Змееборец

– Точно, он, наверное, про Горки-8 говорил, – предположил кавказский старик. – Это на Рублевке! Там этих Горок, как собак нерезаных.

– Должно быть, его тамошние богачи выписали вместо зебры или жирафа! – подсказал бывший монарх.

«Страна золотых унитазов» на Рублево-Успенском шоссе славилась и не такими причудами. А что, если этого шизика в ленинской кепке и вправду «выписали»? Скажем, из клиники «Горки-8»? Пусть будут «Горки-8». Наверняка на Рублевке есть какая-нибудь клиника для нуворишей, не в Москве же им лечиться…

– Как ливень-то разошелся, – мрачно заметил полковник, глядя в залитое дождем стекло. – Вот что, голубчики, по хатам вы сегодня не пойдете. Заночуете в комендантской – утро вечера мудренее.

Однако вместо спального места в комендантском дивизионе исторических персон препроводили в комфортабельный изолятор.

Не выпуская из рук ленинский пропуск, полковник сделал несколько срочных звонков. Через четверть часа в Горки Ленинские и на Рублево-Успенское шоссе был направлен усиленный наряд милиции, а в линейные отделения разослан портрет из школьного учебника, с пометкой «называет себя Ильичом».

Среди множества уголовных и административных дел попадаются мины замедленного действия, профессионалы зовут их «гнилыми» – должно быть, по аналогии с зубами. С виду такой зуб целый, крепенький и коренастый, но внутри – воспаленный нерв. Задень его, и человек лишится сна и изойдет болью. Это дело о драке на Красной площади было из разряда «гнилых».

По долгу службы полковник Варганов хорошо разбирался в расстановке сил внутри правительства и спецструктур, чья этническая и внутриклановая борьба напоминала то примитивную грызню в болоте третичного периода, то замысловатую шахматную комбинацию, но за внезапным «воскрешением» Ленина ему чуялось движение гораздо более тайной и хорошо законспирированной силы.

Затрепанную «ленинскую карту» разыгрывали столь регулярно, что по этому, слегка нервозному графику можно было изучать глубину грядущего кризиса, стабильность долларового курса, колебание цен на хлеб и бензин, результаты выборов в Америке, сейсмоустойчивость кабинета министров и многое другое, что еще волновало издерганного обывателя, ласково именуемого «избирателем», «налогоплательщиком» или просто «Ваней». Всякий раз когда «Ваню» собирались в очередной раз обмишурить, вокруг ленинского некрополя, а точнее вокруг «поля смерти», принималась водить хороводы очередная «могучая кучка». Однако каждая новая партия страдала теми же болезнями, что и предыдущая. Был ли это старческий маразм престарелой пассии или короткая «девичья память», но симптомы совпадали. Незадолго до выборов эта выгодная партия истерично призывала немедленно захоронить «красные мощи», собирала подписи и ставила пикеты, а наутро после выборов благополучно забывала о «вечно живом». С течением времени эта пляска на костях все больше обретала характер черномагического ритуала. Последний «Ильич», был вброшен в игру внезапно, вне графика, к тому же снабжен приличной «ксивой» – случай нетипичный и требующий детального изучения.

Звонок из экспертного отдела прервал размышления полковника. Удостоверение за номером семь было целиком изготовлено из материалов девяностолетней давности, наверняка идентичных тем, что находились в музеях и спецхранах. Пуля калибра 7,62 мм выпущена из револьвера системы «наган» – легендарного оружия начала прошлого века. Кровь на пропуске относилась к третьей группе резус положительный и, согласно более поздним исследованиям, совпадала с группой крови Ленина.

Следуя букве секретной инструкции, обо всех происшествиях, выходящих за рамки обыденной текучки, Варганов должен был докладывать лично по специально выделенному каналу. Кто принимал эти сообщения, можно было только догадываться, но Варганов аккуратно выполнил предписание. Похоже, его короткий доклад не на шутку заинтересовал «верхний этаж». Не прошло и получаса, как у дверей «конторы» затормозила черная иномарка класса «статус». За ней тяжело прополз груженый автобус с занавешенными стеклами, в таких обычно перевозили ОМОН к месту уличных беспорядков.

