Клеймо Дьявола (СИ)

Впрочем, решил он, основательно обыскать комнаты сестрицы будет проще и спокойнее после похорон. Митгарт направился к куратору, Эфраиму Вилу, и сообщил ему ещё об одном трупе. Ночное происшествие с Эрной переполошило всех, и, когда стало известно, что убита и Хелла, переполох достиг апогея.

Нергал и Мормо крутились у дверей хеллиной спальни и удивленно покачивали головами, когда тело выносили. Симона была потрясена настолько, что, даже встретившись взглядом с Морисом де Невером, не отвела его. Она в ужасе жалась к Эстель, Эстель — к Риммону. Невер, увидев Симону, на миг вспомнив вчерашнее, с изумлением подумал, насколько быстро оно изгладилось из памяти как небывшее. Впрочем, через минуту он снова забыл обо всём и, обняв за плечи Эммануэля, проводил выносящих труп недоумённым взглядом. Хамал, бледный, как мел, оттеснил Эстель, и за спиной Риммона прислонился к стене. Митгарт, неутомимо жевавший печение, руководил транспортировкой тела.

Странно, но лицо мертвой Хеллы во многом утратило своё уродство, приобретя значительность и какое-то инфернальное величие. Казалось, сама Геката прилегла ненадолго вздремнуть после ночных бдений. Отпевание Эрны назначили на два, но теперь его перенесли на час позже. "Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luciat est" [9] — пели на хорах. Два гроба стояли в нескольких футах друг от друга, и здесь контраст лиц проступил явственнее.

Равнодушия среди живых не было, оно уступило место неподдельному испугу. Рядом с гробами стояли куратор с профессором Вальяно, и Эммануэль вдруг отметил, что ни разу, ни в толпе в храме, ни раньше, на погосте у могил Лили и Виллигута, они не приближались друг к другу ближе, чем на три фута.

Невер хмуро смотрел на покойниц. Нергал же внимательно разглядывал лицо Эрны, с тем же вниманием Мормо смотрел на Хеллу. За широкими плечами Риммона Эстель и Симона были почти не видны. На руке Мориса де Невера неожиданно повис Хамал, и не поддержи его Морис, он упал бы. Видя, что Хамалу дурно, ему с другой стороны протянул руку Эммануэль.

Недомогание Гиллеля прошло незамеченным, постепенно руки его перестали трястись и немного потеплели. После похорон Хамал на негнущихся ногах, вцепившись в локоть Невера, добрёл до своей комнаты. Через минуту их догнал Ригель, а следом за ним подошёл проводивший девушек в их гостиную Риммон. Все поняли, что случилось нечто, и безмолвствуя ждали. Хамал налил себе вина. Руки его тряслись, бриллиантовые перстни на бледных пальцах позвякивали о стакан, он чуть не пролил его содерnbsp;жимое на скатерть. На него было жалко смотреть, и Эммануэль обнял его плечи.

— "Возвеселится пустыня и сухая земля…" — тихо проговорил Ригель, желая успокоить Хамала.

— Не трудитесь, Эммануэль. — Хамал всё-таки смог пригубить вино, а потом и медленно осушить стакан. Наконец он проговорил. — Оборотень мёртв. Мы его отпели сегодня.

После этих слов все расселись около него, разлили остатки вина по стаканам, и молча ждали продолжения.

— Хеллу убил Мормо, обнаружив, что она — оборотень. Приняв его облик, она вонзила отравленную иглу в волосы Эрне и украла колье, которое подарил той Нергал. Она убила и Лили. Митгарт знает, что его сестрица убийца, но не знает, что Мормо выследил её. Нергал в курсе происшедшего. Я… меня… меня пугают мысли Мормо. Они путаны, но жутки. Простите меня, Эммануэль, — неожиданно обратился он к Ригелю. — И вы, Морис, простите. — Он замолчал, переводя дыхание, но, не договорив, уставился в тёмный угол.

— За что мы должны простить вас, Гиллель? — спросил после долгого молчания, повисшего в комнате, Невер.

— А… Я до последнего времени считал вас обоих невротиками, склонными к нелепым фантазиям. Боюсь, вы всё же правы. Все мы оборотни… И если нам с вами, Риммон, кажется, что дьявола не существует, важно понять, что нам, — он вздохнул, — это просто кажется. В воздухе — запах смерти. Нет, Риммон, это вздор! Как бы ни так! Пьян я не больше вашего! — неожиданно взорвался Гиллель, прочтя мысли Сирраха.

