Королева (СИ)

Скирдов слушал дикий рассказ затаив дыхание. За одну ночь два совершенно разных человека поведали ему две жуткие истории про вампира Королеву. И что самое интересное, он и не думал сомневаться в услышанном. Вдруг ему ужасно захотелось оказаться дома, причем немедленно. Расплатившись с Леной он забыв про всякую конспирацию покинул свое гнездо порока вместе с проституткой, чуть ли не в обнимку.

Когда Сергей оказался дома, на востоке ясно очерчивалась алая полоска - предвестник восхода. В центре города из-за высотных домов это было трудно увидеть, но вот на окраине восход был прекрасен и величественен. Но в данный момент Скирдову было глубоко наплевать на все красоты природы. В душу его забрались смутные сомнения, и сомнения эти ширились с каждой минутой. Некоторое время он как сумасшедший метался по огромному дому, все время притормаживая перед кабинетом жены, но не решался туда войти. У них дома было неписанное правило. Каждый имел личное неприкосновенное пространство и таким неприкосновенным пространством и являлись личные кабинеты супругов, куда без дозволения вход воспрещался. В очередной раз остановившись перед кабинетом Екатерины, Сергей замялся на некоторое время, затем резко повернул ручку и потянул дверь на себя. Дверь была не закрыта и потому Сергей беспрепятственно туда вошел.

Войдя, он едва не подпрыгнул на месте от неожиданности. В первые мгновения ему показалось, что прямо напротив двери стоит его жена - Екатерина. Но это оказался просто ее костюм весящий на вешалке. Отделавшись от первичного шока, он прошелся по кабинету. Здесь он бывал неоднократно, но все время как-то мимоходом. Впервые у него представилась возможность осмотреть эту комнату внимательно и без спешки.

Весь их дом был выдержан в стили хай-тек, а в кабинете супруги буквально все говорило о старине. Причем об очень глубокой старине. С легкостью можно представить себя в музее. Взять хотя бы огромный письменный стол из натуральной древесины на котором кроме современного принтера и клавиатуры стояла внушительных размеров чернильница из какого-то поделочного камня. Кстати Катя очень любила писать, именно писать, а не печатать и непременно чернилами. Перьевая ручка постоянно лежала на чернильнице. А однажды Скирдов видел как его жена запечатывала свое послание в конверт и кроме того ставила на этом конверте сургучовую печать. Вспомнился старый, еще черно-белый фильм, кажется: "Адъютант его превосходительства". Тогда Сергей был удивлен и спросил: "Неужели современная почта принимает подобные письма?". Катя просто отшутилась, говоря, что некоторые ее компаньоны старомодны, а современные частные почтовые компании готовы доставить даже один единственный банан в целлофановом пакетике, например из Одессы, да хоть в Якутию. За ваши деньги, любой каприз. Пройдясь по кабинету, Сергей остановился перед стрелочными весами, размером в человеческий рост. Весы стояли на дубовой основе с тремя резными выдвижными ящичками, они сверкали начищенной медью и нержавеющей сталью. В очередной раз Скирдов пожалел, что школьная программа иностранных языком прошла мимо. Как он сам иногда шутил: "Говорю только по-русски и со словарем". На весах имелось множество красивых надписей на иностранном языке. В данный момент ему почему-то казалось, что в этих письменах таится некий шифр. Уж очень их было много.

Когда-то семья Екатерины владела средних размеров мельницей и по преданию эти весы именно оттуда. Скирдов присел на корточки и принялся открывать выдвижные ящички один за другим. В первом, в специальных ячейках стояли разнообразные гирьки, во втором две гирьки побольше, одна пяти и одна десятикилограммовая и еще какие-то металлические инструменты о назначении которых можно только догадываться. Третий ящик наотрез отказался открываться. И что самое интересное, на замок не было и намека. Сергей обошел весы со всех сторон, ничего странного не обнаружил. Затем надавил рукой сперва на одну чашу, стрелка плавно отклонилась, но ящичек не открылся, затем на другую - результат тот же. "Ладно весами займемся позже, а сейчас продолжим осмотр".

