Ideal (СИ)

Одним махом опрокинув в рот остатки абсента, Тайлер рассчитался с барменом и, ещё раз взглянув на странного типа, чуть шатаясь, покинул клуб.

====== 3. ======

Следующим утром его разбудил телефонный звонок. Разрываясь по винтикам и треща, как чокнутый, аппарат словно вознамерился расколотить его голову в ничто.

С трудом нащупав трубку в скоплении домашнего хлама, Тайлер наконец заткнул телефон.

- Что? – ему было плевать, кто был на том конце провода, он умирал от головной боли и похмельной слабости. Глаза не открывались – дневной свет резал хуже бритвы.

- «Тай! Тай, прошу, помоги мне – я не знаю, что случилось!!!» – он не сразу понял, что рыдающий и вопящий голос в трубке принадлежал Моне.

- Да не ори ты… – выдохнул он в трубку, едва держась в вертикальном положении. – В чём дело?

- «Грэг. Он… мы вчера расслаблялись… А сегодня я проснулась, а он… Боже, Тай, что мне делать? Что делать?!!» – она снова зарыдала, а Тайлер просто застыл с плачущей трубкой в руке, пытаясь осознать, что только что услышал.

- Погоди…- пробормотал он, снова поднося телефон к уху, – Ты хочешь сказать, что Грэг…

- «Мёртв он, Тайлер! Мёртв!!! Труп! Жмурик! Покойник, ясно?!!» – у неё начиналась истерика с переходом в ярость.

- Да заткнись ты, дура!!! – заорал он в трубку, согнувшись пополам от головной боли, – Сиди на месте и никуда не двигайся! Я сейчас приеду.

- «Ага…»

К тому моменту, как добрался до дома Моны, он сам был близок к смерти: голова по-прежнему раскалывалась, а тело категорично не желало быстро двигаться и впервые за свою жизнь Тайлеру пришлось воспользоваться лифтом, чтобы подняться к Моне.

Она ждала его в прихожей – в спальню не решалась зайти. Стоило ему нажать на кнопку звонка, как дверь открылась и его буквально втащили в квартиру.

- Тай… – Мона – бледная и зарёванная, судорожно докуривала сигарету, глядя на него круглыми от ужаса глазами.

- Где он? – спросил Тайлер.

- В… В спальне, – почти спокойным голосом ответила она. – Можно я не пойду?.. Прошу тебя.

- Ладно. Сиди тут, – он прошёл в глубь квартиры и в указанной комнате обнаружил труп Грэга. Серовато-белый, ударник лежал на кровати. Рядом покоилась перевёрнутая пепельница. Окурки и пепел запачкали оранжевую простыню. Было ощущение, что пепельницу перевернули в пылу не то борьбы, не то конвульсий.

Тяжело вздохнув, Тайлер сел на кровать, возле трупа. Его слегка замутило от происходящего. Скользя взглядом по неестественно неподвижному телу, он обнаружил любопытную деталь: на сгибе локтя виднелся синий след от укола. Они принимали что-то тяжёлое. Героин? Морфий?

- Какую дрянь вы кололи себе? – вернувшись в коридор, спросил он.

- Эйч, – коротко прошептала она, доставая последнюю сигарету из пачки. – Решили попробовать разок.

Только разок.

Словно в насмешку, этот день напоминал типичный день похорон из голливудского фильма: было пасмурно, непривычно холодно для начала сентября, и время от времени начинал накрапывать дождь.

Толпа людей в чёрном собралась возле одной из могил, вокруг ещё не ведавшего земли гроба. У Грэга было много друзей и знакомых.

Мать рыдала, отец Грэга стоял, как неживой. Священник монотонно читал псалмы. Мона – вся в белом (она была буддисткой), сидела на траве, опустив голову. Она не двигалась, только время от времени из-под коротких чёрно-огненных дредов на белоснежные колени капал не-дождь.

Тайлер смотрел на чёрный гроб с траурно-белым Грэгом, будучи не в силах даже пошевелиться. Его словно сковал какой-то внутренний паралич: не было сил даже на то, чтобы почесать висок. Это раздражало. Но в какой-то момент он всё же нашёл в себе силы и повернул голову.

Это снова был тот тип в чёрном. Только в этот раз рубашка была благовоспитанно застёгнута на все пуговицы, а бледные запястья плотно обхватывали широкие манжеты. Он что – знал Грэга? Вполне возможно. Тайлер, в противоположность покойному, был по сути своей отшельником и практически не знал окружения Грэга.

