Песнь демона

С этими словами Дона решительно развернулась и зашагала ко входу в магазин.

Я поежилась, часто заморгала и брезгливо скривилась, глядя на бутылочку. Конечно, Дона была права, но это не значило, что я буду в восторге. Джонс приобретал все более аппетитный вид, а это было очень плохо по целому ряду причин. Я откупорила бутылку, зажала двумя пальцами нос и практически влила коктейль себе в глотку, почти не задев вкусовых сосочков на языке. Я не поперхнулась и не захлебнулась. Это плюс.

Джонс вздохнул, открыл заднюю дверцу машины и взял с сиденья упаковку из четырех бутылочек шоколадно-молочного коктейля. Он бросил упаковку мне, но я не стала ее ловить. Решила дождаться Дону. Ей я доверяю.

В разговор вступила Эмма. В ее голосе зазвучала злость, щедро приправленная страхом.

— Где мой брат? Ты до сих пор не сказал мне об этом. Между прочим, ты ему жизнью обязан.

— Несколько раз, — кивнул Джонс. — И все равно — мне трудно поверить, что Селии до сих пор не известны подробности. Я-то думал, что ты только намекнешь на то, что «видела» захват своего брата, и Селия сразу помчится его спасать.

— А ты поверь, — прозвучал чужой голос.

Я вздрогнула. Не удержалась. Невзирая на свое новое обостренное восприятие, я не почувствовала приближения этого типа. Проклятье. Терпеть не могу, когда к компании желают присоседиться настоящие вампиры. Я зашипела и отошла назад, а Эдгар, невероятно могущественный вампир, легко и просто появился в тени под ближайшей пальмой.

Если бы вы увидели Эдгара на улице Лос-Анджелеса, вы бы решили, что перед вами — самый обычный бизнесмен, возвращающийся домой после трудового дня в офисе. Пока вам на глаза не попались бы клыки, торчащие из-под его верхней губы, вы бы не догадались, что перед вами — самое опасное существо на пятьдесят миль в округе. Тот факт, что он посмел явиться тогда, когда еще солнце толком не закатилось, сказал мне о том, что Эдгар еще более могуществен, чем я думала. А у меня он стоял, можно сказать, первым номером в списке.

— Она не лжет, Джон. Я бы заметил.

Джонс и Эдгар были на «ты»? Восторг. И почему я не удивилась?

Джонс даже глазом не моргнул при появлении Эдгара, а это означало, что он либо пригласил его, либо учуял заранее.

— Она — его Васо, Эдгар. Она должна знать. Она или блокирует связь с ним, либо лжет.

«Васо». Это слово было мне смутно знакомо, со времени изучения явления ликантропии в университете прошло немало времени, поэтому я устремила взгляд на эксперта в лице Эммы. В ответ на мой вопросительный взгляд она кивнула и ответила с четкостью опытного преподавателя:

— Оборотень зачастую выбирает для себя напарника из людей так называемого Васо, и этот человек помогает оборотню поддерживать энергию на должном уровне. Избыточная энергия — одна из причин сдвига превращений оборотня из фазы полнолуния и его агрессивного поведения. Для того чтобы оборотень мог сохранять обличье человека в нормальном обществе, ему требуется периодически сбрасывать энергию.

Ну, допустим, в этом был определенный смысл.

— Это значит, что у Кевина точно есть Васо, поскольку он пару лет работал в научной команде в университете и никто, кроме нас, не знал о том, что он оборотень.

Эмма снова кивнула.

— Кевин всегда намекал, что эту роль исполняешь ты.

А вот это для меня стало новостью. Мы с Кевином никогда всерьез не разговаривали о его особенностях.

— Разве я не должна была знать об этом? То есть… это ведь дело сугубо личное, не так ли?

Вмешался Джонс:

— Именно так, поскольку это партнерство носит не только физический характер, но и сопряжено со связью на уровне сознания. Человек должен знать о том, где и когда найти волка, когда у того возникает потребность сбросить энергию. Поэтому ты должна знать о том, где находится Кевин.

— Но с какой стати я должна быть его Васо? Мы даже когда разговаривали с ним, обменивались парой фраз, не больше, и я, черт побери, у него на побегушках не была. — Я считала Кевина одним из самых близких друзей, но между нами не было той близости, о которой обычно думают в первую очередь. — И с каких пор вы стали приятелями, хотела бы я знать? Я считала, что Эдгар — из разряда «тяжелых случаев» и что вы за ним охотитесь.

