Замошье

и кадушку с грибами, волок ее к саням.

- Кадушку-то куда? - тихо ахнула Настя.

- Не бойсь, никуда твоя кадушка не денется, - отдуваясь сказал Володя. - Сказал, что привезу обратно, значит так и будет.

Настя больше не вмешивалась и не помогала. Она только стояла и смотрела.

Встала на сани кадушка, рядом поместились три ведра пареной брусники и перевязанный старой юбкой короб с набранными Леночкой яблоками.

- Ой, тяжело как! - сказала Леночка. - Ведь в поезд не сядешь.

- Ничего, мужики на станции пособят, - успокоил Володя.

Он уселся на соломе рядом с вещами, обняв их сколько мог, чтобы не попадали от толчков, и кивнул ожидающему в тракторе Сане. Трактор дернул, санки, оставляя в земле две глубокие борозды, потащились следом.

- Как он там справится, бедный? - сказала Леночка.

- Грибы сушеные забыли, - словно отвечая ей, проговорила Настя.

- Ничего, они не тяжелые. Я завтра поеду - захвачу.

Настя обошла дом, аккуратно прикрывая распахнутые двери.

Володька уехал - ну и ладно. Теперь они вдвоем с Леночкой посумерничают. Загребущие все-таки руки у парня. Надо же, дубовую кадушку уволок! И назад не привезет. Поленится. Теперь грибы в ведра запасать придется. Лубянок уж не найти, остается опята брать. Ну так что ж, другие берут и хвалят. Опенок, хоть и малый гриб, но тоже спорый, кучами растет. Только сегодня, возвращаясь со мха, Настя заметила здоровенный выворотень весь желтый от молодых опят. Вот и пригодится находка, все-таки зима будет с грибами.

Леночка, отправившаяся в обход дома, спустилась с чердака.

- Что я нашла!.. - сказала она. - Там наверху еще мои куклы лежат. Я думала их давно в печке пожгли. А они лежат.

- Пусть лежат, - сказала Настя. - Пригодятся.

- Ты у меня запасливая! - засмеялась Леночка. - Пойдем чай пить.

Ночью спалось плохо. Вроде бы вечер прошел как надо, за чаем и разговорами, а спалось плохо. Мыши ли громче обычного шуршали за обоями, или слишком жарко было в дважды топленной избе, но уснула Настя далеко за полночь. И почти сразу проснулась от того, что сквозь сон ей почудился тонкий, зудящий, комариный писк. Хотя какие тут могут быть комары? Пропали комары давно.

Настя медленно провела ладонью по лицу и вздрогнула, почувствовав, что пальцы стали влажными и липкими. И так странно-знакомо было это ощущение, что Насте померещилось, будто она различает в сплошной тьме кровавые пятна на концах пальцев.

- Зачем раздавила-то? - вспомнился нюркин голос.

- А чтобы не хапал больше, чем унесть может...

Настя поднялась с постели. Непонятная тоска холодными пальцами сжала грудь. Шумно сдвинув стул, Настя сделала в темноте три шага, опустилась на холодные плахи пола. Где-то впереди, в красном углу висели иконы. Настя не часто вспоминала о них. По праздникам ходила в церковь в Погост, остальные дни обходилась так. Домашнее благословение не казалось святым, и, когда случалось, по одиночеству Настя беседовала с ликами, то в этих разговорах было немного почтительности.