Скрестив на груди руки, парень также, как и он смотрел на гроб и слушал проповедь священника. Настолько готичный в своей классике, что Тайлер на мгновение ощутил себя глупо в своих драных джинсах и спортивной толстовке.

Однако, когда через некоторое время он снова повернул голову в невольном желании взглянуть, что делает незнакомец, то никого не обнаружил.

«Ушёл», – подумал Тайлер.

Когда церемония погребения завершилась и люди начали медленно разбредаться кто куда, он решил узнать, кем приходился тот парень Грэгу. Что-то в нём задевало Тайлера за живое, не давая понять – нравится ему этот тип или нет.

Однако, поспрашивав у присутствующих насчёт этого, Тайлер не выяснил ровным счётом ничего. Никто не знал человека с длинными волосами. Более того, никто даже не заметил его присутствия.

Мона осталась стоять у свежей могилы белой статуей.

Из чьего-то автомобиля на обочине голос Билли Холлидей протяжно выводил «Мрачное воскресенье».

Была среда.

====== 4. ======

Со дня похорон Грэга прошло три дня. Тайлер пытался дозвониться до Моны, но она взяла трубку лишь однажды.

- «Я виновата, Тай», – сказала она уставшим, но спокойным голосом, – «Из-за меня это всё вышло. Не звони мне пока, хочу побыть одна».

Гудки.

Это «пока» обнадёживало и ослабляло опасения, что Мона может с собой что-то сделать в приступе вины. И он решил ждать.

Угнетённое состояние духа дало ещё одно действие – бессонница. Целые ночи он проводил на балконе в компании пачки «Winston» или же бесцельно шатался по пестрящему иллюминацией Лос-Анджелесу. Всё это довершалось чувством глухой пустоты и одиночества. Хотелось куда-то идти – не важно, куда. Как бешеная собака, почти каждую ночь Тайлер наматывал по десятку километров в своих бесцельных блужданиях по городу. Тут и там попадались то весёлые компании, то шлюхи, зазывно манящие наманекюренными руками, похожими на тонких бледных пауков, но ему ничего не хотелось. Только идти – как можно быстрее, словно бы он пытался от чего-то убежать. Или от кого-то.

Он был уже на пути к дому, когда на глаза ему попалась вывеска круглосуточного магазина. После долгой прогулки он замёрз, но ему дико хотелось пить. Чего-то покрепче.

Взяв бутылку «White Horse», Тайлер отвинтил крышку и сделал приличный глоток, тут же чувствуя, как тепло распространяется от горла по пищеводу, охватывая всё тело.

Ночная улица была пустынна и тиха. Только с магистрали доносился шум проносящихся мимо автомобилей.

Тайлер прислонился к кирпичной стене, пригубляя ещё виски и наблюдая лёгкий пар, вырывающийся изо рта в холодную кобальтовую синеву ночи.

Перед глазами мелькнул силуэт прохожего. Он не привлёк бы внимания Тайлера, если бы ни голое плечо, испещрённое татуировкой разбитых звеньев цепи.

Чуть не подавившись, Тайлер вытер губы рукавом куртки и сорвался с места.

Снова он. В этот раз нельзя было его упустить.

Длинноволосый парень двигался на удивление быстро и был уже у ближайшего поворота. Одет совершенно не по погоде – свитер с горлом, но без рукавов, кожаные штаны и широкие браслеты-ремни на запястьях.

Нагнав уже за углом, Тайлер мёртвой хваткой вцепился в плечо типа в чёрном и развернул к себе лицом.

Его слегка покачивало, а в голове стоял полнейший сумбур. Парень, которого он всё ещё продолжал крепко держать, тоже казался слегка пьяным: по крайней мере, лёгкая улыбка, скользнувшая по губам, точно не могла принадлежать человеку в трезвом уме. Да и кто стал бы улыбаться, если бы его внезапно схватили из-за угла на улице посреди ночи? Или…

«Ты что – знал, что я здесь буду? Следил за мной?», – хотел спросить Тайлер, но почему-то не смог выдавить из себя ни звука. Слова застряли где-то в горле, стало трудно дышать: всё потому что на него смотрели так, словно давно знали его. И не просто знали – чувствовали, ощущали малейшие колебания его эмоций, настроения, мысли... Тайлер вдруг ощутил себя совершенно прозрачным, но холоднее от этого не стало. Напротив – внутри него словно что-то взорвалось и опалило с ног до головы. У него даже руки задрожали. Он ощутил такую жажду близости, что едва ли мог соображать.