По ту сторону стаи

   Я лежу неподвижно. Шевелиться больно. Чувствую, что на мне какое-то покрывало, которое подоткнуто по краям, но я всё равно ощущаю холод пола.

   Ледяные камни Утгарда. Я помню всё. Воспоминания возвращаются - лавиной образов, запахов, звуков, снов.

   Лес, ставший мне таким родным.

   Мягкий мох, и уютные корни деревьев.

   Трепещущая дичь, и тёплая кровь, потоком льющаяся из перегрызенных глоток.

   Ласковые руки хозяина.

   Убийство без страха.

   Любовь без сомнений.

   Ветер, приносящий зов. Его зов. Её зов.

   - Ты почему плачешь?

   - Я не плачу, - она никогда не признается. - Ведь тебя нет, Близзард. Как это?

   - Не знаю, - я и правда не знаю.

   - Сейчас ты - это ты, - шепчет она. - Такая, какой ты была. Названный предмет обретает форму, Клятва становится крепче алмаза. И лунное затмение. Откуда ты пришла?

   - Приплыла, - уточняю я - и не знаю, как объяснить. - Зеркало открылось, без всяких колец. Пробой пространства?

   Что-то, размером с монету, выскальзывает из-под её разорванного платья и оказывается прямо перед моими глазами.

   Золотой медальон. Буквы "B" и "L". И, если открыть - как кусочки льда: "Помнишь?" - "Помню". Как горный хрусталь: "Близзард?" - "Легран?"

   - Не только затмение, - говорю я. Вот откуда взялся зов - ведь в медальоне... - Открой.

   - Не стоит, Близзард. Там одни осколки, - отвечает Лена. - Разбился вдребезги, когда ты... там на скалах... Чёрт с ним.

   Когда я умерла там, на скалах. Должна была умереть. Должна была не услышать ни единого слова из разбитой давным-давно красивой безделушки, тем более, находившейся в пустоте между зеркалами.

   - Подарок на Рождество? - догадалась.

   - На что-нибудь - на что хочешь, - отвечаю её же словами.

   Я не вижу, что за окном. И лицо-то её различаю с трудом. Ясно одно - произошло что-то невероятное, и медальон тут ни при чём. Потому что последняя мысль, которую я помню, как человек - это штормовая лавина ледяного моря Межзеркалья, и чёрный перстень, который берёт в руки тот, кому я отдала всю себя. А дальше - темнота, и вереница образов, ярких, незамутнённых. Без страха, без сомнений, без сожалений. Сущность зверя.

   Она обнимает меня: руки ободраны до крови стальными браслетами наручников. Обнимает осторожно, не до конца ещё веря во всё произошедшее. Тонкие пальцы, такие знакомые, и такие знакомые лихорадочно блестящие глаза. И я понимаю, что, наверное, люблю её. Люблю эти пальцы и эти глаза. И другие пальцы, измазанные соком растений, и другие глаза, с огненной искрой за стёклами очков. Никогда не любила: мы не можем позволить себе случайной любви. Зверь не знает, что такое любовь - к человеку. Зверь смог полюбить только нелюдей - странным, извращённым чувством. Кровавую убийцу Легран и своего хозяина, своего Господина, который в прошлую ночь лунного затмения, наверное, перестал быть человеком.

   Это даже не любовь. Это просто целостность. Все мы - часть одной силы. Я не знаю, что это: может быть, смерть; может быть, хаос; может быть, просто сама тьма и таящаяся в ней боль. Я не такая умная, как учёные из Башни Наук, и моему пониманию это не доступно. Я просто живу. И вдруг понимаю, как и зачем здесь оказалась Лена. Вот почему открылось зеркало: когда кто-то по разные стороны стекла одновременно хочет быть вместе, рядом, хочет с чудовищной силой - прозрачная грань не выдерживает и поддаётся. Только для этого надо хотеть так, что это называется только одним словом.

   Но я понимаю и другое - она никогда не признается в этом. И я никогда не признаюсь.

   - Поклялся утопить меня в моей собственной крови. Дориш, - вместо этого говорю я, пытаясь пошутить.

   - Они вернутся, - сообщает Лена. - Верно, кольца ищут.

