Королева Виктория. Охотница на демонов

Итак, они добрались благополучно до своего подвала и влили снадобье в рот Эггу. Затем отступили и стали наблюдать то, что для них теперь стало уже привычной картиной — как мертвец оживает. Все было как обычно: он долго кашлял, истекал слюной, а когда миновал период привыкания к ощущению вернувшейся жизни, Квимби подошел к Эггу.

— Все в порядке, — сказал он, — ты в безопасности. Помнишь свое имя?

— Да, сар, меня зовут Эгг, но больше я ничего не могу сказать, сар.

— Черт, у него мозг поврежден! — воскликнул Квимби.

— Нет, сэр, — сказал Перкинс, — это просто деревенский акцент.

— Правда? — Квимби так же быстро вышел из состояния отчаяния, как и впал в него. — Всего лишь акцент, да? Эгг, ты и вправду из деревни?

— По рождению, сар, я из Фенса в Линкольншире.

— Это в нашей стране, так?

— Да, сэр, — подтвердил Перкинс.

— Прекрасно. Теперь… — он наклонился к Эггу, — что ты знаешь о королеве?

Эгг сузил глаза, будто пытаясь сосредоточиться. «Я не уверен, что смогу вспомнить точно, сар».

Он не вспомнил ничего существенного — якобы. Про себя Квимби с Перкинсом задавались вопросом, не утаил ли от них Эгг правду. Может быть, он придерживал информацию, полагая, что как только выдаст ее, они избавятся от него.

Именно это они и собирались сделать, между прочим. Они давно уже привыкли быть беспощадными с зомби — то побоище в библиотеке научило их — и Квимби часто напоминал Перкинсу, что в их деле сантиментам нет места. Вероятно, Эгг не был таким уж недалеким, как казалось из-за его акцента, и наверняка мог сделать правильные выводы. Таким образом, Квимби и Перкинсу пришлось постараться, чтобы Эгг чувствовал себя как дома; Перкинс всячески опекал его, взяв под свое крыло. Временами Квимби почти чувствовал себя лишним.

Однако Эгг был не в состоянии вспомнить большой секрет о королеве, предположительно известный ему, а они не располагали временем на то, чтобы выведывать его. План Конроя заставлял спешить, и теперь наступил его первый этап. Сэр Монтегю Тэйлз был приглашен в Пембридж-вилл на обед: стакан портвейна в качестве закуски, стакан портвейна в качестве основного блюда и молодой человек на десерт.

Примечательно, что сэр Монтегю быстро осилил первые два блюда, бегая по библиотеке в состоянии плохо скрываемого сексуального возбуждения; его губы подпрыгивали время от времени вместе с бакенбардами, что выглядело весьма отвратительно.

— Что это, Квимчик? — заметил он нечто, ткнув пальцем на камин; Монтегю раскраснелся и весь вспотел.

— Это, мой милый сэр, фотографический рисунок, — сказал Квимби, сделавший из него прекрасное, как он считал, дополнение к украшениям на каминной полке. — Ты разве не слышал об этом новом изобретении, когда, ну, короче, можно сразу схватить картинку реальной жизни?

— Реальной жизни, ты говоришь?

— Абсолютно, сэр.

Но сэр Монтегю не слушал. «Но что происходит конкретно здесь, а, Квимчик? — спросил он, не отрывая взгляда от фотографии. — Похоже на кровавый разврат».

— Это лишь фантазия, сэр, — сказал Квимби. — Вымысел. Небольшое развлечение с участием актеров.

— И колбаса по виду как..

— Именно, — сказал Квимби, — итак, что насчет десерта, сэр?

Сэр Монтегю ухмыльнулся, пододвинув стул поближе к Квимби, и тоже сел. Лорд подошел к письменному столу, достал оттуда кинжал и спрятал его в рукав; затем вернулся к сэру Монтегю, уселся рядом с ним и позвонил в колокольчик, прося подать десерт.

Сэр Монтегю в возбуждении смотрел на дверь и предвкушал появление стройного юноши, исходя из намеков, которые сделал Квимби, пообещавший «чистого и наивного пастушка».

Дверь открылась, и в комнату прохромал Перкинс.

— Приветствую, сэр, — сказал он.

Его прибытие вызвало напряженную тишину, нарушаемую лишь звуком его шаркающей ноги, когда он поворачивался, чтобы закрыть за собой дверь.

Сэр Монтегю посмотрел на Квимби.

Квимби уставился на Перкинса.

