пройти мимо колодца, от которого понеслась вскачь его лошадь. Перед уходом он поглядел в окно и увидел, что все камни остались целы. Значит, накренившаяся повозка ничего не разрушила и плеск был вызван иной причиной. Что-то упало в колодец после того, как он погубил бедного Нейхема.

Лошадь с повозкой опередила Эмми, и он с облегчением вздохнул, заметив ее во дворе. Жена не понимала, что случилось, и в панике металась по дому. Он успокоил ее, но не стал ничего объяснять и тут же отправился в Аркхем. Эмми доложил полиции, что в семье Гарднеров больше никого не осталось. Вкратце, без подробностей, рассказал о смерти Нейхема и Нэбби, – о судьбе Теддиуса в городе уже знали. Упомянул, что хозяева фермы, по всей вероятности, умерли от странной болезни, чуть раньше уже уничтожившей скот. Не забыл сообщить и о том, что Мервин и Зенас бесследно исчезли. Полицейские задали Эмми еще несколько вопросов, уточнили детали и попросили поехать на ферму вместе с ними, судебным следователем, медицинским экспертом и ветеринаром. Ему очень не хотелось туда возвращаться, он опасался, что не успеет выбраться до темноты из этого проклятого места, но полицейские были готовы ему содействовать, и в конце концов он согласился.