Низкие тучи еще сеяли дождем, но тьма уже начала редеть, и в сизой рассветной дымке черная колымага и «катафалк» с погашенными фарами смотрелись зловеще.

– Принесло нелегкую, – чертыхнулся Варганов, прощаясь с мыслью поскорее сдать суточное дежурство.

Куратор уверенно и быстро вошел в кабинет, он настолько спешил, что даже не снял широкий плащ в каплях дождя и зеленую фетровую шляпу с немного обвисшими полями а-ля Берия. Он не подал руки и не снял черные кожаные перчатки – особое пижонство элитных спецов как раз и выражалось в стильной отработке «образа».

Удостоверение куратора было выписано на фамилию Вибер, остальное почему-то не запомнилось, хотя Варганов изучал удостоверение чуть дольше, чем полагалось по ритуалу знакомства. Разумеется, никакого Вибера в природе не существовало; это имя было одним из псевдонимов важной птицы, а может быть, и рыбы, судя по ледяной слизи его круглых немигающих глаз. Кроме того, полковник отметил еще одну странную деталь: двуглавый орел на круглой печати выглядел довольно необычно. Его коронованные головы подозрительно походили на змеиные.

Стараясь реже смотреть в лицо куратора, Варганов еще раз изложил обстоятельства дела. Установить номер машины, умыкнувшей вождя с набережной Москвы-реки, пока не удалось, а без этого вся операция по поимке «самозванца» грозила провалом. Камеры наружного наблюдения успели сделать несколько снимков, но из-за ливня изображение получилось смазанным. Смежники из дорожной автоинспекции обещали прогнать снимки через расцифровку, но эта операция требовала времени.

– Где свидетели? – хмуро спросил куратор.

– Отдыхают до утра…

– Вы свободны, – сухо произнес Вибер.

Стараясь не смотреть в его студенистые глаза, полковник молча протянул написанный рапорт. Рядом с Вибером он чувствовал себя подавленно.

Чересчур высокий рост и костистая худоба куратора казались излишними, неуютными, нечеловеческими, хотя и сам Варганов был мужчина не маленький – богатырских кровей. Когда-то его прадед, сельский кузнец, набивал на свои каблуки вместо набоек подковы с жеребца-трехлетки.

Утро в Серебряном бору

Вту ночь Варвара так и заснула у монитора, уронив голову на загорелую руку. Тонкий литой гребень, с которым она не расставалась, выпал из ее прически на узорчатый ковер, и белокурые волосы рассыпались по клавиатуре.

– Доброе утро, Варенька! – произнес голос с симпатичной картавинкой. – Вам удобно?

В окнах сияло умытое ливнем солнце, а в дверях стоял Владимир Ильич, одетый, как всегда, в брючную тройку. Коричневый краповый галстук был повязан с изящной небрежностью, как на знаменитом портрете. В руках он держал черного кота, ласково почесывая его за ухом.

– Вполне, – Варвара потерла измятую щеку и оправила волосы. – Кстати, насчет удобств – душ направо по коридору… Вы пока располагайтесь, а я в булочную сбегаю.

– Карточка у вас рабочая? – деловито поинтересовался Ильич.

– Кредитная, – не поняла Варя, – но хлеб пока берем за наличные.

– Кстати, если вы нуждаетесь… – Ленин достал из кармана брюк пачку радужных купюр с портретом маршала Маннергейма.

– Откуда у вас столько валюты? – изумилась Варвара.

– Экспроприировал у экспроприаторов, – беспечно отозвался Ильич. – Разумеется, враги советской власти решили воспользоваться моим долгим отсутствием, и не без успеха. Как вы думаете, кого я вчера встретил в арбатских переулках? Этого хитрого выскочку Джугашвили и царишку Романова!

– Вы не удивились? Ведь царя казнили с вашего согласия!

– Ложь, ложь и еще раз ложь!!! – Ленин выпустил кота и взволнованно заходил из угла в угол, засунув большие пальцы под жилет. – Я рад был сохранить жизнь царской семье! В свое время я категорически настаивал на законном суде над бывшим императором, но, с другой стороны, Уралоблсовет поступил вполне целесообразно. Нельзя было оставлять белякам «живое знамя»!