Организация, на которую в прошлом трудился Кевин и к работе в которой он вернулся в последнее время, представляла собой нечто вроде околоправительственного агентства, в котором работали «черные» оперативники, охотившиеся на сверхъестественных преступников, именовавшихся «тяжелыми случаями».

Эдгар пожал плечами.

— Мы живем в мире, где альянсы то и дело изменяются. Теперь, когда ты вне игры, я подумал: помогу вытащить Лэндингема, и он перестанет так активно за мной гоняться.

Джонс согласно кивнул и достал с сиденья машины папку с файлами.

— Хьюитт — один из лучших, кто умеет проникать в крепко-накрепко запертые здания и выводить оттуда людей. Поэтому он будет нам полезен даже при том, что он больше не сотрудничает с Фирмой.

Мне совершенно не хотелось вникать в суть как первого заявления, так и второго, поэтому я не ответила Эдгару и не стала выспрашивать у Джонса подробности. Между тем узнать фамилию Эдгара было интересно. Почему-то из-за этого он стал меня меньше пугать. Чушь какая-то. Странно.

— Кроме того, Селия, — добавил Эдгар, мгновенно разрушив мое ощущение того, что он не так уж опасен, — меня не было рядом, когда ты убила Лилит и Лютера. И мне крайне любопытно узнать, насколько ты крута.

Другими словами, интересовало его вот что: сделала я это в одиночку или потребовалась целая армия для того, чтобы прикончить двух вампиров, одной из которых было больше тысячи лет? Я не ответила, только вздернула брови. С Лютером я расправилась сама, а в схватке с Лилит мне помог священник. Он задерживал атаки супервампирши сияющим крестом, а я швырнула в нее волшебный нож. Эдгар ни разу не видел моих ножей, и я не собиралась ему о них рассказывать. Пусть гадает, как все было. Он же заставлял меня гадать, откуда у него такой высокий уровень интеллекта. По идее, для вампиров такое было невозможно. Откуда у него сообразительность и здравомыслие для участия в нашей операции? И как он мог оказаться на парковке тогда, когда было еще довольно светло? Да, до заката было недалеко, и Эдгар предпочитал держаться в тени, и все-таки.

Тот вампир, который укусил меня, мог не спать в дневное время, но на улицу не выходил. А Эдгар? Эта мысль, прямо скажем, не радовала.

— Если вы уже выяснили, кто из вас круче, может быть, мы возьмемся за спасение моего брата, пока он еще жив? — раздраженно спросила Эмма.

Я еще никогда не видела ее такой злой. Но с какой стати теперь срываться на меня? Мы ходили по магазину часа три, и за все это время она не произнесла ни слова. А я-то в чем виновата? Я посмотрела на Эмму, вздернув брови. Она покраснела.

Джонс протянул мне бежевую папку, и я ее открыла. Эмма в мгновение ока оказалась рядом со мной. Она наклонила голову, и ее золотистые волосы смешались с моими светло-русыми.

В папке оказалось немало скрепленных листов бумаги. Я быстро поняла, что это досье на определенных людей. Первым оказался Рональд Тарник, отец двух милых темноволосых девочек. Нахмурив брови, я начала читать о его совершенно нормальной жизни. Наверное, я чего-то не догоняла.

— Ну хорошо, — со вздохом произнесла я, — он был корпоративным исполнительным директором одного из мощных благотворительных фондов. Хороший дом, приличный доход, счастливое семейство. И что?

Джонс открыл для меня последнюю страницу досье Тарника. Это было решение суда, согласно которому Тарник приговаривался к пожизненному пребыванию в калифорнийской государственной больнице для лечения паранормальных субъектов, в народе именуемой «Зверинцем». Именно в эту больничку я всеми силами старалась не попасть по суду. Она была расположена на пустынной окраине моего родного городка Санта-Мария де Луна. Я видела телевизионные передачи об этом заведении, и от того, что показывали, волосы вставали дыбом. А от ходивших о «Зверинце» слухов легко могло стошнить. Судя по приговору, Тарник разбушевался и убил сорок человек на школьной распродаже велосипедов. Я вернулась на несколько листов назад, к первичному полицейскому отчету о происшествии, где было описано, как этот человек (оборотень в обличье волка) отгрызал детям руки и ноги, а затем пожирал эти самые руки и ноги, присыпав их сахарной пудрой.