Художники смерти

Густая теплая жидкость показалась на удивление вкусной — словно томатно-мясная подливка. Но от нее вдруг закружилась голова — сразу и надолго, словно от бокала шампанского. Коза рвалась, постепенно слабея, а я не могла оторваться от этой струйки. Так прошло, наверное, около минуты… Животное, наконец, повалилось набок, напор крови пошел на убыль. Только тогда я вдруг поняла, что произошло, но невероятное чувство заполняло душу — словно я, наконец, смогла стать самой собой, сбросив личину послушной девочки. Я перестала думать, что поступаю неправильно, сторонясь сверстников — они теперь казались маленькими и жалкими созданиями, которые могут лишь делать тоже, что и окружающие.

Внутри меня словно забурлила новая жизнь, наполнив тело непонятной пульсацией — так, словно сердце стучало в каждой его клетке. Непонятная сила бросила на землю и, сквозь головокружение и растекающуюся слабость я вдруг стала четче различать звуки и запахи леса — так, словно внезапно прекратился насморк. Потом включился слух шуршанием птиц в гнездах и полетом сов… даже звуки музыки из лагеря прорвались ко мне. Я села на землю, пытаясь сфокусировать зрение. Через некоторое время у меня это получилось, и, несмотря на лунный свет, предметы стали очень четкими…

Обратно в лагерь я буквально летела, не чувствуя ни усталости ни раздражения чего со мной не случалось. Ночь была просто великолепная — яркая луна, тихий ветерок, прохлада — словом, то, что нужно для разгула нечисти. На половине пути, примерно я заметила впереди две неясные тени. Бродячие собаки — их всегда полно возле скоплений людей, вели себя как-то странно. Увидев меня, они поджали хвосты, и, скуля, припали к земле. Псины были здоровые, поменьше немецкой овчарки, хотя ненамного. Но что-то их очень напугало. Я оглянулась — вокруг больше никого не было. А собаки отползали в сторону с моей дороги. Стоило мне сделать шаг — они ринулись прочь со странным визгом. Но эта встреча тогда показалась мне не особенно значительной.

Кровь с лица и шеи я смыла в воде маленькой речки, что плескалась возле лагерного забора. Глядя на свое отражение, я заметила, что немного изменилась — словно волчонок вдруг обнаруживший, что у него есть не только зубки, но и клыки. Внешне это никак не проявилось. Но толи расправились плечи, толи на губах появилась легкая как паутинка улыбка презрения к окружающему. Сбросив футболку и кроссовки, я нырнула в реку, и долго плавала в теплых волнах затона. Тело постепенно перестало гореть, взамен этому пришла легкая истома и покой.

— Так и начался твой охотничий сезон? — Рассказ моей спутницы был довольно странным, но, если поискать, можно найти и не такие отклонения в поведении людей. Чего стоили только пресловутые «черные мессы» средневековых колдунов. Ну выпустила девушка пар, отомстив несчастной скотине за все недовольство миром… Хотя, впрочем, почему коза «несчастная»? Не называл же я так ту свинью, что заботливо упакована в горячие сосиски…Другое дело, что убита коза была достаточно профессионально, что ли, без особых колебаний, словно девушка долго этому училась или принесла умение в цивилизованную жизнь вместе с генетической памятью хищных предков.

— Можно и так это назвать… — Она с сожалением посмотрела на воду, которая осталась в бокале от кубиков льда. Я поднялся, прихватив его, двинулся к бару. Можно было, конечно, позвать скучающего официанта, но пауза давала возможность немного обдумать полученную информацию. Вопрос, собственно, был один — действительно ли моя знакомая стала одним из самых знаменитых мистических существ, или же ей требуется помощь психиатра? Пока ее рассказ с одинаковой степенью вероятности подтверждал и ту и другую версии. Поэтому стоило вернуться, ожидая продолжения.

— В лагере я оказалась под утро, когда уснули даже самые отчаянные «дети». Отсутствие мое осталось незамеченным, как впрочем, и в предыдущие разы. Но теперь я чувствовала изменения, которые произошли во мне самой. Усталости, на удивление, почти не было, лишь в глубине, как теплый уголек, тлело удовольствие от удачной охоты. Я с удовольствием забралась под одеяло и проспала до завтрака.

