Джинн

— Да кто угодно!

— Я не знаю никаких волшебников!

Профессор пожал плечами. А над лужайкой разносились крики мисс Джонсон, переходившие в пронзительные вопли.

— Ну, хотя бы и Али-Баба! — крикнул профессор Кволт. — Это не так страшно!

Я кивнул и послушно сконцентрировал внимание на дырках в стержне ночных часов. Только поймав в них сфокусированное изображение Зимнего Порта, я тут же начал взывать к имени Али-Бабы, заорав что есть мочи.

— Громче! — сказал профессор.

Я заорал громче.

— Это бесполезно! — кричал профессор Кволт. — Громче!

— Али-Баба! — вопил я. — Али-Баба, иди к нам на помощь! Помоги мне, Али-Баба, ради всех смертных!

Тут зазвенели все окна в готической башне и сама башня взорвалась: во все стороны полетели осколки стекла и куски дерева, объятые пламенем обломки стучали и разбивались о крышу Зимнего Порта, из-под развалин башни вырос и поднялся высоко вверх крутящийся вихрь дыма и пыли, набиравший силу и издававший неописуемые звуки. Небо почернело от пыли, всех обдало горячими струями воздуха.

— Это ветер пустыни! — сказал профессор Кволт, его голос звучал так нервно, так беспомощно, что я не узнал старого сильного профессора.

— Али-Баба! — вновь возопил Я. — Али-Баба, помоги нам!

А джинн не теряя времени, с ужасным ревом разбушевавшегося торнадо, превратил весь дом в кучу хлама. Покончив с Зимним Портом, он начал резко увеличиваться в размерах, поднявшись в небо не меньше чем на сто футов, он вырывал кусты с корнями, а от старых деревянных ворот остались лишь петли да груда щепок.

Тогда я понял, что Али-Баба, где бы его дух ни находился, не собирается прийти к нам на выручку. Я ощущал полную беззащитность и одиночество. В отчаянии я ткнулся лбом в каменный пьедестал проклятых часов. Профессор Кволт слишком хорошо понимал, что наша песенка, скорее всего спета и никакими силами не удержать взбесившегося зла.

Оставалось только одно. Тогда, в башне, когда джинн хотел задушить меня, я увидел лицо Макса Грейвса и попросил Макса помочь мне. Может быть, он обладает какой-то неведомой мне возможностью — опять сумеет нас выручить? Я поднял голову. Джинн уже покончил с изгородью И приближался к нам, поднимая с лужайки тучи пыли, комьев земли и травы, во все стороны летели камни.

— Гарри! — закричал профессор Кволт. — Гарри, мы погибли!

Я пытался не слушать его. Я снова сконцентрировался на ночных часах и прошептал:

— Макс, помоги мне.

Я повторял эти слова снова и снова:

— Макс, помоги мне. Ради Бога, Макс.

И тут часы задрожали у меня под руками. Я почувствовал, что камень вновь разгорелся. Часы набирали силу. Внутри у меня было странное чувство пустоты, и я уже не знал, стою ли я на коленях на каменном пьедестале ночных часов или нахожусь в доме, я не понимал, что со мной вообще творится.

Потом я почувствовал, что расту. Я поднимаюсь вверх и вот уже выхожу из комнаты. Я иду через свет и тени в безмолвном доме. Я иду, как будто меня тянет колдовским магнитом. Я не чувствую под собой ног и даже не иду, а скольжу, как ленивый лыжник по пологому спуску. Коридор кажется бесконечным, а внутри меня покой и блаженство.

И тут я открыл глаза. Ветер завывал со страшным остервенением, он почти оглушил меня. Сквозь полусомкнутые ресницы я посмотрел вверх и увидел стометровый смерч. Джинн бесился и неистовствовал. Там, где он прошел, оставался разрушительный след, как от ядерной войны. Чтобы удержать равновесие, я схватился за часы покрепче и в отчаянии посмотрел на Анну и профессора.

— Анна! — крикнул я. — Профессор Кволт!

— Она очнулась! — орал в ответ профессор.

Анна все еще была страшно бледна, но, однако, борясь со слабостью, она пыталась подняться.

— Нам надо попробовать удрать отсюда к чертовой матери! — орал профессор Кволт. — Туда, где деревья, в парк. Ты готов?

— Я не слышу тебя, — крикнул я. — Ты уходи отсюда! Забери с собой Анну!

