G.O.G.R. (СИ)

- Где это ты служил?? – услыхав небывалый рассказ сержанта Барсукова, полковник Девятко мигом ожил и прибежал бегом.

Пихнув Петра Ивановича, он установился напротив Барсукова и даже вцепился пальцами в его воротник.

- Рассказывай! – потребовал он.

- Тут раньше другая часть была, – начал Барсуков, пытаясь выручить свой воротник, чтобы полковник не мял его. – Командиром был подполковник Окунев. Вы должны его знать, товарищ полковник, – сказал он Девятке.

- Ну-ну, – пробормотал Девятко, не находя в своей долговременной памяти ни одного подполковника Окунева.

- Окунев привёл из Верхних Лягуш участкового, чтобы найти этих, кто пропал, – продолжал Барсуков. – И мы вдвоём спустились в подземелье. Только не сюда, а в подпол третьей казармы. Мы дошли до этой развилки, и пошли направо – туда, – он показал в сторону правого тёмного коридора, из которого вылетал холодный сквозняк, и кажется, ещё какой-то странный шум. – А потом – наткнулись на него.

- На кого? – подпрыгнул милицейский начальник. – Давай, описать сможешь? Рост, приметы? Или уже не помнишь? – Недобежкин едва удержался от того, чтобы вцепиться в Барсукова – на пару с Девяткой – и потрясти его хорошенько.

- Я не знаю, – замялся Барсуков. – Это не был человек. Похож на человека…

- Чёрт!.. – икнул Девятко, разжав пальцы, и выпустил пострадавший и измятый воротник Барсукова. – Чёрт?? Говори! – напустился он на сержанта, желая узнать правду.

- Не знаю, – повторил Барсуков, имевший за плечами три курса физического факультета. – Мутант какой-то, что ли? Серое что-то и без лица. Оно схватило участкового, а я еле удрал от него.

Вот это – «ТАверна»! – у Девятки, прямо, ноги подкосились. Он даже пожалел о том, что вообще показал Недобежкину этот подвал! Чёрт, лучше бы они пронюхали про дачу – это хоть не чревато смертью!..

- Подайте его мне! – передёрнул затвор воинственный сержант Лещёв, оскалившись, как терминатор.

- Эй, опусти, ещё попадёшь в кого-нибудь! – предостерёг его Девятко. – И вообще, тут никого нету, – сказал он всем сразу. – Они, наверное, уехали. Пора возвращаться…

- Нет! – решил «командир экспедиции» Недобежкин. – Идём направо!

Делать нечего – раз решили устроить «чертям» тёмную – так остаётся только действовать. Назад дороги нет, и раки назад не ползают. И поэтому все – кто хотел, и кто не хотел – обратили стопы в правый ход. Правый ход был настолько широк, что можно было идти всем сразу, не гуськом, и то – оставалось достаточно места ещё для нескольких человек. Конечно, ведь здесь же ездит «панцер-хетцер». Вернее, ездил, пока Недобежкин и Серёгин его не угрохали. Лучи фонариков пронзали темноту, однако не могли рассеять её и терялись в ней, непроглядной, что тянулась так же далеко, как и этот коридор. Пётр Иванович уже видел эти странные камеры в стенах, отгороженные толстым стеклом. Ежонков и Недобежкин тоже видели их, а Синицын, который не видел, подошёл к одной из них и заглядывал в неё сквозь запылённое стекло.

- База «Наташенька»… – прошептал Ежонков, задирая голову, стараясь разглядеть потолок, но не мог, потому что потолок терялся в вышине.

- Плохо, что у Соболева другого компрессора нету, – заметил Хомякович, который в темноте споткнулся о некий предмет.

- Ты уже один испортил! – буркнул Кошко. – Хочешь испортить второй?

- Он сам загорелся, – оправдывался Хомякович.

Пётр Иванович не слушал этот бесполезный спор. Он посветил своим фонарём под ноги Хомяковича и увидел предмет, о который тот споткнулся. Едва этот предмет попал в круг света и отбросил тень, Пётр Иванович сообразил, что они на верном пути, потому что увидел руль от безвременно погибшей под скульптурой Пегаса служебной «Самары». Только Серёгин хотел сообщить о находке начальнику, как услышал его недовольный голос:

- Ну, вот «направо», «направо»! – фыркнул он. – Дырявая у тебя, Барсуков память! Видишь, нету хода?

