Монстр (СИ)

Сколько времени продолжалась эта какофония звуков из плача и крика? Я не знаю. Мне казалось, что это длится вечность! И когда дверь в фургон отворилась и вошёл довольный Смеющийся Джек, весь залитый чужой кровью, с головой Жозефа в руке, я поняла, что это – всё. Конец цирка, который полгода назад принял в свои объятья девочку, с поломанной судьбой. Принял и дал надежду на то, что она сможет жить счастливой жизнью. Это… конец цирка «Арлекин».

Александр принял решение. Тяжёлое решение, но неизбежное. За всё это время он так и не нашёл способ разделить Смеющегося Джека и девушку так, чтобы не убить последнюю. Поэтому… Александр пожертвует ею. Он должен избавить мир от этого чудовища, чего бы ему это не стоило! И для этого… ради этого, он выберет меньшее из зол. Одна девушка против многих жертв. Несправедливо по отношению к девушке? Да! Но… другого выхода не было!

Александр закончил амулет для поиска Смеющегося Джека. Теперь он знал, где тот находится и мог проследить его путь. По какому-то безумному стечению обстоятельств, он был в том же городе, что и Александр. Это было хорошо. Значит, он сможет обезвредить Джека раньше, чем рассчитывал. Он начнёт свою охоту. Он начнёт свою охоту уже завтра.

========== Глава 14 ==========

— Ну, как, Амелия?! Тебе нравится?! — Джек поставил голову Жозефа прямо напротив моего лица.

Я шарахнулась. Попыталась… Нож, пригвоздивший меня к полу, не дал мне сдвинуться с места даже на миллиметр.

Глаза Жозефа были открыты. Мёртвые безжизненные глаза мужчины смотрели на меня! Мне казалось, что мертвец смотрит на меня с укором, осуждением!.. Хозяин цирка знал, что я виновата во всём! Он знал, что это я привела чёрно-белую смерть в свою семью! Он знал, что я позволила всему этому случиться!

— Убери! Убери это, Джек! — я больше не могла выносить этого немого укора мертвеца, его взгляд. — Убери, пожалуйста!

— Почему?! Я же так старался, чтобы сделать тебе приятное, Амелия! Ты же сама говорила, что он тебе, как отец! А папочка должен быть, как можно ближе, к своему ребёнку! Как же я могу убрать его от тебя?!

— Убери!.. Хватит… хватит меня мучить! Перестань!

— Перестать тебя мучить, Амелия?! — Джек присел рядом со мной на корточки. — С какой стати?! Ты же такая плохая девочка, Амелия! Непослушная Амелия!

Это слово… Это имя — «Амелия»… Оно сейчас наводило на меня настоящий ужас! Я боялась его… боялась его произношения… Боялась одного его звучания! Казалось, что в этом мире нет ничего более ужасного, отвратительного, чем… «Амелия»! Я не хотела этого слышать! Не хотела… не хотела иметь ничего общего с «Амелией», которую так истязает Смеющийся Джек! Ничего общего с «Амелией», которая так его злит!

— Перестань… пожалуйста, перестань меня так называть, Джек!

— Как, Амелия?! Как мне тебя не называть?! — продолжал издеваться клоун.

А глаза мертвеца продолжали смотреть на меня… Они продолжали обвинять меня… А это имя — «Амелия» — висело надо мной, словно, проклятье! Мне стало казаться, что стоит мне избавиться от чего-то одного из этих двух элементов кошмара, всё тут же станет хорошо! Стоит только избавиться от головы… или от имени… и я справлюсь со всем! Только… от головы невозможно было избавиться, без возможности двигаться. А сам Джек убирать её, вряд ли, станет. Значит… остаётся только одно? Избавиться от имени? Сделать так, чтобы «Амелия» исчезла навсегда!

— Джек, прошу… прошу, не называй меня «Амелией»! Прошу… позволь мне избавиться от этого имени!

— Избавиться от имени?! — несколько озадачился клоун. — Хм… Странное желание, не находишь?!

— Пожалуйста!..

— А тебе не кажется, что провинившейся собачке просить о чём-то, немного неправильно?! А как же, заглаживание вины и просьбы о прощении, Амелия?!

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — мне уже было всё равно, что он скажет — я была готова на всё, лишь бы, похоронить «Амелию»!

Джек, одним резким движением, выдернул нож из моих рук — я взвыла от боли. Встать я, всё равно, не смогла — мышцы сковало болью, а на ладони я упираться не могла, из-за той же боли. Кроме того, раны на руках кровоточили так, что я даже испугалась. Поэтому я, беспомощная и жалкая, как побитая собака, так и осталась лежать на полу.

