Homo Super (Рыбка-бананка ловится плохо)

-- это какой-то термин из евгеники. Возможно, медицинский жаргон. По большому счету, ему было плевать.

-- Не сказал бы, что дешево. Она жаловалась на здоровье.

-- Идиотка! -- отрезала Ксения Олеговна, закрывая тему. -- Поговорим о тебе.

Она скользнула взглядом по книжонкам, брошенным на столе.

-- Как видишь, тебя препарировали, Мышонок, -- сказала она не без злорадства.

Эдик вздрогнул. Мышонком его называла только мать -- да и то в раннем детстве. В тринадцать лет он уже не позволял ей этого. Но как его детское прозвище стало известно этой... этой старой полудохлой ведьме?.. Он внезапно, в одно мгновение возненавидел ее -- гораздо сильнее, чем недоумков, сломавших ему пальцы. Сильнее даже, чем Бориса Карловича. В очередной раз он был неприятно поражен возможностями Союза.

-- Они знают о тебе больше, чем ты сам, -- безжалостно продолжала дама в инвалидном кресле, будто читая его мысли. -- Знают, на что ты способен, вернее, на что не способен. Ты полное ничтожество. Инструмент. День за днем они будут изменять тебя, пока ты не станешь...

-- Исчерпывающе, -- перебил ее Эдик. -- Ну и что с того?

-- Я была против твоей кандидатуры.

Пыляев догадывался, что это означает. Он посмотрел по сторонам в поисках бара или столика со спиртным, но не обнаружил никаких признаков последнего. Вероятно, за одной из панелей... Пора было кончать с этой пыткой.

-- А как насчет этого? -- он достал из кармана фотографии и потряс ими у нее перед носом.

Она смерила его презрительным взглядом.

-- Идиот. Это клоны. Ты с ними никогда не встретишься. Запасной вариант.

Ему сразу же невыразимо полегчало. Хотя и закрадывалось в голову некое новое подозрение...

-- Кто этот слепой дедушка? -- спросил он, пытаясь перевести разговор в нейтральное русло.

-- Придурок с яйцами шимпанзе, -- ответила Ксения Олеговна. -- И он не слепой. Просто у него другой диапазон. Наш лучший хирург. Он будет делать пересадку.

Клоны, диапазон, пересадка, яйца... Эдик чувствовал, что без очередной рюмки он не жилец. Он не стал спрашивать, что, кому и когда будут пересаживать...

-- Может быть, выпьем за взаимопонимание? -- предложил Эд, теряя терпение.

Лицо мумии еще больше сморщилось в гримасе отвращения.

-- Кретин... -- прошептала она, поставив окончательный диагноз. -- Но раз уж дала себя убедить... Я буду лично наблюдать за развитием внука. В тот день, когда я замечу отклонения от программы, ты станешь лишним. А теперь -- проваливай!

И он сделал это с громадным облегчением.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПОРА СПАТЬ

11

Эдуард Пыляев лежал на искусственном газоне, подставив лицо рыжему сентябрьскому солнцу. Благодаря светофильтрам небо казалось голубым и чистым. Даже пелена смога на западе выглядела как область особенной, волшебной синевы. Она не касалась солнечного диска, и это было неплохо.

День выдался на редкость ясным. Столь же ясно было у Пыляева на душе. В такие дни он вполне постигал, какой это кайф -- иметь комфортное