Любовники старой девы

Мысль о том, чтобы жить своим трудом, занимала меня все сильнее. Я вспомнила, что еще в детстве, странствуя с голубоглазым стариком, я научилась стирать одежду, а в доме госпожи Мюннере овладела искусством вышивания. Может быть, я смогу зарабатывать себе на хлеб…

Было тепло. Идти мне нравилось. Просто идти вперед, без всякой цели. Я не думала ни о том, что произошло ночью, ни о Реджебе. То все было из другой какой-то жизни и как будто и не имело никакого отношения ко мне, к девушке в голубом платье, с узелком в руке, с двумя длинными косами…

Изредка мимо меня проезжали повозки, груженые виноградом. Возницы пошучивали со мной безобидно. Я шла с открытым лицом, перекинув через руку свое темное покрывало.

Вечерело. Девушки и молодые женщины с песнями потянулись из виноградников. Я задумалась о ночевке. Хотела было попроситься ночевать в какой-нибудь деревенский дом, но после решила, что лягу спать на воздухе.

Я свернула с дороги в рощу. Села у ручья, перекусила. Постелила на траву свое покрывало, завернулась в него и вскоре крепко уснула.

Несколько раз я просыпалась ночью, открывала глаза и видела высоко, среди слабо колышущейся древесной листвы, яркие звезды в темном небе. Ночные шорохи не пугали меня; а рано утром разбудило меня громкое пение птиц.

Я умылась, поела и снова пустилась в путь.

Так я пришла в тот самый городок, где после встретилась с Грегорио.

Я увидела придорожный трактир, и он показался мне чистым. Переговорила с хозяином и его женой, и они взяли меня на кухню — мыть посуду. Может показаться странным, что я, молодая женщина, уже успевшая немало испытать, повидавшая грязные комнаты портовых притонов, придавала такое значение порядочности, чистоте, опрятности. Но я не нахожу в этом ничего удивительного, по натуре я вовсе не обитательница узких улочек и подозрительных каморок.

Хозяйка отвела мне небольшую комнату, где жила еще одна служанка, немолодая, но пытавшаяся казаться еще достаточно молодой. Одно обстоятельство порадовало меня — и хозяева трактира, и слуги, и служанки относились ко мне почтительно. И ведь это странно — почтительное отношение к бедной одинокой девушке. Была ли тому причиной моя красота? Думаю, что нет. На свете немало красавиц, которых мучат грубостью. Просто мне хотелось, чтобы со мной обращались почтительно. У меня было такое желание. Разумеется, вы можете сказать, что у каждого из нас множество желаний, на которые ни малейшего внимания не обращают окружающие. Но я уверена, что существуют желания, настолько захватывающие твою душу, что и окружающие тебя люди невольно повинуются этим твоим желаниям. К сожалению, мы над своими желаниями не властны, оттого многие из них не исполняются вовсе, а иные исполняются совсем не так, как нам бы хотелось.

Я работала с удовольствием, мыла тарелки, чистила медную посуду. Было приятно видеть вокруг чистоту, созданную твоими собственными руками.

Однажды хозяйка позвала меня — принести чистые тарелки. В комнате за столом сидел молодой человек. Это был Грегорио. Первое чувство, которое я испытала к нему, было — досада. Я подумала — вот юноша, уже готовый влюбиться в меня, а я никогда не полюблю его, он примет вид мученика, а я невольно буду чувствовать себя виновной.

Но если я за что и люблю жизнь, так это за то, что не успеешь облечь ее уроки в некие твердые заповеди, как она сама уже спешит их опровергнуть, именно это в жизни и прелестно!

Бережное внимание, которым окружил меня Грегорио, искренность этого юноши — постепенно покорили меня. Я почувствовала себя любимой человеком, к которому и сама неравнодушна. Я приняла предложение Грегорио переселиться к нему. Так, впервые я сделалась хозяйкой дома. Теперь я могла убирать комнаты по собственному вкусу, заказывать кушанье. Но самое чудесное — это исполнять желания человека, любящего тебя!

Многое из того, о чем я сейчас вам поведала, Грегорио уже знает!

ГЛАВА 15

Романо, молодой начальник стражи, получал явное удовольствие, ведя рассказ от имени прекрасной Кларинды, воспроизводя ее интонации, сам строй ее милой речи! Вот он вздохнул, поудобнее устроился на соломе рядом с Жигмонтом и продолжил.

