Странствующий цирк вампиров

— Я забрала в стирку только твои джинсы.

— А…

Она рассмеялась.

Я положил вещи обратно на пол, сказал:

— Сейчас вернусь, — и направился к лестнице, чувствуя себя полным идиотом.

Я был уже на середине коридора, когда Слим окликнула:

— Дуайт?

Я остановился и оглянулся.

— Оставь мое полотенце наверху, — попросила она. — Повесь его туда, откуда взял, хорошо?

Оставить ее полотенце?

— Хорошо, — ответил я.

— И проверь ванну. Нам не стоит оставлять после себя никаких улик.

— Хорошо.

— И мою спальню тоже проверь, ладно? Кажется, я оставила включенным свет.

— Я проверю, — пообещал я и пошел к лестнице. Наверху я посмотрел на Слим и попросил: — Оставайся здесь, ладно?

— Хорошо.

— И кричи, если что-то случится.

— Хорошо.

Когда я уже шел по коридору к спальням, полотенце снова начало сползать. Я придержал его за узел — и сообразил, что мог бы уже не беспокоиться. В конце концов, Слим сказала, чтобы я оставил полотенце в ванной. И что я буду делать после этого?

Зайдя в ее спальню, я собрался было щелкнуть выключателем, но понял, что в шкафу тоже был включен свет. Я подошел к нему, мимо того самого места, где мы со Слим стояли, когда она положила мои руки себе на грудь. Потом я становился у шкафа, на том самом месте, где она сняла с себя футболку. Посмотрев под ноги, я увидел верх от ее голубого купальника, лежащий на полу, там, куда она его бросила.

Может быть, она не хочет, чтобы он валялся на полу.

Я хотел было поднять его, но тут вспомнил, как Расти игрался с бюстгальтером ее матери. Что, если меня одолеет желание прижать его к лицу… и тут войдет Слим и увидит это?

Так что я оставил купальник на полу.

Дернув за шнурок на выключателе, я погасил свет в гардеробе и поспешил из комнаты, на ходу шлепнув по выключателю на стене, и почти побежал по темному коридору к освещенной двери в ванную.

С верхней площадки лестницы я посмотрел вниз и увидел Слим, глядящую на меня.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да. Ты оставила включенным свет в гардеробе.

— Ты его выключил?

— Ага.

— Спасибо.

— Сейчас спущусь, — сказал я и вошел в ванную. Начал было закрывать за собой дверь, но передумал и оставил ее приоткрытой на пару дюймов, чтобы услышать Слим… в случае чего.

В первую очередь я снял с себя полотенце. Голышом подошел к перекладине, на которой оно раньше висело, аккуратно сложил и повесил на место.

Потом нагнулся над ванной, включил воду и ополоснул ее изнутри. С помощью кусочка туалетной бумаги собрал несколько волосков, которые остались на сетке стока. Бросил бумагу в унитаз и слил воду.

Туалетный столик и раковина выглядели нормально.

Так что я надел рубашку, носки и кроссовки.

И застыл, оглядывая себя. Подол моей рубашки был примерно такой же длины, как и рубашка Слим. С одной разницей. У Слим не было ничего, что могло высовываться из-подподола.

У меня было. И оно высовывалось.

Слим уже видела меня «во всей красе» в прачечной, когда с меня свалилось полотенце. Тем не менее, я не собирался спускаться к ней в таком виде.

Она ведь велелаоставить полотенце здесь, напомнил я самому себе.

Если она может расхаживать по дому в одной рубашке, то и я могу.

А что, если вернется ее мать?

Плевать на ее мать — в таком виде я не смогу пробыть рядом со Слим и десяти секунд без очередной «неприятности».

Чтобы решить эту проблему, я снял рубашку. Я не мог повязать короткие рукава вокруг талии. Поэтому пришлось перевернуть рубашку вверх ногами. Края переднего подола сходились у меня на талии. Я завязал их над левым бедром. Конструкция выглядела нелепо и вообще не закрывала мою левую ногу, но, по крайней мере, скрывала все то, что нужно было скрыть. Я посмотрел на себя в зеркало и покачал головой.

Потом открыл дверь, выключил свет и вышел в коридор.

Слим, стоявшая у основания лестницы, посмотрела на меня с ухмылкой.