Но Анна, похоже, не собиралась бросать меня. Она подползла поближе, приподнявшись, бессильно облокотилась руками о каменный парапет часов, ее глаза были широко открыты и сверкали безумием, все тело тряслось.

— Анна!

Она потянула меня за рукав.

— Ты должен заставить себя! — крикнула она, собрав все силы. — Ты должен убить джинна! Гарри, пожалуйста, спаси нас!

— Анна, я не…

— Ты должен, Гарри! Ради меня, милый. Ты разве не понял — джинну нужна я! Мисс Джонсон была потомком сестры прекраснейшей девушки, а я — потомок самой этой девушки! Он хочет меня, Гарри! Он ждал все это время, и теперь он хочет меня.

Я беспомощно посмотрел на нее. Взбесившийся ветер был слишком силен, и теперь уже нечего было и думать убежать от него, я просто не знал, что делать. Сквозь пыль и дым я видел с трудом, а Анна смотрела на меня с ужасом и мольбой во взгляде.

— Анна! — крикнул я, как бы давая понять, что ничего не могу поделать.

И тут могучий смерч вырвал из земли каменные часы, и они развалились на сотни частей, которые падали вниз и больно ударяли меня по спине. Некоторые осколки порезали мне лицо и руки, и я, растерянный, потрясенный и окровавленный, упал на траву. Мелькнула мысль, что я скатываюсь с лестницы и качусь по гравиевой дороге, последним усилием воли я поднял голову и увидел, что Анна бежит через лужайку.

Профессор Кволт мчался за ней, пытаясь догнать, но разъяренный джинн поднял его и отбросил в сторону. Я слышал, как у Кволта при падении сломалась нога.

Анна еще какое-то время бежала впереди мчавшегося за ней джинна, который, как ветер, надвигался на нее огромной спиралью из травы и песка. Тут он напал на нее и в резком порыве сорвал с нее всю одежду, обрывки ткани взметнулись вверх к черному небу.

Дьявольский вихрь комьев земли и камней кружился прямо над Анной. Она в отчаянии подняла руки и попыталась заслонить голову от падающего града, но это ее не спасло: куски окровавленного скальпа были сорваны с ее головы и смешаны· ветром с пылью и травой. Картина, последовавшая вслед за этим, не могла даже присниться в кошмарном сне. Джинн быстро, кусок за куском, срывал кожу с ее тела, обнажая голые мускулы. Я видел, как затрепетали ее мышцы, как крылья, когда джинн снял кожу с рук.

Я увидел это перед тем, как уткнуться лицом в траву, ее брызжущие кровью внутренности взметнулись вверх. И как похоронная барабанная дробь ритуальных жертвоприношений, высоко в небе раздался стук ее расчлененных костей, которые вертелись в воздухе и бились друг о друга.

Джинн взвыл еще громче и начал двигаться ко мне. Я в порыве отчаяния попытался ползком добраться до берега моря; мой мозг работал четко, и я прекрасно осознавал, что, если джинн меня настигнет, меня ждет участь несчастной Анны.

И тут — я не знаю, как это объяснить, — низкий, спокойный и до боли знакомый голос мне сказал: остановись! Я попытался открыть глаза, но они были словно не мои.

Я скользил по траве, а надо мной кружился воздушный столб, и я видел разъяренные красные глаза джинна в облаке черной пыли. Я чувствовал, что я совершенно не боюсь его, что для меня он — не больше, чем разошедшийся грубиян, которого нужно поставить на место.

Я поднял руки и сказал:

— Стой! — затем еще раз, и, когда я повторил это в третий раз, ветер заметно ослабел и с пронизывающего свистящего рева перешел на более спокойный гул.

Мне казалось, что я двигаюсь назад, но не в пространстве, а в своих мыслях. Я видел планеты, звезды, темноту и ослепительные вспышки света. Я слышал голоса, все они сливались в один. Я ехал мимо прекрасных, цветов, деревьев и гор. Я почувствовал, как что-то прикоснулось к моему лицу — мое лицо! — и потом все пропало, Но я уже ничего не видел и не слышал…

Я очнулся, поднялся на ноги, задыхаясь и кашляя. Лужайка была перекопана, как будто здесь потрудился экскаватор. Стояла поразительная тишина, не считая далеких бурлящих океанских волн. Я увидел профессора Кволта, подошел к нему и заботливо спросил:

— Профессор?