— Кларинда замолчала. Отец не торопился говорить. А я, мальчик, услышал столько нового в тот вечер, что еще должен был осмыслить все это.

Мы сидели молча, глядя на темную садовую зелень. Наконец отец заговорил, он обратился к старшему брату.

— Что ты скажешь, Грегорио?

Грегорио поднялся, в волнении сжал пальцы и ответил следующим образом:

— Отец! Я уверен, что то, что ты сейчас услышал, показалось тебе по меньшей мере странным! Я даже не удивлюсь, если узнаю, что многое в рассказе Кларинды возмутило тебя! Но мне кажется, что я понимаю эту удивительную девушку лучше, чем кто бы то ни был! И это потому, что я люблю ее! Когда любишь человека, тогда не испытываешь желания наставлять, исправлять его, нет, тогда просто понимаешь мотивы его поступков, жалеешь его, пытаешься помочь ему! В сущности, Кларинда очень беззащитна и чиста! Она похожа на оба своих имени — «Кларинда» — «светлая» и «Седеф» — «перламутр». В ней есть какая-то извечная свободность ребенка! Я не могу назвать ее женщиной, в ней сильно какое-то странное ощущение девственности — цветение, чистота, радуга надежд!

Отец с явным удовольствием слушал старшего сына.

Кларинда вздрогнула, когда Грегорио сказал о двух ее именах. А когда он заговорил о девственности, она нежно засмеялась и очаровательным движением взяла его руки в свои.

— Ах, Грегорио, милый, по твоим словам выходит, что я всего лишь — несчастная старая дева, весь свой век живущая несбыточными надеждами! Что ж, возможно, ты и прав! — она посерьезнела.

Грегорио порывисто прижал к губам своим ее ладони.

— Я не знал прежде, что у меня такой умный старший сын, — тихо проговорил отец. — Признаюсь, я почитал моего Грегорио неудачником. Или это любовь так умудрила тебя, Грегорио?

— Любовь, — произнесла Кларинда, — явилась всего лишь ключом, мессир Джакомо, ключом, отворившим сокровищницу, в которой хранились тонкий ум и нежные чувства вашего сына!

Грегорио склонил голову.

— За чем же дело стало! — воскликнул отец. — Надо готовиться к свадьбе! Мы удивим весь город! Пусть увидят, какая невестка у лекаря Джакомо! Какому королю, какому герцогу доставалась подобная супруга!

Грегорио и Кларинда смущенно молчали.

— Что же вы? Грегорио! — отец недоумевал.

— Мне трудно говорить об этом, — начал Грегорио. — Если я просто скажу, что Кларинда не хочет быть моей женой, ты подумаешь, будто можно уговорами добиться ее согласия. Но я давно уже понял, что это не так. Она желает быть свободной! Ведь ее любовь и меня сделала свободным, как бы высвободив мою подлинную природу!

— Ну, поступайте, как знаете! — отец насупился.

— Дорогой мессир Джакомо! — Кларинда встала перед ним, — Грегорио знает, узнайте и вы! Я не могу стать его женой, потому что я люблю другого человека! Я люблю его и предчувствую — когда-нибудь мы соединимся и не разочаруемся друг в друге! Я откровенна с вами! Мне больно, что он не может насладиться моим юным расцветом! Я не понимаю, почему судьба наша такова, но она именно такова! Простите меня!

Я подумал об этом таинственном Реджебе, которого любит такая удивительная девушка, и позавидовал ему!

Отец развел руками.

— Кларинда — это Кларинда! Она — единственная! — Грегорио улыбнулся грустно.

От меня не укрылось то, как вздрогнула Кларинда при слове «единственная».

ГЛАВА 16

Итак, мой брат и прекрасная Кларинда решили остаться в усадьбе. Отец объехал нескольких соседей, сельских дворян и вскоре распространилась весть о том, что Грегорио женат на девушке благородного происхождения, которая после смерти родителей вынуждена была пойти в услужение. Но насколько Грегорио превосходит ее богатством, настолько она превосходит его знатностью. А по характеру они схожи, оба немного нелюдимы, потому и предпочли жить замкнуто. Так говорил соседям мой отец. Уж не знаю, насколько они ему поверили, но брата и Кларинду оставили в покое.