Странствующий цирк вампиров

Домой.

Я вспомнил, что мы там натворили.

Все это буквально обрушилось на меня: как мы пробрались в ее спальню, рассматривали ее вещи, как Расти баловался с лифчиком ее матери, разбитая ваза и духи и весь этот ужасный беспорядок, который мы после себя оставили. Неприятная горячая волна прошла по моей спине.

Расти бросил на меня тревожный взгляд.

И тут мне в голову пришла спасительная мысль. Стараясь не показать облегчения, я слегка нахмурился и предложил:

— Может, нам стоит сначала зайти к Ли, рассказать ей все и узнать, что она об этом думает?

Расти посмотрел на меня с обидой:

— Если она узнает, что они сделали, она не возьмет нас на представление.

Я посмотрел на него с удивлением, поражаясь, что он не сообразил, зачем я это придумал. Если мы пойдем к Ли, нам не придется идти к дому Слим. Беспорядок в комнате ее матери рано или поздно будет обнаружен, но я бы предпочел, чтобы это случилось как можнопозже.

— Ей не следуетнас туда брать, — сказала Слим. — Вообще никому не стоит идти на это представление.

— Все равно, — добавил я, — мы должнырассказать Ли обо всем, что произошло.

— Ничего мы не должны.

— Должны. Иначе она будет нас ждать, — настаивал я. И пояснил для Слим: — Мы договорились прийти к ее дому в 10.30 вечера. — Затем снова обратился к Расти: — Мы не можем просто не прийти, если она будет нас ждать.

— Ну так мы придем.Я лично не вижу никаких проблем.

— Думаю, нам все-таки надо ей все рассказать прямо сейчас, — сказал я.

Слим согласно кивнула.

— Кроме того, — добавил я, — Ли живет ближе, чем Слим. Мы можем сначала зайти к ней и взять бинтов.

Расти открыл было рот, но тут, наконец, искра понимания появилась в его глазах.

До него дошло.

Дошло хотя бы что-то.

— Хорошая мысль, — сказал он. — Бинты. У Ли обязательноесть бинты. У всех есть бинты. Отлично. Давайте сначала зайдем к Ли.

— Ну вот и ладно, — подытожила Слим.

Без лишних слов я поднял одну ногу и стянул кроссовку.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Слим.

— Отдаю тебе мою обувь.

— Не надо.

Я улыбнулся ей, пожал плечами и снял вторую кроссовку. Протянув обе Слим, я сказал:

— Я настаиваю.

— Эй, я же говорю: не надо. Я не могу забрать у тебя кроссовки.

— Конечно, можешь.

— Если она не хочет их надевать. — начал Расти, но я посмотрел на него так, что он тут же заткнулся.

— Пожалуйста, — попросил я, — надень их.

— Я не.

— Если бы ты не бросила своикроссовки, меня бы покусала собака.

— Рада была помочь.

— Эй, это ябросал кроссовки, — напомнил мне Расти.

— Ты отлично справился, — успокоил его я.

— Спас твою задницу.

— Знаю. Вы оба меня спасли.

— Ага. Вот и не забудь об этом, когда решишь испортить мне сегодняшний вечер.

— Ладно, — сказал я и попросил Слим: — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты надела мои кроссовки.

— Но как же ты?

— А я и так нормально пройдусь.

С немного смущенным, но благодарным видом она сдалась.

— Хорошо, — забрав у меня кроссовки, Слим устроилась на стволе упавшего дерева, поставив кроссовки на землю перед собой. Мы с Расти наблюдали, как она положила одну ногу на колено и развернула защищавшую ее рубашку. Подошва ее босой ноги была грязной, и, прежде чем она натянула кроссовку, я заметил кровь.

— Ты поранила ноги? — забеспокоился я.

— Просто несколько небольших порезов. Ничего страшного, — она бросила рубашку на землю и занялась второй ногой.

Надев обе кроссовки, она поднялась и заметила:

— Так гораздо лучше.

Взяв наши рубашки с земли, она покачала головой:

— Они здорово испорчены, ребята. Простите.

Рубашки были не только покрыты грязью и кровью, но и порваны в нескольких местах.

— Вам они нужны? — спросила Слим.

Расти помотал головой.

