Окончательно мертв

Фелисия покачала головой, будто удивляясь королевским капризам.

— Так это не был брак по любви?

— Вот уж это короли и королевы вампиров учитывают в последнюю очередь, — сказала Фелисия. — Сейчас он наносит визит королеве в Новом Орлеане, и я очень рада оказаться в противоположном конце штата.

Насчет состоящей в браке царственной пары и нанесения визита до меня не совсем дошло, но мне пора было возвращаться к работе.

— Спасибо, что навестили, Фелисия, и ни о чем не беспокойтесь. Я рада, что вы работаете у Эрика.

Фелисия мне улыбнулась — ослепительное и зубастое зрелище.

— А я рада, что у вас нет намерения меня убить.

Я тоже ей улыбнулась, но несколько нерешительно.

— Могу вас заверить: теперь, когда я знаю, кто вы, у вас ни одного шанса нет ко мне подкрасться, — продолжала Фелисия.

Вдруг в ее глазах проглянул истинный вампир, и я поежилась. Недооценить Фелисию — это может быть роковая ошибка. Умная — нет, дикая и свирепая — да.

— В мои планы не входит подкрадываться к кому бы то ни было, тем более к вампиру, — ответила я.

Она мне решительно кивнула и выплыла из бара так же внезапно, как появилась.

— Что это вообще было? — спросила Арлена, когда мы оказались у стойки, одновременно ожидая наших заказов. Я заметила, что Сэм прислушался.

Я пожала плечами:

— Она работает в «Веселье», в Шривпорте, и просто хотела со мной познакомиться.

Арлена уставилась на меня:

— То есть она должна была это с тобой утрясти? Сьюки, тебе надо держаться подальше от мертвых и больше общаться с живыми.

Я уставилась на нее в ответ:

— Откуда ты набралась таких мыслей?

— Ты так говоришь, будто я сама думать не умею.

Арлена никогда в жизни ни одной мысли сама не придумала. Ее второе имя — Терпимость. В основном потому, что она слишком ленива, чтобы становиться в позу моралиста.

— Прости, но меня это удивило, — сказала я, вдруг осознав, как резко я только что оценила женщину, которую считала почти подругой.

— Ну, я ходила в церковь с Рейфом Прюдомом.

Рейф Прюдом мне нравился — очень спокойный мужчина сорока с лишним лет, работающий в «Пеликан стейт Тайтл компании». Но мне никогда не представлялось случая узнать его получше, услышать его мысли. Может, это с моей стороны упущение.

— А что за церковь, в которую он ходит? — спросила я.

— В «Братство солнца», новая церковь.

У меня сердце упало почти буквально. Я не стала упоминать, что «Братство» — собрание фанатиков-расистов, объединенных страхом и ненавистью.

— На самом деле это не церковь, как ты знаешь. И есть ветвь «Братства» где-то поблизости?

— В Миндене. — Арлена отвернулась воплощением чувства вины. — Я знала, что тебе не понравится. Но я видела там этого католического священника, отца Риордана. Так что даже рукоположенные считают, что это нормально. Мы там были последние два воскресенья.

— И ты в это все веришь?

Но тут Арлену окликнул один из ее клиентов, и она с явной радостью поспешила прочь.

Я посмотрела в глаза Сэму — он тоже был встревожен. «Братство солнца» — антивампирская, антитолерантная организация, и влияние ее распространялось все шире. Некоторые анклавы «Братства» не были воинственны, но многие из них проповедовали ненависть и страх в самых крайних формах. Если у «Братства» есть тайный погромный список, я там наверняка числюсь. Основатели «Братства» Стив и Сара Нелвин были изгнаны из самой своей прибыльной церкви в Далласе, потому что я вмешалась в их планы. Пары покушений мне удалось избежать, но оставался шанс, что «Братство» меня выследит и устроит засаду. Они меня видели в Далласе, видели в Джексоне, и рано или поздно они сообразят, кто я и где живу.