Скирдов бесцельно прошелся по комнате и остановился возле красивой полочки на стене. На этой полочке стоял предтеча всех вычислительных машин. Металлическая черная штучка с кнопками и колесиками и ручкой сбоку. При помощи таких вот машинок в позапрошлом веке подсчитывали свои доходы крупные дельцы. Его взгляд переместился немного в сторону на фотографии в рамках. Видел он их не раз, но вот сейчас они наполнились каким-то тайным смыслом. Вот очень старая явно дореволюционная фотография какого-то господина в дорогом пальто с меховым воротником. Господин выходит из настоящей кареты и приветливо улыбается. Вот этот же господин, только изрядно поседевший, беседует с немецким офицером. Немец одет в форму вермахта и имеет погоны никак не меньше полковника, но седой мужчина и не думает заискивать перед оккупантом, по всему видно, что разговор их идет на равных. Фотографии, хоть и черно-белые, но очень качественные, прямо как открытки. А вот еще одна странная фотография, то ли этот же господин только совсем юный, то ли его брат, то ли какой-то близкий родственник одет в необычайную, но очень красивую офицерскую военную форму. Фотография такая же качественная, но куда как более древняя. Вполне возможно делалась она еще в конце девятнадцатого века, когда фотокарточка стоила почти как портрет маслом. Кстати о картинах, имелись в кабинете и две картины: одна пейзаж, другая - морское сражение парусников. Скирдов плохо разбирался в изобразительном искусстве, вернее сказать совсем не разбирался, но он бы ни капли не удивился, если бы узнал что первое полотно принадлежит кисти Левитана или Шишкина, а второе Айвазовского. Как семья Екатерины смогла сохранить все это, ведь чуть ли не за любую фотографию, висящую на стене, еще в пятидесятые годы прошлого века можно было "схлопотать" если не высшую меру, то солидный срок наверняка. А ведь еще имелся домашний кабинет тестя, в котором Сергей бывал всего два раза и всегда чувствовал себя оборванцем в Лувре. Да уж не простая семейка.

Все, хватит кокетничать, Скирдов приступил к самому обыкновенному обыску. Первым делом он осмотрел письменный стол, ничего интересного. Потом пришла очередь книжных полок. Единственная подозрительная вещь найденная среди книг, это записная книжка в кожаном переплете с пожелтевшими страницами исписанная красивым почерком на иностранном языке. Опять сказались пробелы в образовании. Единственное, что сумел сделать Сергей это сверить почерк в записной книжке с одной из бумаг в столе жены. Сказать наверняка было трудно, но определенное сходство почерков имелось. Значит решено, как только Катя в очередной раз отправиться в заграничную командировку надо будет найти эксперта, что сумеет перевести содержимое записной книжки и заодно определить ее возраст.

За большим в пол стены зеркалом имелся встроенный одежный шкаф. Чтобы не оставлять видимых отпечатков на зеркале Скирдов аккуратно сдвинул одну дверцу в сторону. Открылась большая ниша куда смело мог пройти взрослый человек. Включив в нише свет Сергей прошел туда и принялся бесцеремонно проверять карманы пальто, плащей и курток. Как и всякая женщина, Катя любила красиво и разнообразно одеваться. В этом шкафу была только верхняя одежда. Но было ее превеликое множество. Так что даже для беглого осмотра пришлось потратить немало времени. На него вдруг навалилась дикая усталость, сказалась бурно проведенная ночь. Ленивым жестом он отодвинул нечто очень легкое и остолбенел от увиденного.

За верхней одеждой на стене висела шпага. С красивым витым эфесом, но без излишеств. Шпага была длинная и широкая, шириной чуть ли не в три пальца. Само собой ножны делали это оружие значительно шире, чем оно было на самом деле, но все равно по сравнению с этим клинком все мушкетерские шпаги из кинофильмов выглядели как зубочистки. Сергей попытался снять шпагу с крючка и едва не уронил, вес ее был значительным, даже для таких размеров. В этот миг Скирдову показалось что он услышал шум подъезжающей машины. Он метнулся к выходу из шкафа стараясь не сбросить одежду. Гася свет он вдруг осознал что на ножнах сразу под больстером он увидел эмблему - оскаленную львиную пасть, с высунутым языком. Именно эта эмблема или герб была на печати, которую Екатерина ставила на своих письмах. "Как там говорила знаменитая Алиса: "Все страннее и страннее".". Хотелось срочно вернуться и опять взглянуть на шпагу, но времени не было.