— Ну и ну! — прокомментировала она.

— Мне же пришлось повесить твое полотенце на место.

Пока я сбегал по лестнице, она продолжала смотреть на меня с тем же ехидным выражением на лице.

— Ты мог бы надеть рубашку, знаешь ли.

— Я и надел.

— Так как положено.

— Нет, не мог.

— Я-то могу, — заметила она.

— Знаю, но… — я поколебался. — Это не одно и то же.

— Трусишка.

И хотя она продолжала ухмыляться, в ее взгляде появился намек на разочарование.

О господи, подумал я.

Отвернувшись, Слим сказала:

— Нам лучше поторопиться. Кстати, я положила ножи в пакет.

— Отличная мысль. — Я взял пакет, пустые бутылки и рубашку Расти и пошел следом за Слим в кухню. Она взяла с кухонного стола свою сумочку и закинула ремешок на плечо. После этого мы вышли наружу.

Ветер усилился, но оставался теплым. Он приятно обдувал тело. Я смотрел, как развевается рубашка Слим.

Неужели она на меня злится?

Может, она чувствует себя обманутой из-за того, что я обернул рубашку вокруг талии? Может, она надеялась поглядывать на то, что могло выглядывать из-под подола у меня?

В то время как я размышлял об этом, ветер задрал подол рубашки Слим, и я увидел ее бледные ягодицы.

Слим открыла дверь и вошла в прачечную. Я вошел следом, захлопнул дверь и прошел за ней в основную часть гаража.

Остановившись позади Понтиака, Слим сунула руку в сумочку, и вытянула футляр для ключей. Отыскав в нем нужный ключ, она открыла багажник автомобиля.

Внутрь она уложила свой лук, затем стянула с себя колчан и положила его рядом с луком. Забрав у меня пакет, пристроила его рядом между луком и колчаном, потом захлопнула крышку.

Открыв водительскую дверцу, она бросила сумочку на сиденье. Захлопнув дверцу, позвала меня:

— Иди сюда.

Следом за Слим я прошел в угол гаража. Мы остановились перед набором коробок с пустыми бутылками из-под пива и газировки. Слим взяла наши пустые бутылки, встала на колени и какое-то время оглядывала сооружение. Обнаружив свободное место в одной из коробок, она сунула туда бутылки.

Она посмотрела на меня с довольной улыбкой и сказала:

— Полдела сделано.

После этого мы вернулись в прачечную. Сушилка все еще работала, но остановилась, когда Слим открыла дверцу. Скорчившись, Слим сунула руку внутрь и извлекла мои джинсы. Ощупав их, она с сомнением сказала мне:

— Кажется, высохли. Трудно сказать, пока они такие теплые. Могут быть еще сырыми.

— И так сойдет, — заверил я.

Она отдала джинсы мне. Пока она доставала свои обрезанные джинсы и трусики от купальника, я бросил их на верх сушилки.

Развязал узел на бедре.

Рубашка соскользнула.

Слим слегка повернула голову и уставилась на меня.

Чувствуя возрастающее возбуждение, я набросил рубашку на плечи, просунул руки в рукава и принялся застегивать пуговицы.

На лице Слим появилась легкая улыбка.

Мое сердце билось как сумасшедшее.

Я совсем спятил, подумал я.

— Ой-ой, — сказала Слим, — ты только посмотри на это.

— Извини, — я схватил с сушилки джинсы.

— Нет, погоди. Не надевай пока.

— Но…

— Просто подожди.

Я замер, а Слим поднялась на ноги. Бросив свои джинсы и купальник на сушилку, перегнулась через машину и повернула ручку — должно быть, выключая ее.

Подойдя ко мне, Слим сказала:

— Я знаю, как от этого избавиться.

— От чего избавиться?

— От этого, — она показала глазами.

— Знаешь?

Она лукаво улыбнулась мне.

— Я много чего знаю.

— Черт.

Она уселась передо мной на корточки.

О господи! Она сделает это ртом!

Мое сердце колотилось.

— Слим, я не думаю.

Она запрокинула голову и улыбнулась:

— Все будет в порядке. Мы же не хотим, чтобы ты испачкал только что постиранные джинсы, правда?

— Да, но.

Она протянула руку.