Дорога затмения

— Великан-людоед? — Сен-Жермен потер рукой лоб. — Тцоа Лим, не пытайся меня одурачить. Я никогда не бывал в Тю-Бо-Тье, однако поездил по свету. И многое слышал о великанах, чудовищах и химерах. А также о василисках, фениксах, о грифонах, драконах и прочих таинственных сказочных существах. Я слышало них, но никогда их не видел. Нет, все-таки видел, — поправился он. — Великанов — в неведомой для тебя Мавритании. Правда, при ближайшем знакомстве они оказались людьми. Очень высокими — в полтора моих роста, очень тощими — словно плети лозы, и очень черными — черней твоих хитрых глазок.

— Таких людей не бывает, — провозгласил Тцоа Лим, свирепо взирая на инородца.

— То же я думаю и о твоем людоеде. — Сен-Жермен с осторожностью повернулся. Тропа была устрашающе узкой. Впрочем, спокойно стоящие пони словно не замечали пропасти, разверзавшейся справа от них.

— Говорят, этот великан питается теми, кого убивает, а некоторых поедает живьем, — настаивал на своем Тцоа Лим.

— Разумеется, — кивнул Сен-Жермен. — А чем же еще ему заниматься? — Он сделал знак Руджиеро и вновь посмотрел на проводника. — Нам нужно разворачивать каждую лошадь в отдельности. Иначе есть риск их всех потерять.

Они принялись за работу, отвязывая каждое животное от скрепляющей их перемычки. Пони занервничали, дело шло туго. Возясь с четвертой лошадкой, Руджиеро вдруг поскользнулся и зашатался на осыпавшейся кромке тропы. Он непременно свалился бы вниз, если бы Сен-Жермен не схватил его за руку, помогая обрести равновесие. Ни господин, ни слуга не проронили ни слова, смолчал и Тцоа Лим, но с этой поры он начал поглядывать на своего нанимателя с уважительным удивлением.

Стало совсем темно, когда они добрались наконец до дорожной развилки. Ветер, взбесившись, свистел в расщелинах скал, обещая нелегкую ночь. Уход за пони отнял у них добрый час, потом Руджиеро удалось уже ощупью набрать топлива для костра, а Сен-Жермен с Тцоа Лимом соорудили ночное укрытие.

Сен-Жермен просидел свое караульное время на одном из ящиков, наполненных карпатской землей. Вооруженный длинным византийским мечом, он чувствовал себя довольно уверенно. Прекрасный клинок был намного легче европейских увесистых палашей и гораздо лучше их сбалансирован. Его рукоять не блистала отделкой, зато имела полезные поперечины для защиты руки. Закаленная дамасская сталь пряталась в ножнах верблюжьей кожи, в походе они упруго подрагивали за спиною владельца, но сейчас, когда наконец хлынул дождь, Сен-Жермен отстегнул их вместе с мечом и обернул куском промасленной ткани. Сам же он не укрылся ничем и промок до костей, надеясь, что холод и дрожь отвлекут его от горестных воспоминаний, однако перед его мысленным взором неотступно стояла Чи-Ю.

Утром он был молчалив, да и холодная морось никак не располагала к оживленным разговорам, мужчины обменивались лишь краткими замечаниями, сворачивая лагерь и седлая понурых лошадок.

Из-за дальней скалы вдруг вывернулось небольшое стадо золотистых животных, похожих на антилоп. Они деловито объедали кусты рододендронов.

— Как вы их называете? — спросил Сен-Жермен.

— Текинами, — сказал Тцоа Лим. — Их тут еще два вида, но те гораздо пугливей.

Руджиеро облизнул пересохшие губы.

— Они походят на коз.

— На непальских, — кивнул Сен-Жермен. — Те очень доверчивы. Я видел их, путешествуя по Шелковому пути. Нельзя ли попробовать подманить к себе крайнюю самку?

— Не стоит стараний. Непальские козы идут на приманку, текинов не проведешь.

Их голоса донеслись до изящных животных, старый вожак поднял морду и булькающе всхрапнул. Все стадо бросилось вверх по склону отрога и вскоре исчезло в кустах.

— Встреча с текинами считается доброй приметой. Путников, их увидевших, не поразит камнепад. — Тцоа Лим пожал плечами, показывая, что не разделяет подобные суеверия, хотя и не отрицает, что в них что-то есть.