— Ты знаешь, Амелия, как собаки просят прощения у хозяев? — спросил меня Смеющийся Джек.

— Виляют хвостом и смотрят виноватыми глазами? — предположила я. — Я смогу только виноватые глаза сделать — хвоста у меня нет.

Видимо, нервы сдали окончательно, если я осмелилась пошутить в этот момент. Но, Джек, как будто, этого и не заметил:

— Нет, Амелия. Хотя, думаю, твои виноватые глаза мне понравятся! Собаки, прося прощения, лижут руки хозяина! По крайней мере, мне нравится именно этот вариант! Ты же хочешь, чтобы я тебя простил, Амелия?!

— Ты же не серьёзно?! — в шоке посмотрела я на него.

Окровавленные руки Смеющегося Джека… Это была кровь артистов «Арлекина»! Кровь тех кто, до сегодняшнего дня, заботился обо мне! Кровь дорогих людей… Джек, на самом деле, хочет, чтобы я… чтобы я сделала это?!

— Если ты хочешь, чтобы я простил тебя, ты сделаешь это, Амелия! Если нет… давай развлекаться дальше! — рука Джека, недвусмысленно, погладила меня по обнажённому телу.

От последнего, я замерла от страха, почти перестав дышать. Чем это могло помочь, спрашивается? Ничем. От Джека не спастись, притворившись мёртвой. От него, вообще, никак не спастись! Никак и нигде…

— Выбирай, Амелия: либо ты просишь прощения за своё плохое поведение, либо тебе предстоит ещё очень и очень долго отдавать мне своё тело!

Выбирать? Из этого? Вновь, быть изнасилованной или попробовать на вкус кровь артистов? Лизать руки Джека? Что из этого хуже? Я… я знаю. Я не хочу ни того, ни другого, но… как ни странно, секс пугает меня гораздо больше! Чтобы больше не ощущать Смеющегося Джека так близко… Чтобы он больше не прикасался ко мне… Чтобы… чтобы этого больше никогда не было!.. Ради этого… ради этого я переступлю через себя… унижусь… сделаю то, что не могло присниться даже в самом страшном сне!

— Я… я сделаю это, — мне самой мой голос показался чужим — каким-то надломленным, глухим… не моим. — Я… я попрошу прощения.

Сказать, что эти слова дались мне с трудом? Это было бы обозначением очевидного. Я понимала, что после того, как я это сделаю, я… я умру. К сожалению, не в физическом смысле. «Но, ты же этого и хочешь, нет? — горько спросила я себя. — Ты хочешь избавиться от имени… Ты хочешь избавиться от своего прошлого… Ты… ты хочешь умереть… Пусть и не в буквальном смысле (твой личный кошмар не позволит тебе покинуть этот мир), но… ты, всё равно, хочешь смерти. Смерти „Амелии“…». Всё так. Всё, на самом деле, так! Отказаться от прошлого… Отказаться от самой себя… Что, после этого, станет со мной? Неизвестно, но я хочу верить, что будет лучше, чем сейчас. Будет легче. Главное, пережить этот момент и всё.

Джек, тем временем, встал и отошёл от меня на несколько шагов:

— Иди ко мне, Амелия! Иди и покажи, что ты чувствуешь себя виноватой передо мной!

Я плохо себе представляла, как смогу встать в этом состоянии. И смогу ли я это сделать, в принципе. Но Джека это, по всей видимости, это не волновало. Так я решила… Как выяснилось, я несколько ошиблась. Стоило мне только, с огромным трудом, попытаться встать на ноги, Смеющийся Джек, вновь, швырнул меня на пол и сказал:

— Никогда не видел, чтобы собаки ходили на двух ногах! А ты, Амелия?!

Когда я поняла, что он хочет от меня, меня передёрнуло! Худшего унижения в моей жизни ещё не было! Этот клоун, действительно, считает меня за собаку?! Он предлагает мне ползти к его ногам на четвереньках?! Но… либо так, либо будет насилие… Лучше уж быть собакой, чем… чем, кем? Кем считает меня Джек, насилуя? Никем… Его не интересует сам секс. Его интересует пытка. Вот и всё. Но, при этом, я для него — никто. Лучше, на самом деле, быть его верной собакой, чем… никем. Вещью… Ужасное рассуждение? Неправильный вывод? Где моя гордость? Сдохла. Гордость, чувство собственного достоинства… Это не то, что можно позволить себе при такой жизни. Плевать на гордость. Плевать на всё. Я, всего лишь, хочу жить и, при этом, не страдать!