Несколько дней прошло, как обычно. Только пошел слух, что крестьяне отстреляли пару бродячих собак, задравших козу. Рассказчики преувеличивали количество хищников и жертв, как это обычно бывает, но я думаю, речь шла о тех дворнягах, которых я встретила на обратном пути, а их последний ужин был моей первой добычей. Я подумала тогда, что все сложилось очень удачно… но захотелось продолжения. К тому времени я уже успела побродить в Интернете, ища объяснения своему поведению. Да, действительно, здесь могут быть только две версии… — Я вздрогнул, на миг показалось, что эта странная девушка прочитала мои мысли. — И обе меня пугали — все же странно считать, себя сумасшедшей или, что еще хуже, мистическим упырем. Но безжалостная радость от содеянного требовала продолжения. Это не было той мистической жаждой, которую так любят описывать авторы фантастических романов. Скорее, ощущение напоминало сексуальное желание, оно постоянно, достаточно ярко выражено, но мы не животные и в состоянии управлять собой. А значит, это ощущение можно и приглушить и полностью задавить, если есть необходимость. Именно так я и поступала… но за неделю до конца смены произошло еще одно событие. — Рассказчица сделала паузу, отвлекаясь на коктейль. Случайно ли она выбрала старомодную смесь под громким названием «Кровавая Мэри»? Я вспоминал состав этого странного напитка — водка, томатный сок, и, кажется, что-то еще. Просто, без особых изысков, если не считать громкого названия — в честь Мэри Стюарт, не иначе. Что это — намек или тоже часть странного образа, такая же, как черные волосы, серебряные украшения?

— Несколько человек из старшей группы решили сбегать в «самоволку», оккупировав на ночь заброшенный деревенский дом. От лагеря до него был примерно час ходьбы, так что после отбоя вполне можно было добежать туда и вернуться обратно до утра…. В эту вылазку позвали и меня — тот самый парень, что никак не мог одарить своим вниманием. Я согласилась, решив, что это — хорошая возможность погулять на свободе. Что же касается остальных — к этому времени либеральные порядки, воцарившиеся к концу лагерной смены казались им чересчур строгими и они хотели полного отсутствия контроля со стороны старших.

Домик был небольшим, и стоял на самом краю деревни. Знаешь, мне всегда казалось, что в таких вот — маленьких, кособоких избах жили колдуны или ведьмы, с растрепанными седыми волосами, закрывавшими лицо. Так считала не одна я — по дороге кто-то из ребят рассказал пару детских страшилок, где основным героем выступал такое же вот строение. Мой кавалер тогда особо смеялся над историей, где маленькая девочка пришла ночью в дом, чтобы выпить кровь всех его обитателей. Он подсчитал, не упустив случая хвастнуть своими знаниями арифметики и анатомии, что емкость желудка у ребенка — около литра, а значит, демоническое создание должно было лопнуть на середине трапезы. Да, чуть не забыла — компания набралась немаленькая — десять человек, ну или, точнее, пять парочек. Кто был моей второй половиной, несложно догадаться. Тот парень — видимо, человек деловой, привык все решать и устраивать, и был одним из организаторов ночной прогулки.

В избу заранее принесли вино и закуску — в основном, шоколадные конфеты и печенье. К середине ночи многим уже хотелось есть, но почему-то более солидной закуски никто не взял — видимо, сказывались ограничения сладостей в более юном возрасте. Зажгли свечи, расковыряли пробки — штопор, конечно, тоже никто не взял, и началось застолье. После третьего тоста, когда никто уже не обращал внимания на окружающих, я выскользнула из дома.

Огород зарос бурьяном по пояс. В переплетениях корней шуршала какая-то полевая мелочь — мыши, наверное. Я осторожно шла по этому полю, не видя собственных ног в траве, чувствуя, как мягкая пыльца оседает на коже. Через пару минут сзади послышались торопливые шаги. «Кавалер» искал меня, возможно, надеясь, что я покинула компанию специально для нашего с ним свидания. Он увидел меня и решил догнать. Я не стала оборачиваться — только когда руки сжали плечи и сразу же поползли вниз, остановилась. Он бормотал что-то, обдавая мое лицо винным кислым запахом, целуя шею. Еще не понимая, зачем, я потянула его в сторону от дома, туда, где диким лесом разрослись кусты смородины.