Не ложись спать!

Я побежал вниз прямо в пижаме. С непривычки было трудно управлять такими большими ногами. И на третьей ступеньке я подвернул лодыжку.

– Нееет!

БАХ!

Я пересчитал все ступеньки и упал лицом вниз у самых дверей кухни.

Грег и Пам, естественно, оживились.

– Отлично, Мэтт, – сказал Грег. – Десять очков!

Я поднялся на ноги. Мне было не до шуточек Грега. Я торопился поговорить с мамой.

Она сидела за кухонным столом и ела яичницу.

– Мама! – крикнул я. – Посмотри на меня!

Она взглянула на меня.

– Я вижу тебя. Ты ещё не одет. Поспеши, а то опоздаешь в школу.

– Но, мама, – упорствовал я, – я стал подростком!

– Вижу, – сказала мама. – А теперь поторопись. Я выезжаю через пятнадцать минут.

– Да, побыстрее, Мэтт, – пропищала Пам. – А то мы из‑за тебя опоздаем в школу.

Я повернулся, чтобы ответить ей. И… слова застряли у меня в горле. Они с Грегом сидели за столом и ели овсянку. Казалось бы, ничего особенного.

Но только они тоже выглядели не так, как раньше. Если мне стало шестнадцать, то им должно было быть девятнадцать и двадцать. Однако – ничего подобного.

Они выглядели на одиннадцать и двенадцать лет! Они стали моложе!

– Но это невозможно! – застонал я.

– Это невозможно! – повторил Грег, передразнивая меня.

Пам захихикала.

– Мама, послушай меня! – взмолился я. – Происходит что‑то странное. Ещё вчера мне было двенадцать лет, а сегодня – целых шестнадцать!

– Сам ты странный! – пошутил Грег.

Они с Пам засмеялись. Всё такие же противные, как и тогда, когда были старше.

Мама меня едва слушала. Я потянул её за руку, чтобы привлечь внимание.

– Мама! Пам и Грег – мои старшие сестра и брат. Но теперь вдруг они стали младше! Разве ты не помнишь? Грег – самый старший!

– Мэтт спятил! – засмеялся Грег. – Спятил! Спятил!

Пам повалилась на пол от смеха.

Мама встала и отнесла свою тарелку в мойку.

– Мэтт, у меня нет времени. Сейчас же иди наверх и переоденься.

– Но, мама…

– Быстро!

Что оставалось делать? Никто не слушал меня. Все они вели себя так, будто всё было как всегда.

Я поднялся наверх и стал одеваться. Но моей прежней одежды нигде не было. Шкаф был набит вещами, которые я раньше никогда не видел.

И она вся подходила к моему новому росту.

Может быть, это какая‑то шутка? – думал я, надевая кроссовки сорок второго размера.

Грег вполне способен устроить любой розыгрыш, но как? Не мог же он заставить меня вырасти, а себя сделать меньше?

Даже Грегу такое не под силу.

И тут прибежал Бигги.

– О, нет! – закричал я. – Отойди, Бигги, отойди!

Бигги подбежал и лизнул мне ногу. Он не рычал. И не кусался. И вилял хвостом.

Вот это да! – подумал я. Всё идёт как‑то не так!

– Мэтт, мы уезжаем! – прокричала мама.

Я поспешил вниз. Все уже сидели в машине.

Мама повезла нас в школу. Мы подъехали к начальной школе Мэдисон (начальное образование в США начинается с шести лет и заканчивается чаще всего восьмым классом), где я учился, и я вышел из машины.

– Мэтт, – посмотрела на меня мама, – куда это ты собрался? Садись обратно!

– Я пошёл в школу, – объяснил я. – Думаю, ты не будешь возражать? – пошутил я.

– До свидания, мама, – прощебетала Пам.

Они с Грегом поцеловали маму и выпорхнули из машины. И понеслись к школе.

– Довольно валять дурака, Мэтт, – сказала мама. – Так я опоздаю на работу.

Я сел в машину. Мама проехала ещё пару миль и остановилась… перед средней школой.

– Ну вот, Мэтт, – сказала она, – выходи.

Я чуть не задохнулся. Средняя школа!

– Но я же не могу учиться в средней школе! – запротестовал я.

– Что с тобой сегодня? – Мама потянулась через переднее сиденье и открыла дверцу. – Выходи же!

Пришлось выйти. Выбора у меня не было.

