Мечты сбываются

ки черновик своей диссертации и устроился напротив жены. Но сосредоточиться на "процессах дугогашения в камерах с деионными решетками" не удавалось. От молчаливой супруги веяло зловещим холодком. Дочка облизывала липкие пальчики.

Ф. отложил черновик и уставился прямо перед собой. То есть - на гладкие, покрытые ровным светло-шоколадным загаром ноги жены. Изумительные ноги. Глядя на них, Ф. думал, до чего же глупо устроены самцы. Вот взять его, например. Ради того, чтобы два-три раза в неделю в течение нескольких минут держаться за эти роскошные ляжки, он пожертвовал друзьями, карьерой, своим личным временем и привычками, продал родительский дом, с которым было связано много прекрасных воспоминаний, работал как каторжный и примерно так же отдыхал. Соблюдая какие-то нелепые "приличия", он бывал с нею в чуждых ему компаниях, ходил в гости к людям, с которыми ему было не о чем говорить, сопровождал ее на концерты, во время которых ему хотелось заткнуть уши, покупал "бестселлеры", делая их еще большими "бестселлерами", чтобы ей было о чем болтать в обществе таких же пустозвонов, как она сама, и смирился с мещанскими салфеточками и вазочками, плодившимися в его квартире с невероятной быстротой. А как насчет общих интересов, о которых болтают психологи? "Деионные решетки"? О Господи! - она и слов-то таких не знала! Сексуальная совместимость? И это тоже, оказывается, имело срок годности, по истечении которого в спальне начинало пахнуть тухлыми яйцами...

Заскучавшая дочка заныла и стала приставать:

- Папа, поиграй со мной! Ну пожалуйста...

Он предложил ей на выбор шахматы, карты, домино. О детских книжках он даже не заикался. Все равно бесполезно - это поколение не интересовалось книжками.

- Давай играть в бутик, - сказала дочка после того, как отмела его предложения одним взмахом ручки.

- Во что?!

- В бутик. Ну, разве ты не понимаешь, это такой магазин...

Он вздохнул.

- Поиграй с мамой.

- Мама занята, - откликнулась жена, не вынимая лица из журнального разворота.

- Чем же ты, черт возьми, занята? - спросил Ф. очень тихо. - Что там, модный фасон трусиков?

Она подняла голову, смерила его взглядом и процедила, окатив волной ледяного презрения:

- Эти трусики тебе не по карману... дорогой мой.

Ф. расхохотался. Слава богу, на трусики ему было плевать. Существовало нечто действительно важное, кроме всей блестящей мишуры, к которой тянулась ее примитивная душа, несмотря на тщетные попытки воспарить и приобщиться к скользкому миру искусства. Существовало также нечто, кроме суетливого "праздника", которого жаждал ее поверхностный, своеобразно устроенный ум, предназначенный, кажется, исключительно для того, чтобы побеждать в словесных пикировках. Достоинство - вот это у нее было. Даже с избытком. Правда, та разновидность достоинства, неотличимая от мелкого тщеславия, которая является порождением сиюминутного успеха среди себе подобных. "Но если рядом не будет посредственностей, в толпе которых ты блистаешь, и если