Пётр Иванович оторвал взгляд от осиротевшего руля «Самары» и посмотрел на начальника. Тот застыл в нескольких шагах от здоровенной дыры в полу, что распространилась на всю ширину коридора от стены до стены, и во мгле казалась бездонной. Да, действительно, не пройти. Перепрыгнуть нельзя – широко, не допрыгнешь и ухнешь вниз. Пётр Иванович приблизился к этой дыре и заглянул в неё, направив вниз луч фонаря. Нет, луч до дна не достал – глубина солидная. Края дыры не рваные – её ничем не пробили, а просто сняли пол. Слева, около самой дыры, чернел узкий побочный ход – это единственный путь вперёд, но разве заставишь Недобежкина туда лезть? Нет, он лучше пойдёт назад…

- Ну, наконец-то вы, голубчики, попались! – эхо подхватило эти слова, произнесенные чуждым голосом подземного существа, и унесло куда-то туда, откуда нет возврата.

- Оно… – прошептал Барсуков.

- Чёрт!.. – пискнул полковник Девятко и попятился назад.

Сержант Лещёв вскинул автомат, готовый в любую минуту скосить всё живое плотной очередью. Краснянские милиционеры тоже потянулись к кобуре.

- Фашистские агенты, – констатировал Ежонков.

Все фонарики были направлены в ту сторону, откуда послышался могильный голос Верхнелягушинского Чёрта. Ничего, что это был скрипучий надтреснутый голосок – сейчас всем он показался могильным и дьявольским. У бокового хода стояло существо, внешне похожее на низкорослого худого человека.

- Гопников! – узнал Синицын и стиснул кулаки, готовясь намять ему бока. – Ах, ты ж!..

- Всем стоять! – приказал Гопников, потирая свои руки. – У вас нет шансов!

Пётр Иванович почувствовал, как теряется его воля. Ноги стали не его, руки стали не его, а рядом с ним застыл, вскинув огромный автомат, «милитарист» Лещёв. Синицын тоже застыл – с поднятыми кулаками, застыл и Недобежкин, с пистолетом Мэлмэна наизготовку. Краснянские милиционеры стояли группкой с разинутыми, словно от удивления, ртами.

- Прекрасно! – обрадовался Гопников, освещённый множеством карманных фонариков, которые его пленники всё ещё держали в вытянутых руках. – Построиться в колонну по одному!

Краснянские милиционеры все одновременно опустили фонарики, с отупевшими лицами засеменили друг за дружкой и стали в расхлябанный строй. «Терминатор» Лещёв около Серёгина рычал-рычал, стараясь сбросить «чары» Гопникова, однако и ему пришлось повиноваться, и он быстренько поравнялся в затылок с Хомяковичем, бросив автомат.

Пётр Иванович видел, как все его товарищи становятся в эту дурацкую «колонну по одному», которую навязал им этот подлый Гопников. Вот, кто, оказывается, наводит «звериную порчу»! Да, силён, бродяга! Правая нога Серёгина сделал один предательский шаг в сторону этой гопниковской колонны. Всё, он порабощён, он будет похищен, «заколдован» и отправится в бомжи, как Синицын, как несчастный Грибок-Кораблинский…

Нет, он же мент! Сколько таких «Гопниковых» Пётр Иванович изловил на своём веку?? Миллиард и маленькую тележку! Серёгин проявил титаническое усилие воли и остановил свою правую ногу, которая собралась сделать второй предательский шаг. Нет, он не пойдёт!

А Гопников тем временем, уверенный в том, что выиграл «блицкриг», покинул свою дислокацию у побочного хода и приблизился к автомату Лещёва, который валялся на полу у ног этого бравого сержанта. Гопников наклонился, подцепил этот автомат за ремень…

И тут Серёгин совладал с собой. Всё, гипноза нет. Бросив свой фонарик, Пётр Иванович прыгнул вперёд и перехватил чёрное дуло автомата, которое уже успело нацелиться на безвольную колонну его пленённых товарищей. Гопников от неожиданности отпрянул назад и нажал на курок, выстрелив в высокий потолок. Серёгин рванул автомат на себя, пытаясь выхватить из тощих рук худосочного врага, однако Гопников оказался далеко не слаб. Он даже не шелохнулся – так прочно смог он укрепиться на ногах и, не выпуская автомата, отшвырнул Серёгина к дальней стене. Стукнувшись об пол, Пётр Иванович покатился кубарем и неуклюже хлопнулся на спину. Он рывком сел, глянул туда, где остался Гопников, и увидел, что кажется, подкрался к нему печальный конец. Гопников, стоя против света валяющегося на полу фонарика и отбрасывая на ближайшую стенку огромную хищную тень, прицеливался ему в лоб.