Мокрая и ласковая

день за новогодней елкой.

Наступило время ужина. Накрыли большой стол; еда и выпивка водились в изобилии. Вначале разговаривали мало, потому что говорить было не о чем. Личные события каждого не интересовали всех остальных. Позже, после третьей, у женщин понемногу стали развязываться языки. Поговорили о театральных премьерах, телеведущих, Генри Миллере, Юзе Алешковском, последней поездке Ромадина в Западный Берлин... У Стеклова сложилось такое впечатление, что все это происходило на другой планете, с наивными и все еще не наигравшимися людьми. Истинные способы зарабатывать деньги были куда прозаичнее и грязнее. Об этом неинтересно рассказывать; все равно, что обсуждать, кто как предпочитает мочиться.

Розан издевался над барскими замашками Гарика; тот прикрывался непробиваемым щитом самоиронии. Как-то незаметно разговор перешел на Стеклова и его дом. Внезапно ему стало невыносимо тошно. Лариса болтала что-то о гувернантке для детей и о том, что весной следует подумать о садовнике. У нее были вполне ЗДРАВЫЕ и даже НЕОБХОДИМЫЕ мысли. Почему же это вывело его из себя? Потому, что в этом не было настоящей целеустремленности, и только новые кирпичики складывались в возводимый на песке и грозивший вот-вот обрушиться замок тщеславия...

Он выпил слишком много. В голове весело метались обрывки чужих фраз. Впрочем, все выпили слишком много.

- Твой театр - дерьмо! - кричал Розан Гарику. - Ты поставщик мяса для богатых импотентов!..

- Согласен, - кивал Ромадин, расплывшийся на стуле. - А твоя мазня? Кому нужна твоя мазня?..

- Значит, ты согласен? - зловещим тоном спрашивала Марина, и непонятно было, то ли она шутит, то ли запустит сейчас бокалом Гарику в лицо.

- Спокойно, спокойно, - Борис услышал свой собственный веселый голос. Тошнота прошла так же внезапно, как началась. Он почувствовал себя легко, словно призрак умершего, наблюдающий за тщетными потугами реаниматоров.

- Вот, например, она, - Марк агрессивно выпятил подбородок в направлении Марины, и та недовольно поджала губы. - Делает вид, что...

- Но, но, но! - Гарик покачал толстым пальцем у Розана перед носом. Не трогай мою жену!

- Ты что, не видишь - тут сплошной комплекс, - вмешалась Марина. - Это у него на лбу написано. Пусть скажет, мне даже интересно...

- Я слишком пьян для комплексов, - заявил Розан, не успев обидеться. А ты собой торгуешь! Что будешь делать, когда состаришься?

Гарик оторопело молчал. Воспользовавшись паузой, Розенфельд прокричал: "Ларочка - единственный нормальный человек!" и полез целоваться к жене Стеклова.

Борис направился к стоящему в гостиной музыкальному центру и включил "Unchaine My Heart". Началось нечто несуразное. Все вскочили. Розенфельд забегал вокруг стола вместе с толстухой, изображая то ли искусителя, то ли дегенерата в духе концертного имиджа Джо Кокера.

- Ну, придурок! Ну, придурок! - зло повторяла Марина, кусая узкие губы. Борис вытащил ее из-за стола, чтобы получше разглядеть фигуру новой знакомой.

-