– Хорошего тебе дня! – сказала мама и уехала.

Я бросил на эту школу один‑единственный взгляд и понял, что хорошего дня у меня не будет.

4

Зазвонил звонок. Большие незнакомые ребята потянулись к школьному зданию.

– Давай, парень, поворачивайся, – подтолкнул меня к дверям учитель.

У меня подвело живот. Это напоминало первый день в школе – миллион лет назад.

Я чуть не застонал. Ну как я могу идти в среднюю школу! Я ведь только в седьмом классе!

Я шёл по коридору вместе с сотней других ребят. Куда же мне теперь, с беспокойством думал я. Мне даже неизвестно, в каком я классе.

Здоровенный парень в футбольной куртке подошёл ко мне и в упор посмотрел на меня.

– Хм, привет, – промямлил я.

Что это за парень?

Он не шелохнулся. И не сказал ни слова. Просто стоял нос к носу со мной.

– Хм, послушай, – начал я. – Я забыл, в какой класс мне идти. Ты не знаешь, где тут учат ребят… ну… моего возраста?

Большой, очень большой парень открыл рот:

– Ты, дрянной паршивец, – пробормотал он, – вот теперь я поквитаюсь с тобой за вчерашнее.

– За вчерашнее? – У меня заколотилось сердце. О чём это он говорит? – Я что‑то сделал тебе? Этого не может быть. Меня вчера здесь не было.

Он положил свои громадные лапы мне на плечи и сжал их.

– Ой! – вскрикнул я.

– Сегодня после школы, – медленно проговорил парень, – ты своё получишь.

Он отпустил меня и медленно пошёл по коридору с таким видом, будто был хозяином всей школы.

Я с перепугу юркнул в первый попавшийся класс и сел за последний стол.

Перед доской появилась высокая женщина с тёмными вьющимися волосами.

– Здравствуйте, друзья, – поздоровалась она, и все затихли. – Откройте ваши учебники на сто пятьдесят седьмой странице.

Какой же это класс? – подумал я. И увидел, как сидящая рядом девушка вынула из сумки книгу. Посмотрел на обложку.

Нет. О, нет.

Этого не может быть.

«Современные математические исчисления», – прочитал я.

Исчисления! Я даже такого слова не слышал.

Мне вообще плохо давалась математика. А тут – исчисления!

Учительница, прищурившись, посмотрела на меня.

– Мэтт! Разве ты учишься в моём классе?

– Нет! – воскликнул я, вскакивая с места, – В этом классе я учиться не должен, это точно!

– Ты в моём двадцать третьем классе, Мэтт, – сказала учительница. – Хочешь, чтобы тебя в него перевели?

– Нет, нет, всё нормально! – Я начал медленно пятиться вон из класса. – Просто я перепутал… перепутал, только и всего!

И поспешил убраться из класса. С этим всё, больше я в этот класс не вернусь. Думаю, с математикой на сегодня я покончил.

Но что же мне теперь делать?

Я пошёл по коридору. Снова звонок. Другой учитель, низкорослый полный мужчина в очках, остановился у дверей одного из классов. И посмотрел на меня.

– Ты снова опаздываешь, Амстердам, – пролаял он. – Ну, заходи же, заходи.

Как тут откажешься. Я подумал: а вдруг здесь изучают предмет, с которым мне удастся справиться? Вдруг этот урок английского, например, где читают комиксы.

Я оказался на уроке английского, всё в порядке.

Но здесь читали не комиксы. Здесь читали Анну Каренину.

И снова мне не повезло.

Прежде всего, в этой книге было десять тысяч страниц. Во‑вторых, все её уже читали, а я – нет. В третьих, если я стану читать её, то и за миллион лет не пойму, что там происходит.

– Так как ты последним пришёл в класс, Амстердам, – сказал учитель, – то будешь читать первым. Начинай со страницы сорок семь.

Я сел на место и пошарил кругом.

– Ммм, сэр, – я не знал фамилии учителя. – Ммм, у меня нет книги.

– Ну, конечно, у тебя её нет, – вздохнул учитель. – Робертсон, не будете ли вы так любезны одолжить свою книгу Амстердаму?

Робертсон оказалась девушкой, которая сидела рядом со мной. И что это такое с учителем? Он называет всех только по фамилии.

Девушка передала мне книгу.

– Благодарю вас, Робертсон.