G.O.G.R. (СИ)

Нет, это был совсем не Мильтон. Тот Мильтон, которого видели Пётр Иванович и Сидоров, тоже имел прямоугольные очки и интеллигентный взгляд… Но то был совсем другой человек: помоложе и без лысины…

- Нет, – отказался Серёгин. – Мильтон у меня есть, на фотороботе.

- Тащи! – распорядился Недобежкин. – Быстрее давай, сличать будем!

Пётр Иванович ещё оставался в лёгком шоке. Он кивнул головой и потопал в коридор. Смирнянский подождал, пока закроется дверь и проронил лишь одно короткое слово:

- Ага.

- Васек, давай, садись, – пригласил Недобежкина Ежонков. – Дальше смотреть будем.

- Подождём Серёгина! – отказался Недобежкин. – Ему тоже полезно будет всё это увидеть!

- Ладно, – пожал плечами Смирнянский. – Подождём, пока копаться будет.

Пётр Иванович открыл сейф и достал тяжёлую от избытка листов папку «Дело № 37». Положив её на стол, Серёгин водворился в кресло и принялся искать тот фоторобот Мильтона, который когда-то составили они с Сидоровым. Чтобы найти среди целой кипы один нужный лист, пришлось изрядно покопаться. Да, действительно, многовато бумаги… Сидоров положил в папку даже «дьявольский» портрет «Поливаевского мужика», который составлял сам Поливаев.

Пётр Иванович тщательно перебирал листок за листком, одновременно откладывая в отдельную кучку те, которые могли бы отправиться в мусорную корзину. И тут надсадно затрещал телефон у самого уха Петра Ивановича.

- Алё? – буднично осведомился Серёгин, взяв трубку свободной от бумаг рукой.

А там, в трубке, кто-то кашлянул, скрипнул чем-то и таинственно так зашептал:

- Петька, ты?

- Я, – пролепетал Пётр Иванович, чувствуя, как за шиворот бегут нехорошие ледяные мурашки. – А?..

Пётр Иванович не успел ничего больше сказать, потому что шепчущий тип снова выбился из неизвестности и своим заявлением:

- Это я, Гришка Синицын! – скороговоркой прошептал он, и Пётр Иванович не заметил, как выронил все бумаги на пол. – Я вырвался из психушки, теперь стою тут, на Путиловском, по таксофону болтаю.

- Э-ээ, – озадаченно пробормотал Серёгин, не зная, верить своим ушам, или лучше пока подождать?

- За мной пришли! – не унимался тот, кто назвался Синицыным. – Они там всю психушку раздраконили, я едва Кораблинского спас!

Не, Пётр Иванович не верил ушам. Как это Синицын смог «вырваться из психушки»?? Ведь он же был Гохой и кричал: «Гогр»! Неужели, исцелился?? Быть такого не может!

- Петька, дело серьёзное! – вещал между тем тот, кто выдавал себя за Синицына. – Приезжай на Путиловку, только никому ни слова! Можешь Сидорова взять, он не помешает!

- Хо-хорошо, – простонал Серёгин, чтобы отвлечь внимание этого странного субъекта. – Я приеду…

- Я в зале ожидания буду! – пообещал таинственный незнакомец. – Только ты быстрее обернись, о’кей?

- А…ага… – буркнул Пётр Иванович, хлопая глазами и машинально сминая пальцами листок календаря.

- Жду! – отрапортовал «Синицын» и пропал в гудках и треске.

Пётр Иванович швырнул трубку на рычаг и на всех порах понёсся к Недобежкину.

Когда Пётр Иванович раскрыл рот и озвучил всё, что услышал несколько минут назад по телефону, ахнул не только Недобежкин, но даже видавший виды Ежонков и флегматичный Смирнянский.

- Едем! – распорядился Недобежкин. – Надо его перехватить!

Милицейский начальник выскочил из-за стола и рванул к двери, но тут на его пути попался Смирнянский.

- Перехватить всегда успеем! – остудил он пыл Недобежкина. – А если они увидят, как мы тут понаехали толпой – сразу же свалят. Надо сначала план придумать, а потом уже ехать!

- План? – переспросил Недобежкин, застопорившись на месте.

- Ну, да! – фыркнул Смирнянский. – А ты что думал?

Пётр Иванович слушал эту их перепалку и не встревал в неё, молча стоя у двери. Недобежкин – начальник, ему лучше знать. Пускай, разбирается и придумывает свой план. А ему, Серёгину, сейчас главное – Сидорова найти.

Недобежкин проковылял к столу и бухнулся в кресло под струю горячего воздуха, которую выбрасывал вентилятор.

