Мертвые не разговаривают (СИ)

В голове что‑то щелкнуло, мир сжался с громким хлопком. Андрей инстинктивно вытянул перед собой руки, вцепился в металлические трубы–стойки, поддерживающие козырек над подъездом. По инерции человека развернуло, пальцы не расцепились лишь чудом.

Нечто материализовалось за спиной. Обдало мертвенным холодом и коснулось шеи. В горле вмиг будто сталагмит вырос. Андрей раскрыл рот, но смог издать лишь нечленораздельные булькающие звуки. Он рванулся прочь от пепельной твари, головой вперед влетел в полузакрытую дверь. Сила удара оказалась столь велика, что проржавевшие петли не выдержали и вылетели. Дверь опрокинулась. С грохотом и скрежетом Андрей влетел в темное помещение, заскользил на двери по полу.

Не в состоянии повернуть шею, он, как мог быстро, вскочил на ноги, развернулся. Тварь застыла в шаге от дверного проема. Она переминалась с ноги на ногу, рваными всполохами перемещалась возле подъезда, но не переступала границы, отделяющей улицу от внутренних помещений детского дома.

Держась обеими руками за горло, Андрей начал пятиться. Холод постепенно спадал, сталагмит таял. Но до окончательной свободы еще очень далеко.

«Он не может войти…» – снова и снова билось в голове – не то надежда, не то мантра.

Андрей боялся поверить в такую удачу. Снаружи раздались звуки металлических ударов и разлетающегося каменного крошева. Тварь, похоже, сама не понимала, что происходит. Она металась и обрушивала на стены детского дома топор. Раз за разом. Удары сыпались почти непрерывно.

Устоят ли стены? А если нет, сможет ли тварь просочиться в прорубленное отверстие? Или вход внутрь здания ей заказан напрочь?

Как бы то ни было, но ответ придет сам собой. Не стоит ожидать его здесь.

Бросив еще один взгляд на дверь, Андрей двинулся вглубь детского дома. Мысль о том, что ему как‑то придется возвращаться, он отмел, решив сосредоточиться на первоочередной задаче – поиске призраков детей.

В здании было темно. Под ногами что‑то похрустывало. Пахло пылью. Прошло несколько минут, прежде чем глаза привыкли к густому полумраку, стали различимы очертания окружающей обстановки. Андрей оказался в небольшом холле, по левую руку которого размещалась раздевалка с несколькими рядами вешалок, сейчас пустующих. По правую руку виднелись большие двойные двери и тут же – лестница на второй этаж. Впереди темнела дыра, за которой могло находиться все что угодно.

Андрей с трудом сглотнул. Ощущение, будто глотаешь вязкую жидкость, переполненную осколками стекла.

И куда идти? Где искать?

— Есть кто дома? — прохрипел он. Голос вполне соответствовал дому – такой же пыльный и скрипучий. — Я хочу поговорить.

Ответом ему был лишь доносящийся снаружи грохот топора о кирпичную стену.

Андрей шагнул к большим дверям, решив, что за ними должно располагаться нечто вроде приемной или директорской, а там уж наверняка имеются окна.

Гладкая дверная ручка легко повернулась, дверь, тихо скрипнув, подалась внутрь. Окна здесь действительно были. Большие, с тяжелыми шторами, сейчас раззанавешенными. Столовая. Человек на тридцать, вряд ли больше. Три стола с лавками. На столах в беспорядке лежат и стоят миски и кружки. Опрокинутая тележка с разбросанными по полу подносами, вилками и ложками. На всем толстый слой пыли. У дальней от входа стены – место раздачи, отгороженное от основного зала плетеной деревянной изгородью. И тут же еще один стол, на котором подносы и посуда нагромождены в полном беспорядке.

Андрей прошел по залу. Шаги гулко отдавались под потолком. Затем осмотрел раздачу, зашел на кухню. Отсюда работники будто ушли, оставив готовку в полном разгаре. На плитах стояли огромные кастрюли – некоторые открыты, другие плотно закрыты. В духовках замерли противни. Сковороды, мелкая металлическая тара, ножи и ложки на столах. И на всем след недоготовленной еды. Если в кастрюлях и на столах остались лишь смутные разводы и неясные комья, зачастую покрытые плесенью, то на противнях сухими надгробиями чернели выгоревшие останки выпечки.