— Квимби, — сказал Монтегю, — мне бы не хотелось говорить что-то оскорбительное для этого джентльмена, но я рассчитывал на развлечение с более, хм, молодым партнером.

Квимби не слушал его. «Перкинс, что происходит? — рявкнул он. — Где Эгг?»

— Эгг не расположен, сэр.

— Что значит, Эгг не расположен? — заревел Квимби. — Его никто не спрашивает насчет его желаний или нежеланий. Пусть засунет куда подальше свою нерасположенность и топает сюда.

— Он думает иначе об этом, сэр, — ответил Перкинс. — Мы надеялись, что хватит и меня одного.

Лорда чуть не хватил удар. «Ты? Какого черта! Ты ведь старше меня. И ты мертвец. Сэр Монтегю педераст, а не грабитель могил!»

— Прошу прощения, сэр, — запротестовал сэр Монтегю, — не думаю, что стоит называть меня…

— Заткнись, — взвился Квимби и воткнул свой кинжал сэру Монтегю в грудь, затем тут же вскочил и прыгнул к слуге, — Перкинс, какого черта делает Эгг? Ему надо было находиться здесь и соблазнять этого придурка. Такое поведение заставляет меня думать, что он не подчиняется моим командам, как мы с тобой надеялись.

— Сэр… — начал было Перкинс.

— Это касается и тебя! Какого черта ты возомнил, что вы можете таскаться здесь сладкой парочкой, что ты снял себе мальчика?! Когда — когда я сказал, Перкинс, что если Эгг не захочет принимать участия, то можешь припереться ты?

— Сэр, — настаивал Перкинс, указывая взглядом поверх плеча Квимби, и глаза у него расширились. — Сэр Монтегю, сэр, я думаю, он мертв.

Квимби резко обернулся, и теперь они оба глядели на члена парламента. Тот так и остался сидеть, определенно мертвый. На его лице застыло удивление, у носа виднелась капля крови, свисавшая из ноздри, потом она капнула вниз.

— Проклятье, — выругался Квимби, — содомит мертв. Перкинс, быстро давай эликсир, где он?

Перкинс хранил его в буфете его светлости за батареей бутылок — коллекцией экзотических ликеров; он поковылял туда, вытащил снадобье и, позвав лорда, вручил флакон. Квимби грубо схватил его, на ходу сорвал пробку зубами, дернул сэра Монтегю за подбородок и перевернул бутылочку, выливая содержимое в его глотку.

— Честно говоря, я не понимаю, почему мы так суетимся, Перкинс, — задумчиво сказал лорд чуть позже, когда член парламента от Глостера начал кашлять, выпускать пену и слюну, входя в стадию оживания, — я вот думаю, что немного повреждений в мозгах принесли бы Монти массу пользы.

XXXIII

Настал черед тренировки с оружием, и Виктории не удалось скрыть удивления при виде своего наставника.

— Я не хотела бы вас как-либо оскорбить, но… вы уверены?

Джон Браун-старший провел рукой по взлохмаченным волосам и как-то некстати усмехнулся. «Боюсь, что так Ваше Величество, — сказал он, — перед Вами старина Браун — во плоти». И сделал легкое па в подтверждение своих слов.

— Я знаю, как это выглядит, сударыня, — сказала Мэгги, заправляя мужу рубашку в штаны. — Глядя на него, не подумаешь, что он мог бы обучить даже собаку, хотя он и это может, но несмотря на то сомнительное впечатление, которое он производит, это исключительный воин.

— Почему же тогда он не является членом Корпуса защитников? — спросила Виктория.

Повисло неловкое молчание.

— Он был им, сударыня, — сказала Мэгги, — десять лет назад. Мой муж бился храбро, однако аркадцы одолели числом. И они заманили его в страшную ловушку. Боюсь, нервы его так и не восстановились, сударыня.

На лице Джона играла ангельская улыбка.

— Мне жаль, что так произошло, — сказала Виктория.

— О, не будем о грустном. С тех пор он нашел свое призвание, не так ли, любовь моя? — воскликнула Мэгги, ткнув мужа пальцем в бок.

— Все правильно, Ваше Величество, — сказал Джон Браун-старший. — Я открыл в себе замечательный талант поглощать алкогольные напитки.

За что получил второй толчок — уже кулаком — от Мэгги. «Он шутит, сударыня, — сказала она, едва ли не скрежеща зубами, — его талант заключается в обучении других играм с мечом».