У меня много было о чем беспокоиться.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующее утро Таня заявилась ко мне домой. Было воскресенье, у меня выходной, и настроение весьма жизнерадостное. В конце концов, Кристалл выздоравливает, Квинну я вроде понравилась, от Эрика ничего не слышно, так что он, быть может, оставит меня в покое. Я старалась быть оптимистичной. У моей бабушки любимой цитатой из Библии была такая: «Довлеет дневи злоба его». Она объясняла это так, что не надо волноваться о завтрашнем дне или же о том, что не в твоей власти изменить. Я пыталась практиковать эту философию, хотя чаще всего это бывало затруднительно. Но сегодня — просто.

Птицы чирикали и свистели, жужжали насекомые, насыщенный пыльцой воздух был насыщен еще и покоем, будто его тоже испускали растения. Я сидела на веранде в розовом халате, прикладываясь к чашке кофе и слушая «Автомобильные разговоры» на радио «Ред-Ривер», и было мне по-настоящему хорошо, но тут на мою дорожку свернул «додж-дарт». Машину я не узнала, зато узнала водителя, и тут же мирное настроение сменилось вспышкой подозрительности. Теперь, когда я знала о близости новой ячейки «Братства», любопытная Таня стала мне подозрительна еще более. И видеть ее у себя я совсем была не рада. Простая вежливость не позволяла сразу ее прогнать — не имея поводов больше, чем у меня было, — но и улыбаться ей приветливо я, вставая с кресла, отнюдь не стала.

— Доброе утро, Сьюки! — крикнула она, выходя из машины.

— А, это ты, Таня, — только и ответила я. Перед ступенями крыльца она остановилась.

— Надо было сперва позвонить? — Она попыталась напустить на себя вид жизнерадостного раскаяния.

— Это было бы лучше. Я не люблю нежданных гостей.

— Извини, в следующий раз позвоню обязательно. — Она двинулась дальше по камням к ступеням. — Лишняя чашка кофе найдется?

Тут я нарушила одно из самых основных правил гостеприимства.

— Сегодня — нет.

И я встала на крыльце, загораживая ей дорогу.

— Сьюки… — начала она неуверенным голосом. — Да-а, видно, ты по утрам не бываешь в хорошем настроении.

Я продолжала смотреть на нее в упор.

— Не удивительно, что Билл Комптон нашел себе другую, — сказала Таня, слегка рассмеявшись, и тут же поняла, что сделала ошибку. — Ой, прости, — сказала она поспешно, — может, я сама слишком мало сегодня кофе выпила, не надо было такого говорить. Эта Села Памфри — просто стерва, правда?

Поздно, Таня, — сказала я про себя.

— По крайней мере, эта Села никем не притворяется, — сказала я. Достаточно прозрачно выразилась? — Ладно, увидимся на работе.

— О'кей. В другой раз позвоню, слышишь?

Она улыбнулась яркой и пустой улыбкой.

— Слышу.

Она шла к машине, а я смотрела ей вслед. Она обернулась, весело мне махнула и, развернувшись после некоторых маневров, направилась обратно к Хаммингберд-роуд.

Я провожала ее взглядом, пока не затих шум двигателя, а тогда вернулась в кресло. Взяла книжку, оставленную на пластиковом столике, и допила кофе совсем без того удовольствия, с которым начинала чашку.

Таня приезжала неспроста.

У нее практически неоновая вывеска пылала над головой. Жаль только, что эта вывеска не была достаточно ясной, чтобы сказать мне, кто она, на кого работает и каковы ее цели, но это, наверное, придется выяснять мне самой. Я буду слушать, что у нее в голове, при каждом удобном случае, и если это не получится — иногда не получается, не только потому что она оборотень, но и потому что никого не заставишь думать о том, о чем тебе надо, по заказу, — тогда я предприму более решительные действия.

Хотя я не очень понимала, какие.

В прошлом году каким-то образом мне досталась роль охранника разной жути в моем уголке штата. Я была просто девушкой с плаката межвидовой толерантности. Я многое узнала о другой вселенной, той, что окружена человеческой расой (в основном об этой вселенной даже не догадывающейся). Это как-то греет — знать то, чего не знают другие. Но зато усложнилась моя и без того непростая жизнь, и меня увлекло на опасные пути среди существ, которые отчаянно хотели сохранить свое существование в тайне.

В доме зазвонил телефон, и я подхватилась, прервав мрачные мысли.