Руджиеро, снимавший шкуры с шестов, язвительно хмыкнул:

— Лучшим подспорьем для путников является правильная и своевременная упаковка вещей.

— Весьма справедливо, — откликнулся Сен-Жермен и занялся пони.

К полудню перед ними открылся вид на Чио-Чо. Каменная огромная крепость с массивными, наглухо запертыми воротами выглядела очень внушительно, гладкие стены ее были почти отвесными, мрачные квадратные башни возвышались над крутыми скатами крыш.

— Вход поменьше, — пояснил Тцоа Лим с напускным безразличием, — имеется и на другой стороне, но все подходы к нему простреливаются, неприятелю в Чио-Чо проникнуть нельзя.

— А с гор? — спросил Сен-Жермен, ибо над крепостью возвышались угрюмые скаты.

— Только по веревочным лестницам. Некий воитель пытался это проделать, но защитники Чио-Чо поджидали на стенах и перебили спускающихся захватчиков — одного за другим.

Сен-Жермен невольно сравнивал Чио-Чо с Мао-Та, и вторая крепость казалась ему жалким подобием первой. Тут камни, там дерево, тут скалы, там открытое место. За отвесными стенами мрачной громадины наверняка могли разместиться семь-восемь сотен бойцов, в то время как застава Чи-Ю вмещала лишь сотню-другую. Чио-Чо явно господствовала над всем этим горным районом, Мао-Та, как показали события, не смогла обеспечить защиту и двух небольших долин.

— Когда ее строили? — спросил Руджиеро.

— Говорят, что во времена династии Хан. Впрочем, верно ли это, не знаю. Сейчас все старинное относят к тем временам. — Тцоа поглядел на крепость. — А в той постройке на повороте дороги живет сам людоед.

Указанное строение на фоне внушительной цитадели казалось бы совсем небольшим, если бы его островерхую крышу не подпирали колонны, грубо вытесанные из огромных сосновых стволов.

— Подходящее обиталище для великана, — задумчиво сказал Сен-Жермен и хлопнул своего пони по крупу.

— Ты ведь не собираешься дразнить его, я надеюсь? — Голос проводника срывался от беспокойства.

— Кому-то из нас все равно придется его раздразнить.

Сен-Жермен закинул руку за спину и притронулся к рукояти меча, второй рукой ощупывая боевой франкский топорик. Заткнутый за широкий кожаный пояс, тот не годился для ближнего боя, но как метательное оружие был просто незаменим. Он помедлил мгновение, затем спешился и пошел по тропе.

Яростный и тревожный вопль пронзил тишину. Сен-Жермен замер на месте и вскинул вверх руки, показывая, что они пусты. Ему захотелось оглянуться на спутников, но он не стал этого делать. Важнее понять, почему и откуда кричат, чем выяснять, что творится в тылу.

Когда эхо вопля угасло, раздался колокольный удар, он широко раскатился по воздуху, его поддержал барабанный бой, схожий с рокотом штормящего моря.

На стены крепости Чио-Чо высыпали лучники, их луки были опущены, кто-то швырнул на тропу подошву старого сапога.

Взвыл рог, и, повинуясь сигналу, стрелки вскинули луки, однако никто не спустил тетиву. Они стояли как статуи, целясь в жалкую горстку пришельцев, с высоты казавшихся просто козявками, которых легко раздавить.

Сен-Жермену были не внове подобные методы устрашения, назначенные к тому, чтобы прогнать нежеланных гостей или заставить их заплатить отступное за безопасный проход мимо охраняемых мест. Правая рука его медленно опустилась к затылку, вновь проверяя готовность меча.

Гром барабанов и завывания рога все нарастали, им вторило эхо, отражавшееся от скал. Шум бил по ушам, забеспокоились даже пони, и Сен-Жермен решил двинуться к крепости, надеясь тем самым положить всему этому бедламу конец.

Он сделал шаг, шум и вправду затих, но от придорожной постройки отделилась фигура — очень странная с виду, походившая на обрубок ветвистого и оплетенного металлом и кожей ствола. Сен-Жермен встречался с подобной воинской экипировкой только единожды, это было задолго до того, как монголы захватили Пекин. В богато изукрашенных ножнах важно ступающего воителя покоился длинный изогнутый меч. Лоб его охватывало нечто вроде короны, но, приглядевшись, Сен-Жермен понял, что это поблескивают зубья метательных звезд, размещавшихся в кожаном наголовнике и поставленных на ребро.