— Мы можем выкинуть их, когда доберемся до города, — сказал я, протягивая руку. — Я пока могу их понести.

Слим собиралась было отдать рубашки мне, и тут Расти спросил:

— А ты не хочешь надеть одну из них?

— Вот уж спасибо. Они же грязные. Хочешь, чтобы я подхватила инфекцию?

— Ты не можешь разгуливать по городу в таком виде. Все станут интересоваться, как ты умудрилась так пораниться.

Я кивнул:

— Тебе действительно следует надеть рубашку.

Она хмуро взглянула на те, что держала в руке.

— Лучше уж пусть люди увидят мои.

— Ты можешь взять мою, — сказал Расти, расстегивая пуговицы своей рубашки.

Замотав головой, Слим возразила:

— Она вся заляпается кровью. Я испортила достаточно рубашек на сегодня.

— Я настаиваю, — сказал Расти.

— Нет, правда.

— Ты же взяла кроссовки Дуайта.

— Ладно.

Он снял рубашку.

— Спасибо, — Слим отдала порванные рубашки мне и подошла к Расти. — Лучше надень ее на меня сам, — попросила она, поворачиваясь к нему спиной.

Расти улыбнулся мне с видом одновременно самодовольным и смущенным и осторожно натянул рубашку на Слим.

— Вот так, готово, — сказал он.

Повернувшись к нам, Слим застегнула несколько пуговиц на груди и поблагодарила:

— Спасибо, ребята.

Рубашка была ей сильно велика и свисала с плеч так, что рукава доставали до локтей. Нагрудный карман оказался где-то под левой грудью, а подол был таким длинным, что полностью закрывал ее обрезанные джинсы.

Слим выглядела такой трогательной, что было почти больно на нее смотреть.

Мне захотелось обнять ее и никогда больше не отпускать.

Вместо этого я стоял на месте, уставившись на нее и едва не плача.

Я не знаю, что такого особенного было в Слим.

Несколько часов назад я видел Ли в рубашке моего брата. И хотя она сидела на ней почти так же, как рубашка Расти — на Слим, несмотря на то, что Ли — одна из самых красивых женщин, каких мне приходилось видеть, ее вид не заставлял меня чувствовать себя так, будто мое сердце вот-вот разорвется.

Может быть, Ли не была трогательной?

Слим была трогательной. Ли — восхитительной.

Мне нравились они обе. Они обе вызывали у меня волнение. Но каждая по-своему. И каждая — разный видволнения. В разных… местах.

— В чем дело? — спросила Слим.

— Ни в чем.

— Мы можем идти?

— Ага.

— Ну вот и пошли, — поторопил Расти и пошел вперед. Слим — следом за ним. Я — за ней, наблюдая за тем, как она идет.

У меня на ногах остались только носки, и сквозь них я чувствовал каждую веточку и камешек на земле. Я не возражал. Даже радовался тому, что страдали мои ноги, а не подошвы Слим.

Когда мы дошли то Третьего шоссе, я окликнул их:

— Погодите.

Я проверил подошвы своих ног. Носки собрали на себя землю и лесной мусор, но еще не успели порваться.

— Хочешь обратно свои кроссовки? — предложила Слим.

— Нет, все нормально, — я снял носки и сунул их в карманы джинсов, после чего мы продолжили путь в город.

Глава 21

Когда мы подошли к окраине города, я снова вспомнил о Битси. Видимо, она все-таки не пошла за нами, и сейчас, обиженная моим предательством, плакала в своей комнате. Я снова почувствовал себя отвратительно из-за того, что обманул ее.

Как же трудно не чувствовать себя виноватым!

Все должно было быть великолепно, потому что Слим нашлась, живая и здоровая.

Но нет. Я чувствовал себя погано из-за Битси. Из-за того, что мы натворили в доме Слим. Из-за того, что я ударил Расти. Из-за несчастной шавки, которую люди из вампирского цирка закололи копьями. Из-за черт знает чего еще.

И, в конце концов, все шло к тому, что нам вообще не удастся увидеть представление Странствующего Цирка Вампиров.

Хотя все могло быть и хуже. По крайней мере, мы шли не к дому Слим.

Когда мы вышли на улицу, где жила Ли, я издалека увидел ее пикап.

— Она дома.