- Ну, Игорёша, давай свой план, – буркнул он Смирнянскому, глядя не на него, а в окошко, за которым торчали бездельники-деревья и сонно брели разморенные жарой редкие прохожие.

- У меня план всегда наготове, – хвастливо заявил Смирнянский. – Чего не скажешь про вас с Ежонковым.

- Эй! – обиделся Ежонков. – А кто для тебя архив Синицына поднимал??

- Это мелочи, – махнул рукой Смирнянский.

- Какие мелочи?? – взвился Ежонков и даже сжал кулаки, собравшись, наверное, поколотить наглеца Смирнянского. – Да я тут жизнью тебе рисковал!!

Но Смирнянский не счёл нужным более выслушивать сентенции Ежонкова. Отвернувшись от него, он принялся вываливать на уши и мозги Недобежкина свой план.

====== Глава 61. Петр Иванович на краю великой тайны. ======

Если мчать по городу, не разбирая дороги, под гудки сирен и сполохи мигалок – от Калининского РОВД до далёкого Путиловского автовокзала можно добраться примерно за полчаса, может быть, немного больше.

Пётр Иванович ехал один в новенькой служебной «Деу». Зато сзади, на незаметных неновых бежевых «Жигулях» рассекала знойный воздух «группа поддержки» в составе Недобежкина, Ежонкова и выдумщика планов Смирнянского. На подступах к Путиловскому автовокзалу все сирены умолкли, а мигалки угасли – чтобы не спугнуть лже-Синицына, который решил заманить в ловушку Серёгина. Неприметные бежевые «Жигули», что принадлежали «суперагенту» Ежонкову, свернули в сторонку и исчезли среди великого множества автобусов, микроавтобусов и такси. А Пётр Иванович на своей «Деу», лавируя между скоплениями транспорта, объезжая увешанных баулами туристов, подъехал к зданию автовокзала. Припарковав машину на свободном месте, Пётр Иванович вышел, огляделся, а потом – не заметив опасности – нырнул в прохладную тень старинного, покрытого лепниной вестибюля.

Серёгин действовал по плану Смирнянского: он должен был разыскать в зале ожидания лже-Синицына и вывести его на улицу. А потом – «примут эстафету» Недобежкин и Ежонков во главе со Смирнянским.

В зале ожидания оказалось людно: собравшиеся на отдых прятались в его сыроватой старинной прохладе от палящих лучей августовского солнца. Одни из них читали, другие играли с мобильными телефонами, третьи – просто сидели, размякшие, окружённые сумками. Кто-то вставал, двигался к кассам, другие – тащили сумки к выходу, а под высоким потолком висел синеватый туман, да перепархивали голуби. Остановившись у крайней кассы, Пётр Иванович окинул всех, кто занимал жёсткие деревянные стулья придирчивым и цепким взглядом, стараясь выбрать того, кто мог бы сойти за Синицына. На первый взгляд – все не похожи. Да и на второй – тоже… Кажется, его тут нету, потому что Синицына Серёгин бы сразу узнал… И тут кто-то сзади несильно хлопнул его по плечу. Пётр Иванович рывком обернулся, приготовившись драться, ловить и арестовывать. Но, увидев того, кто стоял за его спиной – просто застыл и даже слегка разинул рот. Перед глазами Серёгина оказался ни кто иной, как «народный бард» Гоха, одетый в какие-то брюки не первой чистоты, такую же рубашку и нелепую соломенную шляпу.

- Петька! – шепнул этот самый Гоха. – Наконец-то… Я думал, всё, пропал. Там Кораблинский сидит, пошли!

Да, теперь Пётр Иванович действительно узнал в Гохе Синицына! Да, он похудел, да, волос у него поубавилось… но всё-таки теперь это был Синицын! Не Гоха, не подстава бандитов, а он, следователь прокуратуры Григорий Синицын! Нашёлся! Гипнотизёр Ваверкин говорил, что «зверина порча» со временем проходит…

Пётр Иванович позволил Синицыну схватить себя за рукав и повести туда, где ютился неработающий туалет. Синицын аккуратно приоткрыл его ободранную, покрытую цементной пылью дверь с табличкой: «Не работает, РЕМОНТ!» и кивком головы показал, что Пётр Иванович должен туда зайти. Серёгин мало чего боялся, потому что всегда был начеку и умел оценивать ситуацию. Решив, что неработающий туалет не таит в себе никакой опасности, Пётр Иванович протиснулся в эту узкую щель. Синицын тут же протиснулся вслед за ним и хорошенько прикрыл дверь.