Риммон смутился, покраснел и опустил голову.

— Почему вас страшат мысли Мормо? О чём он думает? — состояние Хамала передалось Неверу, он всё время нервно поеживался.

— Я не понял, Морис, но там что-то жуткое… возможно, он и сам до конца не продумал… Они ещё и дурят друг друга, причём — часто и артистично. Трудно разобраться. Я… не смельчак, извините. Тот же Нергал или Мормо, узнай они, что я способен прочесть их мысли, переломят меня, как сухое печенье! Господи! Мой обескровленный труп найдут через десяток лет в каком-нибудь забытом Богом лесу или гнилом болоте! — голос Хамала прозвенел почти на октаву выше обычного, его снова затрясло.

— Да полно вам, Гиллель, что может с вами случиться? — Риммон уже пришёл в себя и успокоился. Впрочем, он вообще не знал страха, и ему, разгибающему руками конские подковы, осторожность Гиллеля всегда казалась непонятной и излишней. Эммануэлю, которому приходилось чувствовать на себе кулаки Нергала, страх Хамала был куда понятнее. Риммон между тем деловито продолжил:

— Если вы чего-то опасаетесь, переселяйтесь ко мне, и дело с концом.

Хамал взглянул на Сирраха и задумался. От Риммона почти зримо исходило ощущение силы, несокрушимой, уверенной в себе мощи, лишенной агрессивности, но страшной в нападении.

— Да, вам лучше держаться вместе с Риммоном, Хамал. Да и нам с Эммануэлем тоже. — Невер не был беззаботен. — Если Мормо столь артистично расправился с Хеллой… Кстати, как он проник к ней?

— В полнолуние он оборачивается нетопырём и может влететь через дымоход камина. Но её он просто выследил, когда полетел за оборотнем. Он увидел самого себя на лестнице… Накладка вышла…

— Так Нергал, обернувшись волком, видимо, сторожил дверь, а Мормо проник к Хелле?

— Да нет, Нергал полночи забавлялся с Эрной, за что та и получила колье, а Мормо следил за ними. В смысле, он не вуаер, нет, просто есть хотел, ему нужна кровь, а Фенриц это полнолуние решил посвятить лямуру, и в итоге Август остался голодным. Он Эрну хотел… в смысле… хотел попробовать присосаться к ней в укромном местечке, — торопливо пояснил он. — Простите за вульгарные подробности, Эммануэль, — Хамал снова разнервничался, заметив потемневший взгляд и прочтя мысли Ригеля, — но ваши чувства слишком высоки — для нашей жизни. — Гиллель поёжился. — А после, Мормо, всё ещё следя за ними, — он же ждал, пока Эрна останется одна, — на лестнице столкнулся сам с собою… — растолковал Хамал друзьям ситуацию, — тут уж и дурак обо всём догадался бы, а уж Август куда как не глуп… Он и увидел, как Хелла в его облике убила Эрну, украла колье — ну, натурально, ринулся за ней следом! В её спальне понял, подслушав разговор Хеллы с братом, что она убила и Лили. Он и без того бесновался — уверяю вас, ничего приятного, когда некто принимает ваш облик, творит в нём мерзости и исчезает. Тут я его понимаю. Но едва он понял, что Хелла убила Лили — он подписал ей смертный приговор, не колеблясь ни минуты. Он и сейчас не раскаивается в содеянном, ведь разом и отомстил, и наелся до отвала. Но есть и странности. Почему-то Мормо, сведя счеты с убийцей Лили, вовсе не ликует, а Нергал ничуть не сожалеет об Эрне.

Друзья тоже далеко не всё поняли из обрывочных фраз Хамала. Но и понятого хватало.

Неожиданно Хамал прыснул от нервного смеха, и порозовел. Это произошло как раз в ту минуту, когда Морис де Невер, вдумавшись в сказанное Хамалом, элегично размышлял, успели ли зажить на ягодицах Эрны рубцы, и что подумал Нергал, если заметил их следы?

— Ваше любопытство, мсье де Невер, я удовлетворить могу. Да, заметил и подумал, что и сам он вполне способен порадовать её подобным образом. Но он обещал её на следующую ночь Августу и, как благородный человек…

Риммон и Ригель переглянулись, ничего не поняв. Невер же замахал руками на Хамала, давая понять, что его любопытство не очень-то и нуждалось в удовлетворении. Однако Хамал счел нужным продолжить разговор, разве что, сменив тему.