Андрей взял с одного из столов нож, повертел его в руках. Лезвие острое. Взять с собой? Вдруг пригодится?

Неожиданно со стороны холла донесся приглушенный шум. Андрей бегом выбежал с кухни в зал. Неужели пепельная тварь уже прорвалась внутрь?! Сердце пустилось в дикий пляс. Шум повторился. Шаги? Быстрые, но легкие. Вряд ли тот двухметровый красавец с дырками вместо глаз.

— Я пришел с миром, — Андрей поморщился от глупости собственной фразы. — Давайте поговорим.

Не покидая столовой, он попытался осмотреть холл. Ничего не вышло. Темнота висела сплошной стеной. Андрей внутренне сплюнул. Ступать за порог совсем не хотелось. Он даже не успеет сообразить, если что‑то произойдет, — просто не увидит. А выходить все равно надо.

Он ощутил, как взмокли ладони. Пальцы неосознанно сжимали рукоять ножа. Все сильнее и сильнее. Бесполезная железяка! И все же бросить ее не хватает не то мужества, не то ума.

Осторожно, каждое мгновение готовый отпрыгнуть или бежать, Андрей двинулся к ожидающей его темноте. Шаг за шагом он приближался к черте, отделяющей мир, в котором глаза позволяли чувствовать себя уверенно, оттого где зрение не значило абсолютно ничего. Кровь кузнечными молотами стучала в висках, почти оглушала. Снаружи, с улицы, все еще доносились звуки буйства пепельного громилы, но в самом холле, казалось, мрак обрел плотность смолы.

Андрей ступил в темноту, перевел дыхание. Немного обождать, дать глазам время адаптироваться.

Дверь за спиной захлопнулась с громким грохотом. С потолка посыпалась штукатурка. От неожиданности Андрей подпрыгнул на месте, сердце рванулось прочь из груди. Он обернулся, зашарил в поисках дверной ручки, но тщетно. Пальцы скользили по ровной поверхности… обоев? От деревянных дверей не осталось и следа. Исчезли, будто их не было.

Такого Андрей еще не встречал. Призраки призраками, но чтобы изменялся сам дом? Зато можно быть уверенным: его приход не остался незамеченным.

Он стоял, вперившись слепым взглядом в темноту, и пытался унять сердцебиение. До зуда в ногах хотелось все бросить и бежать. Бежать прочь из этого безумия. Найти дверь – и вывалиться в реальный мир. Плевать, в какую его версию. Лишь бы подальше отсюда.

Андрей облизал пересохшие губы. Его лица коснулся порыв ветра. Свежий, влажный, напитанный озоном. Сквозняк? Но откуда?

Он шагнул от стены. Ощущение влажной прохлады исчезло. Вернулся – вновь погрузился в предгрозовое ожидание. Сместился в сторону лестницы – ничего не изменилось. Что ж, похоже, направление выбрано. Андрей оперся о перила – пыльные, но вроде бы крепкие. Осторожно перенес вес тела на первую ступень. Та жалобно скрипнула, но не прогнулась.

Над головой кто‑то протопал. Все те же быстрые и легкие шаги. Вряд ли они принадлежат какому‑то животному.

Его ждут? Его ведут?

Тем лучше. Наверное.

Он вцепился в перила, начал подниматься. Почти в полной темноте, ступая осторожно, вслушиваясь в скрип каждой ступени.

Топот над головой повторился. На этот раз шаги не были столь быстрыми. Скорее – осторожными.

Андрей миновал первый лестничный пролет, вышел на неширокую площадку. Можно немного перевести дыхание. Впереди еще один пролет. Но если поначалу были видны хотя бы очертания лестницы, то теперь не видно ничего.

Во рту сухо, будто в древнем колодце. Наполненный свежестью сквозняк лишь дразнит.

На втором этаже кто‑то засмеялся. Тихо, будто в кулак.

Похоже, кому‑то очень весело. Или впереди ожидает какой‑то сюрприз? Очередной сюрприз.

Перед глазами что‑то мелькнуло. Андрей отпрянул, уперся спиной в стену. Что он мог увидеть в кромешной темноте?

— Поиграй с нами… – послышалось впереди – и тут же череда удаляющихся шагов.

— Поиграй… – голос снизу – из холла.

Голоса детские, просительные.

— Давайте сначала поговорим, а потом поиграем, — всматриваясь в полумрак холла, громко проговорил Андрей. Внизу он так никого и не увидел.