   Она смеётся. Я смотрю прямо в её глаза и вижу совсем рядом впечатанное в руку клеймо. Я перевожу взгляд на свою руку и вижу то же самое. Я не приносила новую Клятву верности. Мне просто не надо было её приносить, потому что я УЖЕ исполнила её.

   Хозяин.

   Старинный дом за решётчатой оградой.

   Кресло у окна.

   Хрустальная нить связи.

   Он смотрит сквозь стекло, а потом поворачивается, и я вижу его глаза, в которых мерцает пламя.

   - Милорд, - еле слышно говорю я.

   И он приходит. Нет ни шума, ни криков, ни грохота вылетевшей двери. Я даже не знаю, остался ли во всей крепости хоть кто-нибудь живой. Мельком замечаю несколько неподвижных тел, грязными кучами лежащих на камнях, но знакомых лиц вроде бы нет. Хотя полагаться на своё зрение я пока что не могу; после удара Дориша оно восстанавливается слишком медленно. Лежит ли тут сам Дориш, раскатанный по полу, или нет - мне всё равно. Меня обнимают сильные руки моего хозяина, и больше мне ничего не надо.

   Я не помню весь долгий путь до Близзард-Холла, помню только то, что проделываем мы его в полной тишине. Хозяин оставляет меня одну в спальне, и я тут же засыпаю, даже не успев удивиться этому забытому ощущению - звенящей заснеженной тишины.

   Утро - а, может быть, уже и не утро - наступает неожиданно, обрушившись на меня лавиной дневного света из окон и чувством чьего-то присутствия. Инстинкт зверя говорит, не опасного присутствия: я открываю глаза и вижу багровую искру всепоглощающего взгляда... и я тону в этих глазах. Милорд сидит рядом на кровати, и молча смотрит на меня. И мне становится так хорошо и спокойно, как не было уже давно. С того последнего вечера, который мы провели у камина. Мне так хочется вернуть всё это - чтобы он запустил руки в мою густую шерсть и гладил меня по голове, и огонь бы горел в очаге, бросая отблески на его лицо.

   В ту же секунду он нагибается ко мне, протягивает руку и убирает за ухо прядь моих волос. Его пальцы невесомо касаются виска, и я чувствую силу, исходящую от них. Его глаза совсем близко, и, вот странно, красные искры совсем не портят взгляд. Мне даже кажется, что он почти не изменился, только стал глубже, мудрее, спокойнее.

   ...Ветер, приносящий зов. Его зов. Её зов...

   Я глубоко вздыхаю и снова вздрагиваю от боли в раздробившемся зубе, когда туда попадает воздух.

   - Выпей настойку, Ядвига, - он протягивает мне крошечный пузырёк.

   - Картер? - спрашиваю я. Он усмехается и отрицательно качает головой.

   - Здесь нет никого, кроме тебя и Легран. Пей, не бойся.

   Я беру флакончик и одним быстрым глотком опорожняю его. Странно, даже не особо мерзко. Боль почти сразу же стихает.

   Хозяин встаёт и подходит к бюро. Странно, думаю я, называть хозяином того, кто столько лет был моим мужем. Но у Милорда не может быть друзей - вспоминаю я свои же несказанные много-много лун тому назад слова. Как не может быть и Семьи. Семьи в понимании человека. И тогда зверь берёт во мне верх. Я сползаю на пол и обнимаю его колени, пряча лицо в складках его одежды. Маленький волчонок успокаивается, обретя защиту от всего, уткнувшись носом в ноги спасшего его существа. А он снова пропускает сквозь пальцы прядь моих волос, даря ощущение силы и покоя.

   - Возьми, - говорит хозяин, и я вижу, что в руках у него мой зеркальный ключ.

   Я непослушными пальцами беру кольцо, и какое-то время прислушиваюсь к забытым чувствам у себя внутри. Как это, снова быть собой?

   - Собой, - подтверждает он. - Без тебя я не стал бы тем, кем стал, Ядвига. Теперь я возвращаю долг.

   Я - это снова я. Со мной - сила, надо мной - хозяин, и у меня есть своё место в жизни. То место, которое я и хочу занимать согласно своему представлению о порядке вещей.

   В Близзард-Холле стоит тишина. Долорес здесь давно нет. Я дёргаю за звонок, вызывая подменыша. Он появляется и склоняется в поклоне. Милорд отходит к окну, предоставляя мне свободу действий.